- Юля! - снова раздался наверху громкий женский голос. - Ты где?
- Я здесь, - робко отозвалась Юлька и, приложив отчаянные усилия, почти на четвереньках выползла наверх.
На крылечке кухни снова стояла та самая женщина в голубом халате. Она вовсе не смотрела в сторону выползающей Юльки. Она смотрела в сторону аллеи, ведущей к красному дому.
- Юля! - позвала она снова. - Витанович! К тебе тут пришли. Ты идешь или нет!
- Иду! - неожиданно отозвался с аллеи звонкий голос. - Я давно иду!
* * *
"Приехала сюда под моим именем! Украла деда!" - так думала Юлька, пока, рассекая подошвами лужи, разбрызгивая в стороны комья грязи, летела навстречу подлой Дюк, так нагло отозвавшейся на Юлькино имя, на Юлькину фамилию!
- Ж-ж-жулик! - зашипела она почти беззвучно, подскочив к Дюк. Ж-жулик!..
У нее почему-то совсем пропал голос, а ставшие непослушными губы ничего не могли выговорить, кроме этого шипящего и жужжащего "ж-ж-жулика", но она все-таки торжествующе отметила про себя, что и у Дюк, опешившей от неожиданного Юлькиного налета, лицо стало белым-белым, даже синева появилась у глаз и над губами.
- Тс-с-с, - сказала Дюк тихим шепотом и приложила палец к губам, словно умоляла Юльку сохранить страшную тайну. - Не кричи, пожалуйста, так.
- Ничего не тс-сс! - зашипела Юлька. - Не тс-с-с! Я кричать буду!
Однако на крик у нее не хватило голоса, и, наверно, гусиный их разговор не вызвал у женщины на крыльце никаких подозрений, потому что, спросив спокойно "знакомые, что ли", она тут же ушла к своим пирожкам. Осевший же голос окончательно подвел Юльку, когда та попыталась крикнуть ей вдогонку, чтобы она не уходила, потому что Юлька поймала ж-ж-жулика...
- Замолчи! - гневно и в полный голос крикнула Дюк, когда женщина скрылась. - Чего ты кричишь? Кто разрешил тебе сюда приехать?
Юлькин голос тоже уже обрел силу. И руки тоже. Она ухватилась за борт голубого халатика, который был надет на Дюк, тряхнула ее и закричала:
- Я тебя выведу на чистую воду! Кто тебя подослал?
Руки Дюк оказались сильнее. Она вырвалась, схватила Юльку за плечи, повернула к себе спиной и, поддав коленкой, пихнула в сторону парка...
Она протащила ее по аллее мимо деревянной сцены-раковины к старой и темной беседке, торчащей в самом заросшем и заброшенном уголке парка, и швырнула ее на сырую скамейку.
Но даже не руки Дюк, крепкие и сильные, как железные клещи, которыми вытаскивают гвозди из досок, заставили Юльку замолчать и успокоиться, а лицо Дюк - все еще бледное, резкое, ставшее похожим на скульптуру, вырезанную из белого камня.
Беседка, в которой они находились, была без стен - только крыша на резных столбиках да спинки высоких скамеек, поставленных квадратом на дощатом полу, засыпанном опавшими, но не сумевшими почему-то пожелтеть листьями. Беседка продувалась ветром насквозь, и Юльку сейчас же стало трясти от холода. Тогда Дюк села рядом с ней на сырую скамью, отобрала у нее авоську, взяла ее запачканные глиной, холодные, как смерть, руки в свои, теплые, и сказала:
- Что ты расшумелась? Мало ли на свете бывает людей с одинаковыми именами?
- Много! - крикнула Юлька и вырвала свои грязные руки из чистых Дюковых рук. - Одинаковых людей - пожалуйста, сколько угодно! Но когда воруют чужих де-дедов!..
Она захлебнулась непослушными словами, отобрала у Дюк свою авоську и решительно звякнула компотом.
- Что же вы так долго к нему собирались? - В голосе Дюк тоже что-то звякнуло. - Что же вы не вспоминали о нем раньше?
- А вот не хотели и не вспоминали! А вот теперь захотели и вспомнили! Не мы к нему подлизываемся, а он к нам! Он виноват перед нами на всю жизнь! И передо мной, и перед мамой!
- А в чем же он виноват?
- А это никого не касается! Никого! Только меня и мамы! И еще папы, если бы он был жив.
- Вы не любите его потому, что он был против, когда твой отец женился на твоей матери, да? - спросила Дюк, и Юлька вздрогнула. Откуда эта семейная тайна известна Дюк?.. - А он был против потому, что знал - твой отец женится на ней, чтобы отомстить другому человеку. Сгоряча, со злости!
- К-как отомстить?.. Зачем? К-когда?
- Когда он поссорился с моей мамой!
- При чем здесь твоя мама?! - закричала Юлька, почему-то совсем перестав заикаться.
- Если бы он не женился второй раз так скоро, все еще можно было бы исправить, - продолжала Дюк, и Юльке вдруг показалось, что она тоже совсем по-Юлькиному подыскивает слова, чтобы не споткнуться на каком-то одном-единственном коварном слове. - А так все запуталось... П-потому что он женился на твоей м-матери... И родилась ты. Он так ничего и не смог распутать...
- О ком ты говоришь? - цепенея, пролепетала Юлька. - О моем папе?!
- И о моем! - сказала Дюк.
Сначала стало тихо, а потом, зашвырнув несколько теплых расшлепанных капель на Юлькины похолодевшие щеки, загрохотал по крыше беседки дождь, похожий на автоматную очередь. Так расстреливают или просто убивают людей...
* * *
В маленьком тесном умывальнике рядом с кухней Дюк долго отмывала Юлькины руки и коленки, и Юлька при этом чувствовала себя совсем маленькой, как в далеком детстве, когда детсадовская няня, вытащив ее из лужи, отмывала под краном...
Потом они вернулись в беседку, куда Дюк принесла для Юльки на тарелке тех самых пирожков. И это снова напомнило Юльке детство, когда за обедом ей почему-то никогда не хотелось ни пирожков, ни супу, а хотелось всегда чего-нибудь необыкновенного - бананов или же крыжовника с соседского двора.
На Юлькину тарелку с нетронутыми пирожками нападали крупные, не сумевшие пожелтеть листья. Юлька дрожащими руками собрала их зачем-то в букет, а Дюк зачем-то сказала:
- Они всегда здесь осыпаются раньше. Наверное, потому, что растут высоко.
- П-почему же ты тоже Юлия? - дрожащим голосом спросила Юлька.
- Когда он с моей мамой разошелся, мама уехала в Казань. А через полгода у нее родилась я, - сказала Дюк. - А он узнал об этом, когда женился второй раз, на твоей матери, и ты появилась на свет... Когда ты родилась, он ведь не знал еще, что родилась я и что мама уже назвала меня Юлией. К-как он хотел.
Теперь Юлька поняла, о какое слово боялась споткнуться Дюк! Она так ни разу и не произнесла этого слова - папа...
- Я хочу к д-деду, - сказала Юлька совсем как маленькая. - П-почему ты забрала его из больницы?
- Знаешь что, - устало отозвалась Дюк, - я все равно тебя к нему не пущу. Он далеко отсюда, на даче у маминых родных... Все-таки ему семьдесят четыре. Давай-ка я лучше провожу тебя. Сейчас уже второй час, мне скоро разносить обед, а одна ты отсюда не выберешься.
Она уложила так и не съеденные Юлькой пирожки в авоську с компотом. Потянув Юльку за руку, как маленькую, заставила ее подняться и вывела из беседки.
Она привела ее к плутающей среди редких деревьев некрутой и не размытой дождем, но ужасно длинной и неуютной тропинке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26