„И пожалуйста, не приставай ко мне, — добавил он, — когда я перестаю ее повторять, мне делается страшно, и я забываю все, что знал, а таблица умножения помогает мне держать в голове правила и даты“.
Потом нас развели по классным комнатам для экзамена по английской литературе, и мисс Стэси ушла. Мы с Джейн оказались рядом, и как же я завидовала ее спокойствию! Ей-то таблица умножения не нужна! А у меня так колотилось сердце, что его стук, наверное, был слышен на весь класс.
Потом вошел преподаватель и стал раздавать нам экзаменационные листки. Тут у меня руки похолодели от страха и в глазах все завертелось. Но я все-таки взяла листок. В какой-то момент мне показалось, что у меня вообще перестало биться сердце — точь-в-точь, как четыре года назад, когда я не вытерпела и спросила Мариллу, оставляет она меня в Грингейбле или нет. А потом в голове у меня прояснилось, и сердце опять начало биться — я увидела, что, пожалуй, смогу ответить на все вопросы.
В полдень мы пошли домой обедать, а потом вернулись в колледж на экзамен по истории. Вопросы были довольно трудными, и я совсем запуталась в датах. Но в целом, наверное, получу приличные оценки. А завтра — завтра экзамен по геометрии, и когда я о нем думаю, рука так и тянется открыть учебник. Если бы я верила, что мне поможет таблица умножения, я бы ее твердила до завтрашнего утра.
Сегодня вечером я сходила в гости к девочкам. По дороге встретила Зануду Сперджена, который ошалело бродил по улицам. Он сказал мне, что наверняка провалился по истории, что причиняет своим родителям одни огорчения и завтра с утренним поездом уедет домой. „Да и вообще на плотника выучиться легче, чем на пастора!“ Я постаралась его подбодрить и уговорила остаться до конца экзаменов — нельзя же так подводить мисс Стэси! Диана, бывали минуты, когда я жалела, что не родилась мальчиком, но, глядя на Зануду Сперджена, радуюсь, что я девочка и не его сестра.
Руби я застала в истерике — она только что обнаружила, что сделала „жуткую ошибку“ в сочинении. Когда она успокоилась, мы пошли погулять и съели по порции мороженого. Как мы жалели, что тебя нет с нами!
О Диана, только бы сдать эту геометрию! Хотя, как говорит миссис Линд, солнце будет по-прежнему вставать утром и садиться вечером независимо от того, провалюсь по геометрии или нет. Это, конечно, правда, но нисколько не утешает. По мне, так если я провалюсь по геометрии, пусть бы оно лучше перестало вставать и садиться.
Вечно твоя
Энн».
Но вот уже экзамен по геометрии и все прочие экзамены остались позади, и утром в пятницу Энн вернулась домой. Вид у нее был усталый, но довольный. Диана прибежала в Грингейбл, как только Энн вошла в дом, и девочки встретились так, словно не виделись несколько лет.
— Энн, дорогая, как я рада тебя видеть! Кажется, что прошла тысяча лет с тех пор, как ты уехала в Шарлоттаун. Ну, и как ты выдержала экзамены, Энн?
— По-моему, неплохо — все, кроме геометрии. У меня в груди шевелится страшное предчувствие, что я ее завалила. Но как же хорошо вернуться домой! До чего я люблю мой милый Грингейбл!
— А как остальные?
— Девочки все говорят, что наверняка не прошли. А по-моему, они все сдали неплохо. Джози утверждает, что вопросы по геометрии были такие легкие, что на них ответил бы и десятилетний ребенок. Зануда Сперджен все еще считает, что провалился по истории, а Чарли говорит, что завалил алгебру. Но мы ничего точно не знаем и не узнаем, пока не опубликуют списки принятых. А до этого надо ждать две недели. Ну как можно жить две недели в такой неопределенности? Как бы мне хотелось заснуть и проснуться, когда все станет известно!
Диана знала, что спрашивать Энн про Джильберта Блайта бесполезно, и она только заметила:
— Вот увидишь — тебя примут. Тут и сомнений быть не может.
— Дело не только в том, чтобы приняли, но и в том, какое место я займу. Лучше уж совсем не попасть, чем плестись в хвосте у…
Диана поняла, что Энн не получит полного удовлетворения, если не окажется в списке впереди Джильберта Блайта.
Именно с этой целью Энн трудилась до седьмого пота. И Джильберт тоже. Они много раз встречались на улицах Шарлоттауна и каждый раз проходили мимо с таким видом, будто совершенно незнакомы. И каждый раз Энн еще более заносчиво вскидывала голову и еще больше жалела, что не помирилась с Джильбертом, когда ей представлялся такой случай. Но она тут же давала себе клятву, что обойдет его на экзаменах. Она знала, что все школьные товарищи с нетерпением ждут исхода их состязания. Джимми Гловер даже заключил пари с Недом Уайтом, что победит Энн. А Джози Пайн заявила во всеуслышание, что, конечно же, первым окажется Джильберт. Энн же считала, если это случится, она умрет от унижения.
Но было у Энн и еще одно, более благородное соображение. Ей хотелось доставить радость Марилле и Мэтью, особенно Мэтью, который утверждал, что его маленькая Энн обскачет весь остров. О последнем Энн не смела и мечтать. Но она надеялась оказаться в первой десятке. Ей так хотелось, чтобы глаза Мэтью засветились от гордости за нее. Это само по себе было бы достаточной наградой за весь ее упорный труд, за все эти бесконечные уравнения и спряжения.
На исходе двух недель Энн стала по утрам ходить на почту вместе с Джейн, Руби и Джози. Трясущимися руками они разворачивали шарлоттаунскую газету. Каждый раз у них замирало сердце, как перед экзаменом. Джильберт и Чарли тоже частенько заглядывали на почту. Зато Зануда Сперджен и глаз туда не казал.
— У меня нет сил самому прочитать это в газете, — признался он Энн. — Я подожду, пока кто-нибудь придет и скажет, принят я или нет.
Когда прошло уже три недели, а список поступивших так и не появлялся в газете, у Энн стали сдавать нервы. Она почти перестала есть и потеряла всякий интерес к делам Эвонли.
Но всему когда-нибудь приходит конец. Как-то под вечер Энн сидела у окна, заглядевшись на восточный край неба, который слегка розовел, отражая малиновый закат. На несколько минут она совсем забыла про экзамены и прочие земные заботы. И вдруг она увидела, как по тропинке через елки во весь дух мчится Диана. Вот она перебежала мостик, вот уже несется по склону к Грингейблу. В руках у нее газета.
Энн вскочила на ноги — Диана могла бежать так только с одной газетой на свете — той, где напечатаны списки принятых в Куинс-колледж. Энн почувствовала, как закружилась голова и бешено заколотилось сердце. Ее охватила такая слабость, что она не могла сделать ни шагу. Ей показалось, что прошел по крайней мере час до той минуты, когда Диана ворвалась в ее комнату, даже не постучавшись.
— Энн, ты принята! — воскликнула она. — Ты самая первая в списке! Вы с Джильбертом получили одинаковые оценки, но твое имя напечатано первым!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64
Потом нас развели по классным комнатам для экзамена по английской литературе, и мисс Стэси ушла. Мы с Джейн оказались рядом, и как же я завидовала ее спокойствию! Ей-то таблица умножения не нужна! А у меня так колотилось сердце, что его стук, наверное, был слышен на весь класс.
Потом вошел преподаватель и стал раздавать нам экзаменационные листки. Тут у меня руки похолодели от страха и в глазах все завертелось. Но я все-таки взяла листок. В какой-то момент мне показалось, что у меня вообще перестало биться сердце — точь-в-точь, как четыре года назад, когда я не вытерпела и спросила Мариллу, оставляет она меня в Грингейбле или нет. А потом в голове у меня прояснилось, и сердце опять начало биться — я увидела, что, пожалуй, смогу ответить на все вопросы.
В полдень мы пошли домой обедать, а потом вернулись в колледж на экзамен по истории. Вопросы были довольно трудными, и я совсем запуталась в датах. Но в целом, наверное, получу приличные оценки. А завтра — завтра экзамен по геометрии, и когда я о нем думаю, рука так и тянется открыть учебник. Если бы я верила, что мне поможет таблица умножения, я бы ее твердила до завтрашнего утра.
Сегодня вечером я сходила в гости к девочкам. По дороге встретила Зануду Сперджена, который ошалело бродил по улицам. Он сказал мне, что наверняка провалился по истории, что причиняет своим родителям одни огорчения и завтра с утренним поездом уедет домой. „Да и вообще на плотника выучиться легче, чем на пастора!“ Я постаралась его подбодрить и уговорила остаться до конца экзаменов — нельзя же так подводить мисс Стэси! Диана, бывали минуты, когда я жалела, что не родилась мальчиком, но, глядя на Зануду Сперджена, радуюсь, что я девочка и не его сестра.
Руби я застала в истерике — она только что обнаружила, что сделала „жуткую ошибку“ в сочинении. Когда она успокоилась, мы пошли погулять и съели по порции мороженого. Как мы жалели, что тебя нет с нами!
О Диана, только бы сдать эту геометрию! Хотя, как говорит миссис Линд, солнце будет по-прежнему вставать утром и садиться вечером независимо от того, провалюсь по геометрии или нет. Это, конечно, правда, но нисколько не утешает. По мне, так если я провалюсь по геометрии, пусть бы оно лучше перестало вставать и садиться.
Вечно твоя
Энн».
Но вот уже экзамен по геометрии и все прочие экзамены остались позади, и утром в пятницу Энн вернулась домой. Вид у нее был усталый, но довольный. Диана прибежала в Грингейбл, как только Энн вошла в дом, и девочки встретились так, словно не виделись несколько лет.
— Энн, дорогая, как я рада тебя видеть! Кажется, что прошла тысяча лет с тех пор, как ты уехала в Шарлоттаун. Ну, и как ты выдержала экзамены, Энн?
— По-моему, неплохо — все, кроме геометрии. У меня в груди шевелится страшное предчувствие, что я ее завалила. Но как же хорошо вернуться домой! До чего я люблю мой милый Грингейбл!
— А как остальные?
— Девочки все говорят, что наверняка не прошли. А по-моему, они все сдали неплохо. Джози утверждает, что вопросы по геометрии были такие легкие, что на них ответил бы и десятилетний ребенок. Зануда Сперджен все еще считает, что провалился по истории, а Чарли говорит, что завалил алгебру. Но мы ничего точно не знаем и не узнаем, пока не опубликуют списки принятых. А до этого надо ждать две недели. Ну как можно жить две недели в такой неопределенности? Как бы мне хотелось заснуть и проснуться, когда все станет известно!
Диана знала, что спрашивать Энн про Джильберта Блайта бесполезно, и она только заметила:
— Вот увидишь — тебя примут. Тут и сомнений быть не может.
— Дело не только в том, чтобы приняли, но и в том, какое место я займу. Лучше уж совсем не попасть, чем плестись в хвосте у…
Диана поняла, что Энн не получит полного удовлетворения, если не окажется в списке впереди Джильберта Блайта.
Именно с этой целью Энн трудилась до седьмого пота. И Джильберт тоже. Они много раз встречались на улицах Шарлоттауна и каждый раз проходили мимо с таким видом, будто совершенно незнакомы. И каждый раз Энн еще более заносчиво вскидывала голову и еще больше жалела, что не помирилась с Джильбертом, когда ей представлялся такой случай. Но она тут же давала себе клятву, что обойдет его на экзаменах. Она знала, что все школьные товарищи с нетерпением ждут исхода их состязания. Джимми Гловер даже заключил пари с Недом Уайтом, что победит Энн. А Джози Пайн заявила во всеуслышание, что, конечно же, первым окажется Джильберт. Энн же считала, если это случится, она умрет от унижения.
Но было у Энн и еще одно, более благородное соображение. Ей хотелось доставить радость Марилле и Мэтью, особенно Мэтью, который утверждал, что его маленькая Энн обскачет весь остров. О последнем Энн не смела и мечтать. Но она надеялась оказаться в первой десятке. Ей так хотелось, чтобы глаза Мэтью засветились от гордости за нее. Это само по себе было бы достаточной наградой за весь ее упорный труд, за все эти бесконечные уравнения и спряжения.
На исходе двух недель Энн стала по утрам ходить на почту вместе с Джейн, Руби и Джози. Трясущимися руками они разворачивали шарлоттаунскую газету. Каждый раз у них замирало сердце, как перед экзаменом. Джильберт и Чарли тоже частенько заглядывали на почту. Зато Зануда Сперджен и глаз туда не казал.
— У меня нет сил самому прочитать это в газете, — признался он Энн. — Я подожду, пока кто-нибудь придет и скажет, принят я или нет.
Когда прошло уже три недели, а список поступивших так и не появлялся в газете, у Энн стали сдавать нервы. Она почти перестала есть и потеряла всякий интерес к делам Эвонли.
Но всему когда-нибудь приходит конец. Как-то под вечер Энн сидела у окна, заглядевшись на восточный край неба, который слегка розовел, отражая малиновый закат. На несколько минут она совсем забыла про экзамены и прочие земные заботы. И вдруг она увидела, как по тропинке через елки во весь дух мчится Диана. Вот она перебежала мостик, вот уже несется по склону к Грингейблу. В руках у нее газета.
Энн вскочила на ноги — Диана могла бежать так только с одной газетой на свете — той, где напечатаны списки принятых в Куинс-колледж. Энн почувствовала, как закружилась голова и бешено заколотилось сердце. Ее охватила такая слабость, что она не могла сделать ни шагу. Ей показалось, что прошел по крайней мере час до той минуты, когда Диана ворвалась в ее комнату, даже не постучавшись.
— Энн, ты принята! — воскликнула она. — Ты самая первая в списке! Вы с Джильбертом получили одинаковые оценки, но твое имя напечатано первым!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64