Потом Энн увидела в прихожей старый морской сундучок и вспомнила просьбу миссис Стантон. Миссис Стантон писала историю острова Принца Эдуарда и просила Энн, если она найдет какие-нибудь старые документы или дневники, принести их ей.
— У Принглов, конечно, много всего такого, — сказала она. — Но к ним обращаться бесполезно. Между нашими семействами никогда не было особенно теплых отношений.
— К сожалению, я тоже не могу их ни о чем попросить, — вздохнула Энн.
— Да что вы, я от вас этого и не жду. Просто, когда будете навещать своих учеников, поспрашивайте, нет ли у кого старых дневников или географических карт, а если окажется, что есть, попросите дать их мне на время. Вы себе не представляете, какие интересные вещи я нашла в старых дневниках… Как-то сразу встают перед глазами наши пионеры, понимаешь, как они жили. Мне хочется, чтобы у меня в книге были не только статистические данные и генеалогические таблицы, но также и картинки из жизни новоселов.
Энн спросила миссис Брайс, тетку Уилфреда, нет ли у них каких-нибудь старых записок. Та покачала головой.
— Не знаю… по-моему, нет. Хотя, — вдруг оживилась она, — там в прихожей стоит сундучок дяди Энди. Может, в нем что и есть. Он плавал с капитаном Абрахамом Принглом. Я пойду спрошу Дункана, можно ли вам в него заглянуть.
Ее муж сказал, что Энн может рыться в сундучке сколько душе угодно и забрать с собой все, что ее заинтересует. Он давно уже собирается сжечь содержимое сундучка и отнести его в сарай, чтобы держать в нем инструменты. Энн открыла крышку, но там, кроме всякого хлама, оказался только пожелтевший дневник, или бортовой журнал, который Энди Брайс, видимо, вел все годы, пока плавал по морю. В конечном итоге Энн с удовольствием провела ненастный день, читая этот журнал. Энди знал много морских легенд и долго плавал под командой капитана Абрахама Прингла, которого ценил очень высоко. В дневнике приводилось множество примеров храбрости и находчивости капитана, которые особенно ярко проявились во время тяжелого и опасного плавания вокруг мыса Горн. Но высокое мнение Энди Брайса о капитане Абрахаме Прингле не распространялось на его брата Майрома, который тоже был капитаном, но другого судна. Вот в каком тоне он писал о капитане Майроме:
«Были сегодня у Майрома Прингла. Он разозлился за что-то на жену и выплеснул ей в лицо стакан воды».
«Майром опять дома. Его корабль сгорел, и они спаслись на лодках. Чуть не умерли с голоду в открытом океане. В конце концов съели Джонаса Селкирка, который не выдержал и застрелился. Его мяса им хватило дотого, как их подобрала „Святая Мария“. Майром сам мне об этом рассказал: вот, дескать, какой анекдот!»
Энн содрогнулась. В сухом изложении Энди этот эпизод казался особенно страшным. Затем она задумалась. Вряд ли миссис Стантон найдет в этом дневнике что-либо полезное для себя, но, может быть, им заинтересуются мисс Сара и мисс Эллен Прингл? Тут столько интересного об их обожаемом отце. Может, послать им дневник? Ведь Дункан Брайс сказал, что она вольна распоряжаться им по своему усмотрению.
Нет, решила Энн в следующую минуту, с какой стати доставлять удовольствие людям, которые не проявляют к тебе ничего, кроме враждебности, зачем потворствовать их и без того раздутому самомнению?
Вечером Уилфред отвез Энн домой. Оба были весьма довольны успехом предприятия. Энн удалось-таки уговорить Дункана Брайса позволить Уилфреду закончить школу.
— У меня хватит денег на один год в Куинс-колледже, — рассуждал Уилфред, — а дальше можно будет работать учителем и заниматься самообразованием. Я вам ужасно благодарен, мисс Ширли. Дядя никого другого не стал бы слушать, но вас он уважает. Он мне сказал на току: «Рыжие женщины всегда из меня веревки вили». Но я думаю, ваши волосы тут ни при чем, мисс Ширли, хотя они и очень красивые. Все дело в… вашей личности.
Проснувшись в два часа ночи, Энн решила все-таки послать дневник Энди Брайса в Мейплхерст. В конце концов эти старухи ей даже в какой-то степени симпатичны. И у них в жизни было так мало радости — им только и оставалось что гордиться отцом. Проснувшись через час и вспомнив, как мисс Сара притворялась глухой, Энн передумала. В четыре часа утра ее опять раздирали сомнения. Наконец она все же надумала послать дневник. Она не хотела быть мелочной, как семейка Пайнов, даже в собственных глазах.
Решив для себя этот вопрос, Энн спокойно заснула успев подумать, как уютно лежать под теплым одеялом на мягкой кровати, слушая завывание бури вокруг башни.
В понедельник она старательно завернула дневник и послала его мисс Саре с маленькой запиской:
«Уважаемая мисс Прингл!
Мне кажется, что Вас заинтересует этот старый дневник. Мне его дал мистер Брайс для передачи миссис Стантон, которая пишет исторический очерк о нашей провинции. Но, по-моему, для нее тут ничего полезного нет, а Вам, наверное, будет приятно почитать о своем отце.
Искренне Ваша
Энн Ширли».
«Ужасно натянутая записка, — подумала Энн, — но по-другому я им написать не могу. Ничуть не удивлюсь, если они с презрением пришлют мне дневник обратно».
В голубеющих сумерках того же дня произошло событие, которое как громом поразило Ребекку Дью. Карета из Мейплхерста, проехав по запорошенной снегом Аллее Оборотней, остановилась у ворот Звонких Тополей. Из кареты вышла мисс Эллен, а вслед за ней… мисс Сара, которая не покидала Мейплхерст уже десять лет.
— Они идут к парадной двери, — ахнула Ребекка Дью.
— А куда же еще пойдут Принглы? — хладнокровно отозвалась тетя Кэт.
— Ну да, конечно, но эту дверь заедает… не знаю, смогу ли я ее открыть, — трагическим тоном проговорила Ребекка Дью. — Ее не открывали с прошлой весенней уборки. Боже милосердный!
Парадную дверь действительно заедало, но отчаянным рывком Ребекка Дью сумела ее открыть и проводила нежданных посетительниц в гостиную.
«Какое счастье, что мы здесь сегодня истопили камин, — мысленно возблагодарила она Всевышнего. — Хоть бы Проклятый Котяра не оставил волос на диване! Еще не хватало, чтобы Сара Прингл ушла от нас с кошачьими волосами на платье…»
Последствий такого бедствия Ребекка Дью не могла себе даже представить. Мисс Сара выразила желание поговорить с мисс Ширли. Ребекка Дью позвала Энн и скрылась в кухне, умирая от любопытства: что же такое могло подвигнуть старух Прингл явиться к мисс Ширли?
«Ну, если они еще какую-нибудь пакость замыслили…» — грозно думала Ребекка Дью.
Энн и сама спускалась по лестнице не без опаски. Неужели старухи не поленились приехать к ней домой, чтобы швырнуть ей в лицо дневник старого матроса?
Когда она вошла в гостиную, маленькая, сморщенная, но непреклонная мисс Сара встала с дивана и заговорила без всякой преамбулы:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58
— У Принглов, конечно, много всего такого, — сказала она. — Но к ним обращаться бесполезно. Между нашими семействами никогда не было особенно теплых отношений.
— К сожалению, я тоже не могу их ни о чем попросить, — вздохнула Энн.
— Да что вы, я от вас этого и не жду. Просто, когда будете навещать своих учеников, поспрашивайте, нет ли у кого старых дневников или географических карт, а если окажется, что есть, попросите дать их мне на время. Вы себе не представляете, какие интересные вещи я нашла в старых дневниках… Как-то сразу встают перед глазами наши пионеры, понимаешь, как они жили. Мне хочется, чтобы у меня в книге были не только статистические данные и генеалогические таблицы, но также и картинки из жизни новоселов.
Энн спросила миссис Брайс, тетку Уилфреда, нет ли у них каких-нибудь старых записок. Та покачала головой.
— Не знаю… по-моему, нет. Хотя, — вдруг оживилась она, — там в прихожей стоит сундучок дяди Энди. Может, в нем что и есть. Он плавал с капитаном Абрахамом Принглом. Я пойду спрошу Дункана, можно ли вам в него заглянуть.
Ее муж сказал, что Энн может рыться в сундучке сколько душе угодно и забрать с собой все, что ее заинтересует. Он давно уже собирается сжечь содержимое сундучка и отнести его в сарай, чтобы держать в нем инструменты. Энн открыла крышку, но там, кроме всякого хлама, оказался только пожелтевший дневник, или бортовой журнал, который Энди Брайс, видимо, вел все годы, пока плавал по морю. В конечном итоге Энн с удовольствием провела ненастный день, читая этот журнал. Энди знал много морских легенд и долго плавал под командой капитана Абрахама Прингла, которого ценил очень высоко. В дневнике приводилось множество примеров храбрости и находчивости капитана, которые особенно ярко проявились во время тяжелого и опасного плавания вокруг мыса Горн. Но высокое мнение Энди Брайса о капитане Абрахаме Прингле не распространялось на его брата Майрома, который тоже был капитаном, но другого судна. Вот в каком тоне он писал о капитане Майроме:
«Были сегодня у Майрома Прингла. Он разозлился за что-то на жену и выплеснул ей в лицо стакан воды».
«Майром опять дома. Его корабль сгорел, и они спаслись на лодках. Чуть не умерли с голоду в открытом океане. В конце концов съели Джонаса Селкирка, который не выдержал и застрелился. Его мяса им хватило дотого, как их подобрала „Святая Мария“. Майром сам мне об этом рассказал: вот, дескать, какой анекдот!»
Энн содрогнулась. В сухом изложении Энди этот эпизод казался особенно страшным. Затем она задумалась. Вряд ли миссис Стантон найдет в этом дневнике что-либо полезное для себя, но, может быть, им заинтересуются мисс Сара и мисс Эллен Прингл? Тут столько интересного об их обожаемом отце. Может, послать им дневник? Ведь Дункан Брайс сказал, что она вольна распоряжаться им по своему усмотрению.
Нет, решила Энн в следующую минуту, с какой стати доставлять удовольствие людям, которые не проявляют к тебе ничего, кроме враждебности, зачем потворствовать их и без того раздутому самомнению?
Вечером Уилфред отвез Энн домой. Оба были весьма довольны успехом предприятия. Энн удалось-таки уговорить Дункана Брайса позволить Уилфреду закончить школу.
— У меня хватит денег на один год в Куинс-колледже, — рассуждал Уилфред, — а дальше можно будет работать учителем и заниматься самообразованием. Я вам ужасно благодарен, мисс Ширли. Дядя никого другого не стал бы слушать, но вас он уважает. Он мне сказал на току: «Рыжие женщины всегда из меня веревки вили». Но я думаю, ваши волосы тут ни при чем, мисс Ширли, хотя они и очень красивые. Все дело в… вашей личности.
Проснувшись в два часа ночи, Энн решила все-таки послать дневник Энди Брайса в Мейплхерст. В конце концов эти старухи ей даже в какой-то степени симпатичны. И у них в жизни было так мало радости — им только и оставалось что гордиться отцом. Проснувшись через час и вспомнив, как мисс Сара притворялась глухой, Энн передумала. В четыре часа утра ее опять раздирали сомнения. Наконец она все же надумала послать дневник. Она не хотела быть мелочной, как семейка Пайнов, даже в собственных глазах.
Решив для себя этот вопрос, Энн спокойно заснула успев подумать, как уютно лежать под теплым одеялом на мягкой кровати, слушая завывание бури вокруг башни.
В понедельник она старательно завернула дневник и послала его мисс Саре с маленькой запиской:
«Уважаемая мисс Прингл!
Мне кажется, что Вас заинтересует этот старый дневник. Мне его дал мистер Брайс для передачи миссис Стантон, которая пишет исторический очерк о нашей провинции. Но, по-моему, для нее тут ничего полезного нет, а Вам, наверное, будет приятно почитать о своем отце.
Искренне Ваша
Энн Ширли».
«Ужасно натянутая записка, — подумала Энн, — но по-другому я им написать не могу. Ничуть не удивлюсь, если они с презрением пришлют мне дневник обратно».
В голубеющих сумерках того же дня произошло событие, которое как громом поразило Ребекку Дью. Карета из Мейплхерста, проехав по запорошенной снегом Аллее Оборотней, остановилась у ворот Звонких Тополей. Из кареты вышла мисс Эллен, а вслед за ней… мисс Сара, которая не покидала Мейплхерст уже десять лет.
— Они идут к парадной двери, — ахнула Ребекка Дью.
— А куда же еще пойдут Принглы? — хладнокровно отозвалась тетя Кэт.
— Ну да, конечно, но эту дверь заедает… не знаю, смогу ли я ее открыть, — трагическим тоном проговорила Ребекка Дью. — Ее не открывали с прошлой весенней уборки. Боже милосердный!
Парадную дверь действительно заедало, но отчаянным рывком Ребекка Дью сумела ее открыть и проводила нежданных посетительниц в гостиную.
«Какое счастье, что мы здесь сегодня истопили камин, — мысленно возблагодарила она Всевышнего. — Хоть бы Проклятый Котяра не оставил волос на диване! Еще не хватало, чтобы Сара Прингл ушла от нас с кошачьими волосами на платье…»
Последствий такого бедствия Ребекка Дью не могла себе даже представить. Мисс Сара выразила желание поговорить с мисс Ширли. Ребекка Дью позвала Энн и скрылась в кухне, умирая от любопытства: что же такое могло подвигнуть старух Прингл явиться к мисс Ширли?
«Ну, если они еще какую-нибудь пакость замыслили…» — грозно думала Ребекка Дью.
Энн и сама спускалась по лестнице не без опаски. Неужели старухи не поленились приехать к ней домой, чтобы швырнуть ей в лицо дневник старого матроса?
Когда она вошла в гостиную, маленькая, сморщенная, но непреклонная мисс Сара встала с дивана и заговорила без всякой преамбулы:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58