– Она замолкла после этого воспоминания, пока Мигель не повернул от главной улицы налево, а не направо. – Мне в другую строну, – сказала она.
– Я заказал пиццу, заскочим забрать ее.
Дасти ждала в машине, пока Мигель заходил в пиццерию. Он оставил двигатель включенным, и тепло заполняло машину. Нужно снять его куртку, чтобы побыстрее смыться, когда подъедем к дому, сказала она себе, но так и не сняла ее. Куртка ей понравилась. Не только теплотой, но и возникшим непривычным ощущением, что она, Дасти, такая маленькая, совсем крошечная и вместе с тем женственная и уютно защищенная.
Слабая.
Ее рука метнулась к молнии на горле. Дверца распахнулась, и Мигель плюхнул коробку с пиццей на ее колени и бумажную сумку на пол у ее ног.
– Куда теперь? – спросил он, и Дасти назвала ему адрес.
– Спасибо, – поблагодарила она, когда он остановился перед старым особняком, переделанным под многоквартирный дом. Она передала ему коробку с пиццей, когда он открыл ее дверцу. – Тебе нужно поторопиться домой, чтобы пицца не остыла, – сказала Дасти, опустила молнию на куртке, стряхнула ее с плеч и вылетела из машины. – Я тебя не задерживаю. – Она протянула ему куртку, но у него обе руки были заняты пиццей.
– Почему бы нам не угоститься пиццей у тебя? – предложил он. – Я еще и пива купил.
Держа коробку одной рукой, он нагнулся и достал ее рюкзачок и бумажный пакет. Передав ей рюкзачок, он закрыл и запер дверцу машины, потом с надеждой улыбнулся ей.
– Да я не голодна, – отозвалась Дасти.
– Тогда составишь мне компанию. – Он повернул к дому. – Противно есть одному.
Дасти свирепо посмотрела на его спину, вздохнула и последовала за ним.
Мигель в удивлении уставился на пустую комнату. Спальный мешок и подушка лежали на поролоновой подстилке на покрытом ковром полу. Будильник, керосиновая лампа и две маленькие фотографии в рамках стояли на комоде. К одной стене была прислонена гитара. Стойка для завтрака отделяла комнату от крошечной кухоньки, однако сидеть было не на чем.
– Столовые приборы в ящике слева от мойки, – подсказала Дасти. – Салфетки на стойке, а тарелки в шкафчике рядом с холодильником. – Она пересекла комнату и задернула шторы на большом эркере – единственное, что отличало комнату от тюремной камеры. – Чувствуй себя как дома, – бросила она, открывая дверь в алькове, – Мне уже осточертела эта одежда.
– Переоденешься во что-нибудь более удобное? – спросил Мигель. Ответом ему был щелчок замка в двери ванной комнаты. Она не подпускала его к себе ни на дюйм. Хихикая и покачивая головой, он пересек кухню, выставил на стойку пиццу и пиво.
В ящике он нашел типичные полевые – плоские – столовые приборы, такой же полевой была и ее посуда. Он прямо в мойке смыл с рук моторное масло, потом откупорил две бутылки пива, а остальные поставил в холодильник, такой же пустой, как и комната. На одной полке он нашел пакет молока, бутылку яблочного сока, баночки с горчицей и майонезом и банку с завтраком.
В надежде, что она все же поест с ним, он сунул пиццу в духовку, поставил рычажок и положение «Тепло», затем выключил верхний свет, зажег лампу и уселся на подобие постели. В молчаливом тосте он поздравил себя с проникновением в жилище Дасти и сделал большой глоток пива из бутылки. Его ухмылка поблекла, когда взгляд задержался на фотографиях.
На одном Дасти вся светилась в объятиях мужчины. Поставив бутылку, Мигель взял фотографию и изучил ее в мягком свете лампы. Ее отец, вздохнул он с облегчением. Борода и длинные волосы мужчины были одного оттенка с волосами Дасти, а глаза – того же теплого шоколадного цвета. Даже их загар совпадал. И она явно унаследовала от него свой рост. Скалы и река на заднем плане наводили на мысль, что они были сняты где-то в штате Юта. Верно, у нее была там семья, и она вовсе не беспризорная цыганка.
Прислушиваясь к тому, что происходило за дверью ванной комнаты, он потянулся за другой фотографией. Шум душа подсказал ему, что она нескоро еще присоединится к нему. Он сам предпочел бы присоединиться к ней. Замок двери легко открыть. Да вот осмелится ли он?
Нет. Судя по ее нервозности в его присутствии, она не так равнодушна к нему, как хотела показать, но она и не из тех женщин, которых можно взять наскоком. Он должен действовать не торопясь, узнать ее получше. Мигель усмехнулся, припомнив свой разговор с Рамоной.
Поскольку он искренне любил женщин и ему интересно было выслушивать их, соблазнение происходило до смешного легко, даже когда у него и в мыслях этого не было. Но он никогда не лгал, не давал ложных обещаний. Один-два раза он уже думал, что нашел свою любовь, но не спешил с объяснением в любви. Со временем каждый роман наскучивал ему.
Он не думал, что будет легко соблазнить Дасти или что она когда-либо надоест ему. Поэтому не хотел рисковать и давить на нее. Вместо того, чтобы давать волю своему воображению и представлять себе, как она выглядит под струями воды, он сосредоточился на второй фотографии. На ней была снята семья на зеленой лужайке перед двухэтажным домом. Дасти на фотографии не было. Пузатый лысеющий мужчина обнимал одной рукой маленькую элегантную блондинку. Перед ними выстроилось трое маленьких детей. Ни один из них не был похож на Дасти.
Шум душа прекратился, и Мигель поспешно вернул фотографию на место. Приставив подушку к стене, он оперся на нее спиной и стал терпеливо ждать. Дасти ведь могла понадеяться, что он поел и ушел, но ее ждал сюрприз. Он не намеревался уходить, не позавтракав.
Выйдя из душа, Дасти почувствовала себя неизмеримо лучше – с отмытым от косметики, машинного масла и следов слез лицом. Натянув на себя черный закрытый спортивный костюм, она улыбнулась, представив себе, как будет разочарован Мигель. Он, чего доброго, надеется, что она выйдет к нему в прозрачном неглиже.
– Явление красоты, – объявил он, поднимаясь с постели и поднося ей пиво, когда она распахнула дверь ванной комнаты. – И даже в рекордно короткое время.
– Ешь свою пиццу, – парировала Дасти, уверенная в том, что ее спортивный костюм выглядит не сексуальнее мешка.
– Присоединяйся ко мне, – предложил Мигель, подводя ее к подобию стола. – Тебе нравятся джалапеньо и ананас?
– Никогда не пробовала, – отпила она, присаживаясь на дальний конец комода, чтобы и близко не подходить к постели. – Звучит таинственно. – Мягкий свет лампы создавал слишком интимную на ее вкус атмосферу. Она прибавила света в лампе.
– Горячее и сладкое чудесно смешиваются на языке. Попробуй хоть немного. – Он пересек кухню и принес пиццу и салфетки, пока она расчистила место на комоде. – Ты играешь на гитаре? – Он показал на инструмент ломтем пиццы, который подавал ей.
– Немного. Она помогает во время ночных экскурсий.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42
– Я заказал пиццу, заскочим забрать ее.
Дасти ждала в машине, пока Мигель заходил в пиццерию. Он оставил двигатель включенным, и тепло заполняло машину. Нужно снять его куртку, чтобы побыстрее смыться, когда подъедем к дому, сказала она себе, но так и не сняла ее. Куртка ей понравилась. Не только теплотой, но и возникшим непривычным ощущением, что она, Дасти, такая маленькая, совсем крошечная и вместе с тем женственная и уютно защищенная.
Слабая.
Ее рука метнулась к молнии на горле. Дверца распахнулась, и Мигель плюхнул коробку с пиццей на ее колени и бумажную сумку на пол у ее ног.
– Куда теперь? – спросил он, и Дасти назвала ему адрес.
– Спасибо, – поблагодарила она, когда он остановился перед старым особняком, переделанным под многоквартирный дом. Она передала ему коробку с пиццей, когда он открыл ее дверцу. – Тебе нужно поторопиться домой, чтобы пицца не остыла, – сказала Дасти, опустила молнию на куртке, стряхнула ее с плеч и вылетела из машины. – Я тебя не задерживаю. – Она протянула ему куртку, но у него обе руки были заняты пиццей.
– Почему бы нам не угоститься пиццей у тебя? – предложил он. – Я еще и пива купил.
Держа коробку одной рукой, он нагнулся и достал ее рюкзачок и бумажный пакет. Передав ей рюкзачок, он закрыл и запер дверцу машины, потом с надеждой улыбнулся ей.
– Да я не голодна, – отозвалась Дасти.
– Тогда составишь мне компанию. – Он повернул к дому. – Противно есть одному.
Дасти свирепо посмотрела на его спину, вздохнула и последовала за ним.
Мигель в удивлении уставился на пустую комнату. Спальный мешок и подушка лежали на поролоновой подстилке на покрытом ковром полу. Будильник, керосиновая лампа и две маленькие фотографии в рамках стояли на комоде. К одной стене была прислонена гитара. Стойка для завтрака отделяла комнату от крошечной кухоньки, однако сидеть было не на чем.
– Столовые приборы в ящике слева от мойки, – подсказала Дасти. – Салфетки на стойке, а тарелки в шкафчике рядом с холодильником. – Она пересекла комнату и задернула шторы на большом эркере – единственное, что отличало комнату от тюремной камеры. – Чувствуй себя как дома, – бросила она, открывая дверь в алькове, – Мне уже осточертела эта одежда.
– Переоденешься во что-нибудь более удобное? – спросил Мигель. Ответом ему был щелчок замка в двери ванной комнаты. Она не подпускала его к себе ни на дюйм. Хихикая и покачивая головой, он пересек кухню, выставил на стойку пиццу и пиво.
В ящике он нашел типичные полевые – плоские – столовые приборы, такой же полевой была и ее посуда. Он прямо в мойке смыл с рук моторное масло, потом откупорил две бутылки пива, а остальные поставил в холодильник, такой же пустой, как и комната. На одной полке он нашел пакет молока, бутылку яблочного сока, баночки с горчицей и майонезом и банку с завтраком.
В надежде, что она все же поест с ним, он сунул пиццу в духовку, поставил рычажок и положение «Тепло», затем выключил верхний свет, зажег лампу и уселся на подобие постели. В молчаливом тосте он поздравил себя с проникновением в жилище Дасти и сделал большой глоток пива из бутылки. Его ухмылка поблекла, когда взгляд задержался на фотографиях.
На одном Дасти вся светилась в объятиях мужчины. Поставив бутылку, Мигель взял фотографию и изучил ее в мягком свете лампы. Ее отец, вздохнул он с облегчением. Борода и длинные волосы мужчины были одного оттенка с волосами Дасти, а глаза – того же теплого шоколадного цвета. Даже их загар совпадал. И она явно унаследовала от него свой рост. Скалы и река на заднем плане наводили на мысль, что они были сняты где-то в штате Юта. Верно, у нее была там семья, и она вовсе не беспризорная цыганка.
Прислушиваясь к тому, что происходило за дверью ванной комнаты, он потянулся за другой фотографией. Шум душа подсказал ему, что она нескоро еще присоединится к нему. Он сам предпочел бы присоединиться к ней. Замок двери легко открыть. Да вот осмелится ли он?
Нет. Судя по ее нервозности в его присутствии, она не так равнодушна к нему, как хотела показать, но она и не из тех женщин, которых можно взять наскоком. Он должен действовать не торопясь, узнать ее получше. Мигель усмехнулся, припомнив свой разговор с Рамоной.
Поскольку он искренне любил женщин и ему интересно было выслушивать их, соблазнение происходило до смешного легко, даже когда у него и в мыслях этого не было. Но он никогда не лгал, не давал ложных обещаний. Один-два раза он уже думал, что нашел свою любовь, но не спешил с объяснением в любви. Со временем каждый роман наскучивал ему.
Он не думал, что будет легко соблазнить Дасти или что она когда-либо надоест ему. Поэтому не хотел рисковать и давить на нее. Вместо того, чтобы давать волю своему воображению и представлять себе, как она выглядит под струями воды, он сосредоточился на второй фотографии. На ней была снята семья на зеленой лужайке перед двухэтажным домом. Дасти на фотографии не было. Пузатый лысеющий мужчина обнимал одной рукой маленькую элегантную блондинку. Перед ними выстроилось трое маленьких детей. Ни один из них не был похож на Дасти.
Шум душа прекратился, и Мигель поспешно вернул фотографию на место. Приставив подушку к стене, он оперся на нее спиной и стал терпеливо ждать. Дасти ведь могла понадеяться, что он поел и ушел, но ее ждал сюрприз. Он не намеревался уходить, не позавтракав.
Выйдя из душа, Дасти почувствовала себя неизмеримо лучше – с отмытым от косметики, машинного масла и следов слез лицом. Натянув на себя черный закрытый спортивный костюм, она улыбнулась, представив себе, как будет разочарован Мигель. Он, чего доброго, надеется, что она выйдет к нему в прозрачном неглиже.
– Явление красоты, – объявил он, поднимаясь с постели и поднося ей пиво, когда она распахнула дверь ванной комнаты. – И даже в рекордно короткое время.
– Ешь свою пиццу, – парировала Дасти, уверенная в том, что ее спортивный костюм выглядит не сексуальнее мешка.
– Присоединяйся ко мне, – предложил Мигель, подводя ее к подобию стола. – Тебе нравятся джалапеньо и ананас?
– Никогда не пробовала, – отпила она, присаживаясь на дальний конец комода, чтобы и близко не подходить к постели. – Звучит таинственно. – Мягкий свет лампы создавал слишком интимную на ее вкус атмосферу. Она прибавила света в лампе.
– Горячее и сладкое чудесно смешиваются на языке. Попробуй хоть немного. – Он пересек кухню и принес пиццу и салфетки, пока она расчистила место на комоде. – Ты играешь на гитаре? – Он показал на инструмент ломтем пиццы, который подавал ей.
– Немного. Она помогает во время ночных экскурсий.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42