Он ужасно нервничал, неожиданно встретив ее на пляже возле своего дома, и конечно же совершенно неправильно на нее отреагировал.
Она тоже.
Казалось, что с первого взгляда она была настроена против него, приняла смущение за – это он понял позднее – сильнейшую неприязнь.
После этого девушка впервые встретилась с его бабушкой и дедушкой, и все вышло еще хуже. Блендуэлл нежно любил их обоих и иногда забывал, что возраст делал стариков совсем не такими в глазах окружающих, какими их видел он сам. Теперь они уже не были блестящими собеседниками, как раньше, а любовь к телевизору казалась почти непреодолимой. Если даже они смаковали ужасные детали угроз детям Доггерти, то он понимал, что это не отвратительный интерес к кровопролитию, а просто свойственные пожилым людям странности в разговоре. Если Уолтер говорил с девушкой резко, то это не оттого, что она ему не понравилась, – просто он привык ворчать на всех и вся. Конечно, ничего этого Соня не могла знать.
До чего неудачно все получилось в тот день!
Когда несколько месяцев назад он говорил с Сэйном и впервые услышал подробности о проблемах в семье Доггерти, то понял, полностью уверился в том, что Билла Петерсона не было на острове в то самое время, когда в Нью-Джерси начались эти угрозы. Предполагалось, что он уехал в отпуск. Блендуэлл и Сэйн сразу поладили, должно быть найдя нечто общее: свое недоверие к миру, и Кеннет по его поручению отправился на Гваделупу, чтобы попробовать узнать, что же делал Петерсон в тот критический период, когда в Нью-Джерси все пошло вверх ногами. Кеннету удалось проследить передвижения Билла до частного самолета, совершавшего рейсы в Майами, но там следы затерялись, потому что в списки регистрации коммерческих рейсов легче легкого внести фальшивое имя. Всего этого было слишком мало, чтобы сформировать свое мнение, но с этого времени великан большую часть времени присматривал за капитаном катера.
Потом у Сони сложились дружеские отношения с Петерсоном, слишком дружеские для девушки, чьи взгляды на жизнь делали ее особенно уязвимой для опасности и боли.
Блендуэлл закрыл и закрепил на окне нижнего этажа последнюю ставню и, все еще не переставая думать о "Морском страже", попробовал себе представить, что происходит в доме, отмеченном судьбой, в данную минуту, когда ураган Грета более чем когда-либо отрезал его обитателей от остального мира.
Он хотел бы сейчас быть там, быть еще с того момента, когда лодки и радиотелефон оказались испорченными, – было ясно, что сумасшедший готовится сделать свой ход. Однако посреди самого ужасного урагана за последние тридцать лет его место было в "Доме ястреба", рядом с родными, которым могла понадобиться помощь. Даже если буря не снесет дом, возбуждение, вызванное ветром и шумом, может плохо подействовать на сердце. Он не мог оставить бабушку и дедушку одних, даже несмотря на то, что знал: Сэйну пригодилась бы помощь.
Блендуэлл одну за другой закрыл изнутри ставни на верхних этажах, все еще двигаясь автоматически из-за мыслей, бурливших в голове.
Стоя у последнего окна со ставней в руках и глядя на кусочек залитого дождем мира, который все еще можно было разглядеть из дома, он немного помедлил, прежде чем закончить работу, потому что мысли приняли неожиданный и довольно-таки мрачный оборот. Кеннет очень верил в Рудольфа Сэйна и сильно сомневался в том, что любой человек, даже если он сумасшедший, сможет справиться с этим гигантом. Тем не менее, если предположить, что Сэйн окажется чересчур беззаботным или безумец – более хитрым, чем кто-либо может подозревать... Предположим, что он сделал все, что хотел сделать в "Морском страже", и, подозревая, что Блендуэлл знает, кого считал преступником Сэйн, захочет расправиться и с его семьей...
Мужчину передернуло.
Такая возможность становилась реальной только в том случае, если быть уверенным, что убийца прикончил обоих детей Доггерти, Рудольфа Сэйна и всех остальных обитателей дома, которые могли бы связать его с преступлением.
Он не хотел даже думать о такой кровавой бойне.
Особенно в том случае, если там была Соня...
Блендуэлл взглянул на небо: черные, низкие, быстро движущиеся облака, которые извергают потоки дождя. Затем он посмотрел и на море: высоко вздымающиеся яростные волны, старающиеся сокрушить остров, превращающие его в узенькую полоску земли, во взбитый ветрами комок грязи.
Пройти в такую погоду, когда ураган все еще бушует, милю для того, чтобы убить жителей "Дома ястреба"? Такая попытка могла оказаться смертельной. Только сумасшедший...
Он рывком распахнул ставни.
Во имя Господа, о чем тут думать? Конечно, только сумасшедший пойдет во время бури через весь остров, но ведь именно о том и речь!
Блендуэлл оставил ставни открытыми.
Он пододвинул к окну кресло и пошел принести винтовку, которой, как он говорил Петерсону, в доме никогда не было.
Глава 30
В четвертой прогалине, между четвертым и пятым холмами, уже не так далеко от безопасного "Дома ястреба", они наткнулись на дохлую акулу. Тело плавало кверху брюхом в грязной воде, плескавшейся между возвышенностями. Страшные челюсти застыли в жуткой усмешке, которая показалась Соне удивительно знакомой, но девушка не могла вспомнить, где видела ее прежде...
А потом вспомнила. Это была улыбка черепа из фильмов ужасов, широкая, но абсолютно лишенная признаков юмора, что-то вроде дешевого театрального эффекта, которая заставляет вздрагивать, но совсем не веселит.
Она заставила детей отвернуться и быстро повела их вдоль берега естественного бассейна, где можно будет перейти на другую сторону, не прикасаясь к останкам акулы. Конечно, они уже все видели, – Соне не удалось достаточно быстро отвлечь ребят, чтобы они не успели заметить то, что находилось в воде. Она знала, что это зрелище еще многие годы будет им сниться по ночам.
По большей части неприятные сцены вроде этой ее не тревожили – они были просто тошнотворны, как все, что напоминало о смерти. Но теперь девушку беспокоила невозможность определить, добрым или дурным знаком окажется на этот раз присутствие акулы. С одной стороны, смерть огромной рыбы могла означать исчезновение предыдущей угрозы. С другой – то, что она была мертва и ухмылялась, глядя на них остановившимися глазами, значило...
Она встряхнула головой и постаралась вернуть чувство самообладания и душевное равновесие.
Усталость опускалась ей на голову, как рука в мягкой перчатке, и заставляла думать о том, чтобы прекратить метаться без толку (а заодно и думать о хороших и плохих знамениях), но Соня не могла позволить себе поддаться этому ощущению.
В этот раз бассейн оказался не слишком глубоким, и они без труда перешли его в тридцати или сорока футах от мертвой акулы в том месте, где из-под слоя воды поднимались камни и образовывали довольно удобный переход.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59
Она тоже.
Казалось, что с первого взгляда она была настроена против него, приняла смущение за – это он понял позднее – сильнейшую неприязнь.
После этого девушка впервые встретилась с его бабушкой и дедушкой, и все вышло еще хуже. Блендуэлл нежно любил их обоих и иногда забывал, что возраст делал стариков совсем не такими в глазах окружающих, какими их видел он сам. Теперь они уже не были блестящими собеседниками, как раньше, а любовь к телевизору казалась почти непреодолимой. Если даже они смаковали ужасные детали угроз детям Доггерти, то он понимал, что это не отвратительный интерес к кровопролитию, а просто свойственные пожилым людям странности в разговоре. Если Уолтер говорил с девушкой резко, то это не оттого, что она ему не понравилась, – просто он привык ворчать на всех и вся. Конечно, ничего этого Соня не могла знать.
До чего неудачно все получилось в тот день!
Когда несколько месяцев назад он говорил с Сэйном и впервые услышал подробности о проблемах в семье Доггерти, то понял, полностью уверился в том, что Билла Петерсона не было на острове в то самое время, когда в Нью-Джерси начались эти угрозы. Предполагалось, что он уехал в отпуск. Блендуэлл и Сэйн сразу поладили, должно быть найдя нечто общее: свое недоверие к миру, и Кеннет по его поручению отправился на Гваделупу, чтобы попробовать узнать, что же делал Петерсон в тот критический период, когда в Нью-Джерси все пошло вверх ногами. Кеннету удалось проследить передвижения Билла до частного самолета, совершавшего рейсы в Майами, но там следы затерялись, потому что в списки регистрации коммерческих рейсов легче легкого внести фальшивое имя. Всего этого было слишком мало, чтобы сформировать свое мнение, но с этого времени великан большую часть времени присматривал за капитаном катера.
Потом у Сони сложились дружеские отношения с Петерсоном, слишком дружеские для девушки, чьи взгляды на жизнь делали ее особенно уязвимой для опасности и боли.
Блендуэлл закрыл и закрепил на окне нижнего этажа последнюю ставню и, все еще не переставая думать о "Морском страже", попробовал себе представить, что происходит в доме, отмеченном судьбой, в данную минуту, когда ураган Грета более чем когда-либо отрезал его обитателей от остального мира.
Он хотел бы сейчас быть там, быть еще с того момента, когда лодки и радиотелефон оказались испорченными, – было ясно, что сумасшедший готовится сделать свой ход. Однако посреди самого ужасного урагана за последние тридцать лет его место было в "Доме ястреба", рядом с родными, которым могла понадобиться помощь. Даже если буря не снесет дом, возбуждение, вызванное ветром и шумом, может плохо подействовать на сердце. Он не мог оставить бабушку и дедушку одних, даже несмотря на то, что знал: Сэйну пригодилась бы помощь.
Блендуэлл одну за другой закрыл изнутри ставни на верхних этажах, все еще двигаясь автоматически из-за мыслей, бурливших в голове.
Стоя у последнего окна со ставней в руках и глядя на кусочек залитого дождем мира, который все еще можно было разглядеть из дома, он немного помедлил, прежде чем закончить работу, потому что мысли приняли неожиданный и довольно-таки мрачный оборот. Кеннет очень верил в Рудольфа Сэйна и сильно сомневался в том, что любой человек, даже если он сумасшедший, сможет справиться с этим гигантом. Тем не менее, если предположить, что Сэйн окажется чересчур беззаботным или безумец – более хитрым, чем кто-либо может подозревать... Предположим, что он сделал все, что хотел сделать в "Морском страже", и, подозревая, что Блендуэлл знает, кого считал преступником Сэйн, захочет расправиться и с его семьей...
Мужчину передернуло.
Такая возможность становилась реальной только в том случае, если быть уверенным, что убийца прикончил обоих детей Доггерти, Рудольфа Сэйна и всех остальных обитателей дома, которые могли бы связать его с преступлением.
Он не хотел даже думать о такой кровавой бойне.
Особенно в том случае, если там была Соня...
Блендуэлл взглянул на небо: черные, низкие, быстро движущиеся облака, которые извергают потоки дождя. Затем он посмотрел и на море: высоко вздымающиеся яростные волны, старающиеся сокрушить остров, превращающие его в узенькую полоску земли, во взбитый ветрами комок грязи.
Пройти в такую погоду, когда ураган все еще бушует, милю для того, чтобы убить жителей "Дома ястреба"? Такая попытка могла оказаться смертельной. Только сумасшедший...
Он рывком распахнул ставни.
Во имя Господа, о чем тут думать? Конечно, только сумасшедший пойдет во время бури через весь остров, но ведь именно о том и речь!
Блендуэлл оставил ставни открытыми.
Он пододвинул к окну кресло и пошел принести винтовку, которой, как он говорил Петерсону, в доме никогда не было.
Глава 30
В четвертой прогалине, между четвертым и пятым холмами, уже не так далеко от безопасного "Дома ястреба", они наткнулись на дохлую акулу. Тело плавало кверху брюхом в грязной воде, плескавшейся между возвышенностями. Страшные челюсти застыли в жуткой усмешке, которая показалась Соне удивительно знакомой, но девушка не могла вспомнить, где видела ее прежде...
А потом вспомнила. Это была улыбка черепа из фильмов ужасов, широкая, но абсолютно лишенная признаков юмора, что-то вроде дешевого театрального эффекта, которая заставляет вздрагивать, но совсем не веселит.
Она заставила детей отвернуться и быстро повела их вдоль берега естественного бассейна, где можно будет перейти на другую сторону, не прикасаясь к останкам акулы. Конечно, они уже все видели, – Соне не удалось достаточно быстро отвлечь ребят, чтобы они не успели заметить то, что находилось в воде. Она знала, что это зрелище еще многие годы будет им сниться по ночам.
По большей части неприятные сцены вроде этой ее не тревожили – они были просто тошнотворны, как все, что напоминало о смерти. Но теперь девушку беспокоила невозможность определить, добрым или дурным знаком окажется на этот раз присутствие акулы. С одной стороны, смерть огромной рыбы могла означать исчезновение предыдущей угрозы. С другой – то, что она была мертва и ухмылялась, глядя на них остановившимися глазами, значило...
Она встряхнула головой и постаралась вернуть чувство самообладания и душевное равновесие.
Усталость опускалась ей на голову, как рука в мягкой перчатке, и заставляла думать о том, чтобы прекратить метаться без толку (а заодно и думать о хороших и плохих знамениях), но Соня не могла позволить себе поддаться этому ощущению.
В этот раз бассейн оказался не слишком глубоким, и они без труда перешли его в тридцати или сорока футах от мертвой акулы в том месте, где из-под слоя воды поднимались камни и образовывали довольно удобный переход.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59