Он прочитал тыщи книг. Когда я вырасту, я хочу быть таким же, как он, — только я всегда буду кормить голодных. Папа вообще не Жалует посторонних, но меня он страшно любит.
— А в школу ты ходишь? — спросил Льюис.
— Нет, папа сам меня учит. Попечители ему сказали, что на следующий год меня надо отправить в школу Я, пожалуй, и не прочь ходить в школу — там будет с кем играть. Конечно, у меня есть Карло, и папа сам замечательно умеет играть, когда у него есть время. Но он всегда занят. Ему же надо обрабатывать ферму и убирать дом. Поэтому у него нет времени на разговоры с соседями. Когда подрасту, я буду ему помогать, и тогда он станет вежливее.
— Хорош был пирог, парнишка, — похвалил Льюис, проглатывая последний кусочек.
Мальчик просиял.
— Я рад, что вам понравилось.
— Хочешь сфотографироваться? — спросила Энн, чувствуя, что предложить щедрому малышу деньги за угощение было бы просто неудобно. — Видишь, у Льюиса есть фотоаппарат.
— Очень хочу! — воскликнул мальчик. — А Карло тоже можно?
— Конечно, и Карло можно.
Энн поставила мальчика с собакой перед пышным кустом. Это была очень красивая картина: маленький мальчик обнимает за шею своего огромного лохматого приятеля. Оба выглядели страшно довольными, и Льюис потратил на них свой последний кадр.
— Если хорошо получится, я пришлю тебе фотографию по почте, — пообещал он. — Какой у тебя адрес?
— «Мистеру Джиму Армстронгу, Гленкоув-роуд. для Тедди Армстронга», — ответил парнишка. — Вот будет здорово — получить письмо по почте! Я лопну от гордости. А пока папе ничего не скажу: это ему будет сюрприз!
— Ну, жди письма недели через две-три, — сказал Льюис.
А Энн вдруг нагнулась и поцеловала загорелую щечку мальчика. У нее почему-то защемило сердце. Какой прелестный мальчик… какой добрый… а мамы у него нет.
Дойдя до поворота дорожки, они оглянулись. Мальчик стоял на каменной ограде и махал им рукой.
Разумеется, Ребекка Дью знала все про Армстронгов.
— Жена Джима Армстронга умерла пять лет назад, и он никак не может это пережить. Раньше он не был таким грубияном… вполне приятный мужчина, хотя малость нелюдим. Это у него, видно, с рождения. Обожал жену — она была моложе его на двадцать лет. Когда она умерла, он страшно переживал… и изменился до неузнаваемости. Стал сварливым и злым. Не захотел даже взять экономку, решил сам воспитывать ребенка и вести дом. Он много лет жил холостяком и привык управляться.
— Но разве для ребенка это жизнь? — возмутилась тетя Шатти. — Отец никогда не водит его в церковь, и вообще ему не с кем общаться.
— Я слышала, что он боготворит мальчика, — сказала тетя Кэт.
— «Да не будет у тебя других богов пред лицем моим», — вдруг процитировала Ребекка Дью.
Глава третья
Льюис сумел напечатать фотографии только через три недели и принес их в субботу, когда явился на традиционный ужин. И дом, и парнишка получились замечательно.
— Льюис, а ведь он похож на тебя! — воскликнула Энн.
— И верно, — подтвердила Ребекка Дью, вглядываясь в фотографию. — Я тоже, когда его в первый раз увидела, подумала, что он на кого-то очень похож, только не могла вспомнить, на кого.
— Глаза… лоб… выражение лица… ну в точности твои, Льюис, — сказала Энн.
— Не может быть, чтоб я был таким хорошеньким ребенком, — пожал плечами Льюис. — У меня где-то есть фотография в восьмилетнем возрасте. Надо ее найти и сравнить. Она вас повеселит, мисс Ширли. У меня там серьезное выражение лица, длинные волосы и кружевной воротник. И вид такой, словно не могу пошевелиться. Наверное, мне зажали голову — тогда для этого было специальное приспособление. Но даже если мы и похожи это просто случайное совпадение. Парнишка никак не может быть моим родственником. У меня вообще нет родственников на острове… по крайней мере, сейчас нет.
— А где ты родился? — спросила тетя Кэт.
— Мои родители умерли, когда мне было десять лет, и я стал жить с маминой кузиной… Я звал ее тетя Ида. Она тоже умерла… три года назад.
— Джим Армстронг приехал из Брансуика, — сообщила Ребекка Дью. — Он тоже не всегда жил на острове… а то не был бы таким чудным. У нас у всех есть свои странности, но мы, по крайней мере, держимся в рамках.
— Да я и не очень-то обрадовался бы, окажись этот неотесанный мистер Армстронг моим родственником, — ухмыльнулся Льюис, с аппетитом поедая коричный кекс мисс Шатти. — Но когда фотография будет готова и вставлена в рамку, я, пожалуй, сам отнесу ее на Гленкоув-роуд и расспрошу мистера Армстронга. Может статься, мы и состоим в отдаленном родстве. Я ведь очень мало знаю о маме. Я думал, у нее нет родственников, а может, окажется, что есть. Что у папы никаких родственников нет, я знаю точно.
— Если ты сам отнесешь фотографию, парнишка расстроится — он же так хотел получить ее в письме на свое имя, — напомнила Энн.
— Ничего, я пошлю ему по почте что-нибудь другое.
В следующую субботу Льюис подъехал к Звонким Тополям на старой скрипучей тележке, в которую была впряжена еще более старая кобыла.
— Я еду на Гленкоув-роуд отвезти Тедди его фотографию, мисс Ширли, — объявил он. — Если не боитесь ехать в таком лихом экипаже, то приглашаю и вас. Думаю, колеса сегодня еще не отвалятся.
— Где ты раздобыл такую древность? — спросила Ребекка Дью.
— Не надо насмехаться над моим славным скакуном, мисс Дью. Надо уважать седины. Мистер Бендер одолжил мне тележку и лошадь на условии, что я завезу мешок картошки его шурину на Долиш-роуд. Я все никак не мог выбрать время сходить к Армстронгам пешком.
— Время он выбрать не мог, видишь ли! — передразнила его Ребекка Дью. — Да я сама дошла бы туда пешком быстрее, чем эта кляча.
— И отнесли бы на Долиш-роуд мешок картошки, моя могучая мисс Дью?
Красные щеки Ребекки Дью покраснели еще больше.
— Нечего насмехаться над старшими, — рассердилась она. Потом, без всякой связи с предыдущей фразой, добавила: — Хочешь в дорогу несколько пончиков?
Однако древняя кобылка оказалась способной развивать совершенно неожиданную скорость. Энн хихикала про себя, представляя, какое они с Льюисом являют зрелище. Что бы сказала миссис Гарднер, да хотя бы та же тетя Джемсина, если бы они ее видели? Но все это неважно. Стоял прекрасный осенний день, а Льюис был интересным собеседником. Энн не сомневалась — он добьется всего, что задумал. Никому из знакомых не пришло бы в голову пригласить ее прокатиться на древней кобыле мистера Бендера в грозящей развалиться тележке. Но Льюис не видел в этом ничего зазорного. Какая разница, на чем ехать, — лишь бы добраться до места. Холмы вдали все так же голубеют, дорога все так же рдеет, клены по сторонам красуются все в том же роскошном осеннем уборе. У Льюиса был философский склад ума, и его так же мало заботило мнение соседей, как насмешки некоторых товарищей по классу, называвших его прислугой, потому что он мыл посуду и убирал дом вместо платы за пансион.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58
— А в школу ты ходишь? — спросил Льюис.
— Нет, папа сам меня учит. Попечители ему сказали, что на следующий год меня надо отправить в школу Я, пожалуй, и не прочь ходить в школу — там будет с кем играть. Конечно, у меня есть Карло, и папа сам замечательно умеет играть, когда у него есть время. Но он всегда занят. Ему же надо обрабатывать ферму и убирать дом. Поэтому у него нет времени на разговоры с соседями. Когда подрасту, я буду ему помогать, и тогда он станет вежливее.
— Хорош был пирог, парнишка, — похвалил Льюис, проглатывая последний кусочек.
Мальчик просиял.
— Я рад, что вам понравилось.
— Хочешь сфотографироваться? — спросила Энн, чувствуя, что предложить щедрому малышу деньги за угощение было бы просто неудобно. — Видишь, у Льюиса есть фотоаппарат.
— Очень хочу! — воскликнул мальчик. — А Карло тоже можно?
— Конечно, и Карло можно.
Энн поставила мальчика с собакой перед пышным кустом. Это была очень красивая картина: маленький мальчик обнимает за шею своего огромного лохматого приятеля. Оба выглядели страшно довольными, и Льюис потратил на них свой последний кадр.
— Если хорошо получится, я пришлю тебе фотографию по почте, — пообещал он. — Какой у тебя адрес?
— «Мистеру Джиму Армстронгу, Гленкоув-роуд. для Тедди Армстронга», — ответил парнишка. — Вот будет здорово — получить письмо по почте! Я лопну от гордости. А пока папе ничего не скажу: это ему будет сюрприз!
— Ну, жди письма недели через две-три, — сказал Льюис.
А Энн вдруг нагнулась и поцеловала загорелую щечку мальчика. У нее почему-то защемило сердце. Какой прелестный мальчик… какой добрый… а мамы у него нет.
Дойдя до поворота дорожки, они оглянулись. Мальчик стоял на каменной ограде и махал им рукой.
Разумеется, Ребекка Дью знала все про Армстронгов.
— Жена Джима Армстронга умерла пять лет назад, и он никак не может это пережить. Раньше он не был таким грубияном… вполне приятный мужчина, хотя малость нелюдим. Это у него, видно, с рождения. Обожал жену — она была моложе его на двадцать лет. Когда она умерла, он страшно переживал… и изменился до неузнаваемости. Стал сварливым и злым. Не захотел даже взять экономку, решил сам воспитывать ребенка и вести дом. Он много лет жил холостяком и привык управляться.
— Но разве для ребенка это жизнь? — возмутилась тетя Шатти. — Отец никогда не водит его в церковь, и вообще ему не с кем общаться.
— Я слышала, что он боготворит мальчика, — сказала тетя Кэт.
— «Да не будет у тебя других богов пред лицем моим», — вдруг процитировала Ребекка Дью.
Глава третья
Льюис сумел напечатать фотографии только через три недели и принес их в субботу, когда явился на традиционный ужин. И дом, и парнишка получились замечательно.
— Льюис, а ведь он похож на тебя! — воскликнула Энн.
— И верно, — подтвердила Ребекка Дью, вглядываясь в фотографию. — Я тоже, когда его в первый раз увидела, подумала, что он на кого-то очень похож, только не могла вспомнить, на кого.
— Глаза… лоб… выражение лица… ну в точности твои, Льюис, — сказала Энн.
— Не может быть, чтоб я был таким хорошеньким ребенком, — пожал плечами Льюис. — У меня где-то есть фотография в восьмилетнем возрасте. Надо ее найти и сравнить. Она вас повеселит, мисс Ширли. У меня там серьезное выражение лица, длинные волосы и кружевной воротник. И вид такой, словно не могу пошевелиться. Наверное, мне зажали голову — тогда для этого было специальное приспособление. Но даже если мы и похожи это просто случайное совпадение. Парнишка никак не может быть моим родственником. У меня вообще нет родственников на острове… по крайней мере, сейчас нет.
— А где ты родился? — спросила тетя Кэт.
— Мои родители умерли, когда мне было десять лет, и я стал жить с маминой кузиной… Я звал ее тетя Ида. Она тоже умерла… три года назад.
— Джим Армстронг приехал из Брансуика, — сообщила Ребекка Дью. — Он тоже не всегда жил на острове… а то не был бы таким чудным. У нас у всех есть свои странности, но мы, по крайней мере, держимся в рамках.
— Да я и не очень-то обрадовался бы, окажись этот неотесанный мистер Армстронг моим родственником, — ухмыльнулся Льюис, с аппетитом поедая коричный кекс мисс Шатти. — Но когда фотография будет готова и вставлена в рамку, я, пожалуй, сам отнесу ее на Гленкоув-роуд и расспрошу мистера Армстронга. Может статься, мы и состоим в отдаленном родстве. Я ведь очень мало знаю о маме. Я думал, у нее нет родственников, а может, окажется, что есть. Что у папы никаких родственников нет, я знаю точно.
— Если ты сам отнесешь фотографию, парнишка расстроится — он же так хотел получить ее в письме на свое имя, — напомнила Энн.
— Ничего, я пошлю ему по почте что-нибудь другое.
В следующую субботу Льюис подъехал к Звонким Тополям на старой скрипучей тележке, в которую была впряжена еще более старая кобыла.
— Я еду на Гленкоув-роуд отвезти Тедди его фотографию, мисс Ширли, — объявил он. — Если не боитесь ехать в таком лихом экипаже, то приглашаю и вас. Думаю, колеса сегодня еще не отвалятся.
— Где ты раздобыл такую древность? — спросила Ребекка Дью.
— Не надо насмехаться над моим славным скакуном, мисс Дью. Надо уважать седины. Мистер Бендер одолжил мне тележку и лошадь на условии, что я завезу мешок картошки его шурину на Долиш-роуд. Я все никак не мог выбрать время сходить к Армстронгам пешком.
— Время он выбрать не мог, видишь ли! — передразнила его Ребекка Дью. — Да я сама дошла бы туда пешком быстрее, чем эта кляча.
— И отнесли бы на Долиш-роуд мешок картошки, моя могучая мисс Дью?
Красные щеки Ребекки Дью покраснели еще больше.
— Нечего насмехаться над старшими, — рассердилась она. Потом, без всякой связи с предыдущей фразой, добавила: — Хочешь в дорогу несколько пончиков?
Однако древняя кобылка оказалась способной развивать совершенно неожиданную скорость. Энн хихикала про себя, представляя, какое они с Льюисом являют зрелище. Что бы сказала миссис Гарднер, да хотя бы та же тетя Джемсина, если бы они ее видели? Но все это неважно. Стоял прекрасный осенний день, а Льюис был интересным собеседником. Энн не сомневалась — он добьется всего, что задумал. Никому из знакомых не пришло бы в голову пригласить ее прокатиться на древней кобыле мистера Бендера в грозящей развалиться тележке. Но Льюис не видел в этом ничего зазорного. Какая разница, на чем ехать, — лишь бы добраться до места. Холмы вдали все так же голубеют, дорога все так же рдеет, клены по сторонам красуются все в том же роскошном осеннем уборе. У Льюиса был философский склад ума, и его так же мало заботило мнение соседей, как насмешки некоторых товарищей по классу, называвших его прислугой, потому что он мыл посуду и убирал дом вместо платы за пансион.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58