Диана, ты дашь мне на прощанье прядь своих черных как смоль волос, чтобы я могла хранить их как самое драгоценное сокровище?
— А у тебя есть ножницы? — спросила Диана, вдруг вспомнив о практической стороне вопроса. Она вытерла слезы, которые вновь полились у нее из глаз от прочувствованных слов Энн.
— Да, у меня в кармане маленькие ножнички из моего рукодельного набора, — ответила Энн. С торжественным видом она отстригла черный завиток. — Прощай, моя милая подруга. Теперь мы будем жить рядом, как совсем чужие. Но в сердце своем я сохраню тебе неизменную верность.
Энн смотрела вслед уходящей Диане и грустно махала платком, когда та оглядывалась. Потом пошла домой, несколько утешившись таким романтичным расставанием.
— Все кончено, — сообщила она Марилле. — У меня никогда больше не будет подруги. Мы с Дианой очень трогательно расстались у ручья. Память об этом расставании останется для меня священной. Диана дала мне прядь своих волос, и я собираюсь сделать из них ладанку и носить ее на шее всю жизнь. И пожалуйста, Марил когда будешь меня хоронить, положи ее в гроб. Мне кажется, что я недолго проживу. Может быть, когда миссис Барри увидит мой хладный труп, она пожалеет о том, что сделала, и позволит Диане прийти на мои похороны.
— Сдается мне, Энн, что пока у тебя не отнялся язык, тебе не грозит преждевременная смерть, — невозмутимо отозвалась Марилла.
В следующий понедельник утром Энн удивила Мариллу. Девочка спустилась вниз с сумкой, полной учебников. На лице ее была написана решимость.
— Я возвращаюсь в школу, — объявила Энн. — Больше мне в жизни ничего не осталось. Мою любимую подругу безжалостно вырвали из моего бедного сердца. В школе я, по крайней мере, смогу видеть ее и вспоминать о счастливых днях.
— Чем вспоминать, лучше думай об уроках. — Марилла тщательно старалась скрыть свой восторг по поводу такого удачного развития событий. — Надеюсь, мне не придется больше слышать жалобы на тебя и ты не будешь разбивать грифельные доски о головы своих товарищей. Веди себя хорошо и слушайся учителя.
— Я постараюсь быть примерной ученицей, — печально проговорила Энн. — Только это совсем неинтересно. Мистер Филлипс говорит, что Минни Эндрюс примерная ученица. И какая же она скучная! У нее совсем нет воображения, и ее, кажется, ничто в жизни не радует. Но у меня в жизни тоже теперь не осталось радости, так что, может, из меня и получится примерная ученица. Я пойду в школу по дороге. Просто невыносимо было бы одной идти по Березовой аллее. Я бы ослепла от слез.
В школе Энн встретили с распростертыми объятиями. Детям очень не хватало ее выдумки, когда они играли; ее нежного голоса, когда они пели песни, и ее выразительного чтения вслух на большой перемене. Руби Джиллис дала ей на уроке Закона Божьего три большие сливы; Элла Макферсон подарила огромный букет анютиных глазок, который она вырезала из обложки цветного каталога — девочки очень ценили подобное украшение для парты. Софи Слоун предложила научить ее вязать красивый кружевной узор для отделки фартуков. Кэти Боултер подарила флакон от духов, чтобы держать в нем воду для смывания надписей с грифельной доски, а Джулия Бэлл тщательно выписала на розовом листе бумаги следующее вдохновенное четверостишие:
Когда свой черный занавес
Зашпилит ночь звездой,
Где б ни был твой далекий друг,
Знай — он всегда с тобой.
— Знаешь, Марилла, все-таки приятно, когда к тебе хорошо относятся, — со вздохом удовлетворения поведала Энн Марилле вечером.
Хорошее отношение проявили не только девочки. Вернувшись после большой перемены, учитель посадил Энн с примерной ученицей Минни Эндрюс. Энн нашла у себя на парте большое наливное яблоко клубничного сорта. Она уже приготовилась было его надкусить, но вдруг вспомнила, что такие яблоки растут только в одном месте во всем Эвонли — в саду старого Блайта на другом берегу Лучезарного озера. Энн выронила яблоко, словно обжегшись, и демонстративно вытерла руки платочком. Яблоко так и пролежало нетронутым у нее на парте до следующего утра, когда его присвоил как трофей Тимоти Эндрюс, в обязанности которого входило подметать школу и разжигать камин. Грифельный карандаш с желто-красными полосками, который Чарли Слоун купил специально для Энн за два цента — обычный карандаш стоил один цент, — был принят Энн гораздо более благосклонно. Она нашла карандаш на парте также после большой перемены и наградила дарителя улыбкой, от которой тот совсем ошалел от восторга и наделал в диктанте такое невообразимое количество ошибок, что мистер Филлипс оставил его после уроков переписывать диктант заново.
Но полное отсутствие даже малейшего знака внимания со стороны Дианы Барри, которая теперь сидела вместе с Герти Пайн, омрачило торжество Энн.
— Ну неужели Диана не могла хотя бы улыбнуться мне? — горестно пожаловалась она Марилле.
Но на следующий день Энн передали изящно закрученную записку и что-то завернутое в бумажку.
Записка была от Дианы:
«Дорогая Энн!
Мама не разрешает мне играть и даже разговаривать с тобой в школе. Пожалуйста, не сердись на меня — я люблю тебя не меньше, чем раньше. Мне ужасно скучно без тебя, мне некому рассказывать секреты, а Герти Пайн мне совсем не нравится. Я тебе сделала закладку для книг из красной салфетки. Такие закладки сейчас в моде, и только три девочки во всей школе умеют их делать. Вспоминай, глядя на нее, твою верную подругу
Диану Барри».
Энн прочитала записку, поцеловала закладку и тут же послала на другой конец класса ответ:
«Милая, дорогая Диана!
Я на тебя совсем не сержусь, — конечно, ты обязана слушаться маму. Но она не может запретить общаться нашим душам. Я буду вечно хранить твой чудесный подарок. Минни Эндрюс неплохая девочка, хотя у нее совсем нет воображения, но она никогда не сможет заменить мне мою закадычную подругу Диану.
Остаюсь вечно твоя до последнего вздоха
Энн, или Корделия Ширли.
P. S. Я положу твое письмо себе под подушку и постараюсь увидеть тебя во сне.
Э., или К. Ш.».
Марилла была настроена пессимистически и каждый день ожидала, что Энн опять что-нибудь натворит в школе. Но все шло благополучно. Может быть, Энн переняла кое-что от примерной ученицы Минни Эндрюс, — во всяком случае, у нее больше не было никаких конфликтов с учителями. Она поставила себе целью по всем предметам обогнать Джильберта Блайта и не жалела сил для осуществления этой задачи. Скоро их соперничество стало явным для всех. Но если Джильберт относился к нему весьма добродушно, об Энн этого, к сожалению, сказать было нельзя. Она не прощала обидчиков и ненавидела врагов с такой же страстью, с какой любила друзей.
В конце каждого месяца учитель проводил контрольные работы, и тут напряжение этой борьбы достигло апогея.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64
— А у тебя есть ножницы? — спросила Диана, вдруг вспомнив о практической стороне вопроса. Она вытерла слезы, которые вновь полились у нее из глаз от прочувствованных слов Энн.
— Да, у меня в кармане маленькие ножнички из моего рукодельного набора, — ответила Энн. С торжественным видом она отстригла черный завиток. — Прощай, моя милая подруга. Теперь мы будем жить рядом, как совсем чужие. Но в сердце своем я сохраню тебе неизменную верность.
Энн смотрела вслед уходящей Диане и грустно махала платком, когда та оглядывалась. Потом пошла домой, несколько утешившись таким романтичным расставанием.
— Все кончено, — сообщила она Марилле. — У меня никогда больше не будет подруги. Мы с Дианой очень трогательно расстались у ручья. Память об этом расставании останется для меня священной. Диана дала мне прядь своих волос, и я собираюсь сделать из них ладанку и носить ее на шее всю жизнь. И пожалуйста, Марил когда будешь меня хоронить, положи ее в гроб. Мне кажется, что я недолго проживу. Может быть, когда миссис Барри увидит мой хладный труп, она пожалеет о том, что сделала, и позволит Диане прийти на мои похороны.
— Сдается мне, Энн, что пока у тебя не отнялся язык, тебе не грозит преждевременная смерть, — невозмутимо отозвалась Марилла.
В следующий понедельник утром Энн удивила Мариллу. Девочка спустилась вниз с сумкой, полной учебников. На лице ее была написана решимость.
— Я возвращаюсь в школу, — объявила Энн. — Больше мне в жизни ничего не осталось. Мою любимую подругу безжалостно вырвали из моего бедного сердца. В школе я, по крайней мере, смогу видеть ее и вспоминать о счастливых днях.
— Чем вспоминать, лучше думай об уроках. — Марилла тщательно старалась скрыть свой восторг по поводу такого удачного развития событий. — Надеюсь, мне не придется больше слышать жалобы на тебя и ты не будешь разбивать грифельные доски о головы своих товарищей. Веди себя хорошо и слушайся учителя.
— Я постараюсь быть примерной ученицей, — печально проговорила Энн. — Только это совсем неинтересно. Мистер Филлипс говорит, что Минни Эндрюс примерная ученица. И какая же она скучная! У нее совсем нет воображения, и ее, кажется, ничто в жизни не радует. Но у меня в жизни тоже теперь не осталось радости, так что, может, из меня и получится примерная ученица. Я пойду в школу по дороге. Просто невыносимо было бы одной идти по Березовой аллее. Я бы ослепла от слез.
В школе Энн встретили с распростертыми объятиями. Детям очень не хватало ее выдумки, когда они играли; ее нежного голоса, когда они пели песни, и ее выразительного чтения вслух на большой перемене. Руби Джиллис дала ей на уроке Закона Божьего три большие сливы; Элла Макферсон подарила огромный букет анютиных глазок, который она вырезала из обложки цветного каталога — девочки очень ценили подобное украшение для парты. Софи Слоун предложила научить ее вязать красивый кружевной узор для отделки фартуков. Кэти Боултер подарила флакон от духов, чтобы держать в нем воду для смывания надписей с грифельной доски, а Джулия Бэлл тщательно выписала на розовом листе бумаги следующее вдохновенное четверостишие:
Когда свой черный занавес
Зашпилит ночь звездой,
Где б ни был твой далекий друг,
Знай — он всегда с тобой.
— Знаешь, Марилла, все-таки приятно, когда к тебе хорошо относятся, — со вздохом удовлетворения поведала Энн Марилле вечером.
Хорошее отношение проявили не только девочки. Вернувшись после большой перемены, учитель посадил Энн с примерной ученицей Минни Эндрюс. Энн нашла у себя на парте большое наливное яблоко клубничного сорта. Она уже приготовилась было его надкусить, но вдруг вспомнила, что такие яблоки растут только в одном месте во всем Эвонли — в саду старого Блайта на другом берегу Лучезарного озера. Энн выронила яблоко, словно обжегшись, и демонстративно вытерла руки платочком. Яблоко так и пролежало нетронутым у нее на парте до следующего утра, когда его присвоил как трофей Тимоти Эндрюс, в обязанности которого входило подметать школу и разжигать камин. Грифельный карандаш с желто-красными полосками, который Чарли Слоун купил специально для Энн за два цента — обычный карандаш стоил один цент, — был принят Энн гораздо более благосклонно. Она нашла карандаш на парте также после большой перемены и наградила дарителя улыбкой, от которой тот совсем ошалел от восторга и наделал в диктанте такое невообразимое количество ошибок, что мистер Филлипс оставил его после уроков переписывать диктант заново.
Но полное отсутствие даже малейшего знака внимания со стороны Дианы Барри, которая теперь сидела вместе с Герти Пайн, омрачило торжество Энн.
— Ну неужели Диана не могла хотя бы улыбнуться мне? — горестно пожаловалась она Марилле.
Но на следующий день Энн передали изящно закрученную записку и что-то завернутое в бумажку.
Записка была от Дианы:
«Дорогая Энн!
Мама не разрешает мне играть и даже разговаривать с тобой в школе. Пожалуйста, не сердись на меня — я люблю тебя не меньше, чем раньше. Мне ужасно скучно без тебя, мне некому рассказывать секреты, а Герти Пайн мне совсем не нравится. Я тебе сделала закладку для книг из красной салфетки. Такие закладки сейчас в моде, и только три девочки во всей школе умеют их делать. Вспоминай, глядя на нее, твою верную подругу
Диану Барри».
Энн прочитала записку, поцеловала закладку и тут же послала на другой конец класса ответ:
«Милая, дорогая Диана!
Я на тебя совсем не сержусь, — конечно, ты обязана слушаться маму. Но она не может запретить общаться нашим душам. Я буду вечно хранить твой чудесный подарок. Минни Эндрюс неплохая девочка, хотя у нее совсем нет воображения, но она никогда не сможет заменить мне мою закадычную подругу Диану.
Остаюсь вечно твоя до последнего вздоха
Энн, или Корделия Ширли.
P. S. Я положу твое письмо себе под подушку и постараюсь увидеть тебя во сне.
Э., или К. Ш.».
Марилла была настроена пессимистически и каждый день ожидала, что Энн опять что-нибудь натворит в школе. Но все шло благополучно. Может быть, Энн переняла кое-что от примерной ученицы Минни Эндрюс, — во всяком случае, у нее больше не было никаких конфликтов с учителями. Она поставила себе целью по всем предметам обогнать Джильберта Блайта и не жалела сил для осуществления этой задачи. Скоро их соперничество стало явным для всех. Но если Джильберт относился к нему весьма добродушно, об Энн этого, к сожалению, сказать было нельзя. Она не прощала обидчиков и ненавидела врагов с такой же страстью, с какой любила друзей.
В конце каждого месяца учитель проводил контрольные работы, и тут напряжение этой борьбы достигло апогея.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64