– спросила она, с изумлением глядя на огромный кулек с конфетами, который он держал в руках.
– Ну да! – жизнерадостно ответил он. – А что тут особенного?
– Это же сплошные калории – и никакой пользы.
– Только поднимается сахар. Конфеты – как секс! Главное – что от них получаешь удовольствие.
– Да что ты говоришь?
– Клянусь. Вот вернемся домой – сама убедишься. Я тебе докажу!
Той ночью они вкусили и одного, и другого. И так еще много ночей подряд…
К настоящему его вернул красный огонек на автоответчике. Он торопливо включил аппарат, но ничего интересного среди дневных записей не оказалось. Прослушала Кэти то, что я сказал, или нет? – снова подумал он.
Она прослушала. Кэтлин включила автоответчик почти в то же время, что и Мел. Записей оказалось немного: звонила Карла – явно по делу; звонила Дарси – сообщить, что ее супруг объявился наконец дома и что поэтому она не сможет, как они условились, пообедать с Кэтлин. Ну и хорошо, решила Кэтлин. Сяду и буду работать над книгой. И вдруг – голос Мела. Значит, уже вернулся, подумала она. Несмотря на то что их последняя встреча прошла вполне мирно, его желание увидеться удивило Кэтлин. Ей не терпелось выяснить, в чем дело, и она набрала его номер.
Звонок застал Мела за приготовлением сандвича.
– Слушаю.
– Мел, это Кэтлин. Что там у тебя случилось?
– Нам нужно поговорить.
– Я это уже слышала. О чем?
– Давай лучше не по телефону.
– Даже так? Хорошо. Где и когда?
– Давай сегодня в девять у Макгурка. Устраивает?
Кэтлин засмеялась:
– У Макгурка? Там не очень-то поговоришь!
Кабачок Макгурка славился исполнением ирландских песен.
– Ты, пожалуй, права. Тогда где, по-твоему?
– Давай завтра утром в Чешир-Инн, – предложила она первое, что пришло на ум.
– Завтра? – переспросил он, стараясь не показать своего разочарования. – Ладно: пусть будет завтра.
Они условились встретиться в девять, и Кэтлин первая повесила трубку.
Похоже, она совсем не горит желанием со мной увидеться, уныло подумал Мел.
Они заказали завтрак, и Кэтлин спросила:
– Когда ты вернулся?
– Во вторник вечером, – ответил Мел, оглядываясь по сторонам.
Неудивительно, что Кэтлин выбрала этот ресторан. Она всегда любила такие места. Здание было отделано в старинном стиле – над входом даже красовались рыцарские доспехи.
– Как прошел полет? – из вежливости спросила она, взяв кусочек грейпфрута.
– Как в плохом фильме. Нам пришлось прорываться сквозь грозовой фронт, и я до последней минуты не был уверен, что уцелею.
Она сразу вспомнила телевизионный репортаж.
– Так это был твой рейс? Ты оказался на том самом самолете?
Он кивнул. Редкий случай – он не улыбался.
– Могу сказать лишь одно: в падающем самолете самое время пересмотреть свою жизнь.
– Неужели было настолько серьезно? – спросила она, и вдруг кусочек грейпфрута застрял у нее в горле.
– С того места, где я сидел, все казалось просто безнадежно, – признался он мрачно.
Кэтлин не могла выговорить ни слова. Подумать только, его могло уже не быть в живых! У нее потемнело в глазах, и понадобилась вся ее воля, чтобы не показать, как это ее потрясло.
– Так о чем ты хотел со мной поговорить? – с усилием произнесла она.
– О нас с тобой, – сказал Мел, глядя ей прямо в глаза. – Я хотел поговорить о тебе и обо мне.
Глава восьмая
– О нас с тобой? – не веря своим ушам, переспросила Кэтлин.
– Я все время думал об этом, пока был в Далласе, – торопливо начал Мел. – Когда ты упрекнула меня в нарушении профессиональной этики, это меня не столько раздосадовало, сколько глубоко обидело. И тогда я понял, что ты мне по-прежнему дорога. Иначе мне не стало бы так больно от твоих слов.
Слушая его, Кэтлин вдруг вспомнила мудрость Карлы: если любовь умерла, ты уже не испытываешь никакой боли. А если больно – значит, она еще жива.
– Знаю, прошло много времени, и мы порядком попортили друг другу крови, – быстро продолжал Мел, – но чувства не умерли – во всяком случае, мои чувства, – они остались прежними.
– Мои – тоже, – тихо ответила Кэтлин, глядя в тарелку. – Но одних чувств, как ты выразился, Мел, для нашего брака оказалось недостаточно.
– То есть как это?
– Ты прав: мы любили друг друга. Любили со всей силой, на какую только были способны, но не смогли жить одной этой любовью. Она не выдержала испытания временем. Она оказалась бессильной перед различиями наших взглядов, наших характеров.
Он непонимающе посмотрел на Кэтлин и медленно сказал:
– Господи! Какой я дурак! Я шел сюда с приготовленной речью; я даже отрепетировал ее про себя – про то, как близость смерти заставила меня оглянуться на прожитые годы, про то, что мы напрасно расстались… Я собирался сказать тебе… Впрочем, зачем? Теперь все это уже не имеет значения.
Он бросил салфетку, резко поднялся, чуть не опрокинув стол, кинул двадцатидолларовую банкноту и сказал:
– Извини. Я зря затеял этот разговор.
– Мел! – воскликнула Кэтлин.
Но он уже не слушал. Он повернулся и, не оглядываясь, пошел к выходу.
Я все сгубила своими же собственными руками, терзалась Кэтлин на обратном пути. Она покинула ресторан сразу же вслед за Мелом. Ей все равно кусок не шел в горло после того, что случилось. Самое глупое – что Мел так и не дал ей возможности высказаться до конца. Не дал ей возможности признаться, что она все еще его любит.
А тем временем Мел бичевал себя за собственную глупость. Почему он вбил себе в голову, что Кэтлин готова возобновить их отношения?! Он должен был предвидеть, как непросто будет убедить ее в своей искренности.
Все не так просто, как ему кажется, думала Кэтлин. Будто я только и жду, когда он меня поманит. Как же, разбежалась. Тут могла быть только одна причина: Мел знал, что я все еще его люблю.
Она догадывается, что я по-прежнему ее люблю, решил Мел. Он явно избрал неверную линию поведения. После всего, что произошло, спустя столько лет трудно было ожидать, что она по первому его знаку немедленно кинется в его объятия. Наверное, обозвала меня про себя самовлюбленным идиотом, уныло подумал он.
Она действительно назвала его так: самовлюбленный идиот – каким был, таким и остался. Тогда отчего ей так тоскливо? Отчего она раскаивается, что не успела ему сказать все, о чем думала? Отчего она любит его до сих пор?
Почему он до сих пор любит Кэтлин? Невероятно, непостижимо! Она – точь-в-точь как его мать. Для нее самое важное в жизни – это ее карьера, ее тщеславные замыслы. Достичь успеха – вот что для нее самое главное, все остальное или остальные – не в счет. Когда надо было выбирать, она выбрала не его, а карьеру, – точно так же, как и его мать. Эти женщины! Все они одинаковы!
Эти мужчины – все они на одну колодку скроены! – думала Кэтлин. Большинство из них не хотят, чтобы жена работала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26
– Ну да! – жизнерадостно ответил он. – А что тут особенного?
– Это же сплошные калории – и никакой пользы.
– Только поднимается сахар. Конфеты – как секс! Главное – что от них получаешь удовольствие.
– Да что ты говоришь?
– Клянусь. Вот вернемся домой – сама убедишься. Я тебе докажу!
Той ночью они вкусили и одного, и другого. И так еще много ночей подряд…
К настоящему его вернул красный огонек на автоответчике. Он торопливо включил аппарат, но ничего интересного среди дневных записей не оказалось. Прослушала Кэти то, что я сказал, или нет? – снова подумал он.
Она прослушала. Кэтлин включила автоответчик почти в то же время, что и Мел. Записей оказалось немного: звонила Карла – явно по делу; звонила Дарси – сообщить, что ее супруг объявился наконец дома и что поэтому она не сможет, как они условились, пообедать с Кэтлин. Ну и хорошо, решила Кэтлин. Сяду и буду работать над книгой. И вдруг – голос Мела. Значит, уже вернулся, подумала она. Несмотря на то что их последняя встреча прошла вполне мирно, его желание увидеться удивило Кэтлин. Ей не терпелось выяснить, в чем дело, и она набрала его номер.
Звонок застал Мела за приготовлением сандвича.
– Слушаю.
– Мел, это Кэтлин. Что там у тебя случилось?
– Нам нужно поговорить.
– Я это уже слышала. О чем?
– Давай лучше не по телефону.
– Даже так? Хорошо. Где и когда?
– Давай сегодня в девять у Макгурка. Устраивает?
Кэтлин засмеялась:
– У Макгурка? Там не очень-то поговоришь!
Кабачок Макгурка славился исполнением ирландских песен.
– Ты, пожалуй, права. Тогда где, по-твоему?
– Давай завтра утром в Чешир-Инн, – предложила она первое, что пришло на ум.
– Завтра? – переспросил он, стараясь не показать своего разочарования. – Ладно: пусть будет завтра.
Они условились встретиться в девять, и Кэтлин первая повесила трубку.
Похоже, она совсем не горит желанием со мной увидеться, уныло подумал Мел.
Они заказали завтрак, и Кэтлин спросила:
– Когда ты вернулся?
– Во вторник вечером, – ответил Мел, оглядываясь по сторонам.
Неудивительно, что Кэтлин выбрала этот ресторан. Она всегда любила такие места. Здание было отделано в старинном стиле – над входом даже красовались рыцарские доспехи.
– Как прошел полет? – из вежливости спросила она, взяв кусочек грейпфрута.
– Как в плохом фильме. Нам пришлось прорываться сквозь грозовой фронт, и я до последней минуты не был уверен, что уцелею.
Она сразу вспомнила телевизионный репортаж.
– Так это был твой рейс? Ты оказался на том самом самолете?
Он кивнул. Редкий случай – он не улыбался.
– Могу сказать лишь одно: в падающем самолете самое время пересмотреть свою жизнь.
– Неужели было настолько серьезно? – спросила она, и вдруг кусочек грейпфрута застрял у нее в горле.
– С того места, где я сидел, все казалось просто безнадежно, – признался он мрачно.
Кэтлин не могла выговорить ни слова. Подумать только, его могло уже не быть в живых! У нее потемнело в глазах, и понадобилась вся ее воля, чтобы не показать, как это ее потрясло.
– Так о чем ты хотел со мной поговорить? – с усилием произнесла она.
– О нас с тобой, – сказал Мел, глядя ей прямо в глаза. – Я хотел поговорить о тебе и обо мне.
Глава восьмая
– О нас с тобой? – не веря своим ушам, переспросила Кэтлин.
– Я все время думал об этом, пока был в Далласе, – торопливо начал Мел. – Когда ты упрекнула меня в нарушении профессиональной этики, это меня не столько раздосадовало, сколько глубоко обидело. И тогда я понял, что ты мне по-прежнему дорога. Иначе мне не стало бы так больно от твоих слов.
Слушая его, Кэтлин вдруг вспомнила мудрость Карлы: если любовь умерла, ты уже не испытываешь никакой боли. А если больно – значит, она еще жива.
– Знаю, прошло много времени, и мы порядком попортили друг другу крови, – быстро продолжал Мел, – но чувства не умерли – во всяком случае, мои чувства, – они остались прежними.
– Мои – тоже, – тихо ответила Кэтлин, глядя в тарелку. – Но одних чувств, как ты выразился, Мел, для нашего брака оказалось недостаточно.
– То есть как это?
– Ты прав: мы любили друг друга. Любили со всей силой, на какую только были способны, но не смогли жить одной этой любовью. Она не выдержала испытания временем. Она оказалась бессильной перед различиями наших взглядов, наших характеров.
Он непонимающе посмотрел на Кэтлин и медленно сказал:
– Господи! Какой я дурак! Я шел сюда с приготовленной речью; я даже отрепетировал ее про себя – про то, как близость смерти заставила меня оглянуться на прожитые годы, про то, что мы напрасно расстались… Я собирался сказать тебе… Впрочем, зачем? Теперь все это уже не имеет значения.
Он бросил салфетку, резко поднялся, чуть не опрокинув стол, кинул двадцатидолларовую банкноту и сказал:
– Извини. Я зря затеял этот разговор.
– Мел! – воскликнула Кэтлин.
Но он уже не слушал. Он повернулся и, не оглядываясь, пошел к выходу.
Я все сгубила своими же собственными руками, терзалась Кэтлин на обратном пути. Она покинула ресторан сразу же вслед за Мелом. Ей все равно кусок не шел в горло после того, что случилось. Самое глупое – что Мел так и не дал ей возможности высказаться до конца. Не дал ей возможности признаться, что она все еще его любит.
А тем временем Мел бичевал себя за собственную глупость. Почему он вбил себе в голову, что Кэтлин готова возобновить их отношения?! Он должен был предвидеть, как непросто будет убедить ее в своей искренности.
Все не так просто, как ему кажется, думала Кэтлин. Будто я только и жду, когда он меня поманит. Как же, разбежалась. Тут могла быть только одна причина: Мел знал, что я все еще его люблю.
Она догадывается, что я по-прежнему ее люблю, решил Мел. Он явно избрал неверную линию поведения. После всего, что произошло, спустя столько лет трудно было ожидать, что она по первому его знаку немедленно кинется в его объятия. Наверное, обозвала меня про себя самовлюбленным идиотом, уныло подумал он.
Она действительно назвала его так: самовлюбленный идиот – каким был, таким и остался. Тогда отчего ей так тоскливо? Отчего она раскаивается, что не успела ему сказать все, о чем думала? Отчего она любит его до сих пор?
Почему он до сих пор любит Кэтлин? Невероятно, непостижимо! Она – точь-в-точь как его мать. Для нее самое важное в жизни – это ее карьера, ее тщеславные замыслы. Достичь успеха – вот что для нее самое главное, все остальное или остальные – не в счет. Когда надо было выбирать, она выбрала не его, а карьеру, – точно так же, как и его мать. Эти женщины! Все они одинаковы!
Эти мужчины – все они на одну колодку скроены! – думала Кэтлин. Большинство из них не хотят, чтобы жена работала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26