Нанеся их на карту, получаешь ту самую «печку», от которой и идет весь «штурманский танец», кончающийся вместе с отбоем тревоги. Тогда, записав счислимое место, спешишь на мостик, чтобы сравнить его с местом, тобою же навигационным способом определенное, и дать оценку точности счисления. Сначала все это приносило заметные огорчения. Потом, когда научился учитывать угловую скорость, поворотов, положение руля при этом, величину диаметра циркуляции в зависимости от хода и ветра, когда наделал различных Лекал, помогающих учитывать все факторы, дело пошло лучше, и уже нередко установленные в зависимости от дальности плавания нормативы перекрывались. Пропорционально этому приобреталась уверенность, шлифовалось профессиональное мастерство.
Наверное, не менее трети походного времени проходило на центральном посту. Счисление пути на штурманской вахте, счисление на центральном посту… Кругом счисление! Конечно, не хотелось быть отстающим, пасовать перед своим шефом…
Как-то мы возвращались из флотского похода в среднюю Балтику под флагом командующего флотом М. В. Викторова. Уже в горле Финского залива погода начала портиться, а на меридиане Ревеля (ныне Таллин) лег непроглядный туман такой плотности, что ночью, когда прошли Гогланд, командующий во избежание нарушения кораблями территориальных вод приказал стать всем на якорь и показать свое место.
В штурманской рубке нас, штурманов, трое — флагманский флота В. П. Новицкий и двое корабельных. Три штурмана — три разных места по счислению. Расхождение между местами — несколько кабельтовых. Новицкий подошел к нашей карте, на которой место Романовского и мое не сходились. Посмотрел, ничего не сказал. Ночь коротали на мостике. Все не спим, ждем момента, когда можно будет точно определить место линкора. На всех кораблях вахту несут по-походному. Машины прогреты, каждый корабль готов к немедленной съемке с якоря. Пошел пятый час утра. Туман от ветерка слегка приподнялся, стали видны корпус «Октябрьской Революции» и корпуса двух эсминцев.
На мостик вышли Новицкий и Романовский. Минут через сорок показался маяк Родшер. Втроем по вертикальному углу и пеленгу определяем место. Повторяем определение по расстоянию, взятому дальномером и пеленгом. Наши обсервованные места практически идентичны. Из счислимых мое наиболее близко к обсервованному. Видимо, многочасовые тренировки в счислении не прошли даром…
— Недурно, очень недурно, — обращаясь ко мне, говорит Новицкий. — Вас можно продвигать.
Чувствую себя крайне неловко. Вижу, как сказанное Новицким пришлось не по душе Романовскому.
И Новицкий и Романовский — оба были прекрасными Специалистами в своем деле. И тем досаднее, что они не всегда находили общий язык. А началось все с пустяков.
По предложению Новицкого на фок-мачте, выше сигнального мостика, была оборудована небольшая рубка — боевой пеленгаторный пост. Он бездействовал, так как, кроме кабелей, в нем ничего не было, как не было в природе и боевого пеленгатора. Во время одного из походов Новицкий высказал идею автоматической передачи пеленга на центральный пост в виде световой линии. Поход закончился, про пеленгатор все забыли, кроме Романовского. Недели две Андриан Адамович что-то чертил, усердно работал логарифмической линейкой. Он прекрасно владел английским языком, хорошо знал математику, обладал недюжинным конструкторским умом. Идея Новицкого начала претворяться в жизнь. От чертежей перешли к материальному оформлению. Заработали штурманские электрики, корабельная мастерская. В этом деле, заинтересовавшись, принял участие старший механик Звейнек. Месяца через два пеленгатор, созданный собственными силами, и вся схема заработала. А еще дней через десять все было доведено до рабочего состояния. Новицкого несколько задело, что его идея была осуществлена без согласования с ним. И, простота в отношениях между, этими двумя интересными людьми исчезла…
…Сегодня призовая стрельба главным калибром. Артиллеристы готовились к ней, не жалея сил. Комендоры-наводчики часами тренировались на приборе Крылова, качающем цель в двух измерениях — вверх и вниз, направо и налево.
Дальномерщики и днем и ночью, на якоре и в море систематически проводили учения и тренировки. Наш сосед — центральный артиллерийский пост тоже провел более сотни тренировок и учений.
Весь экипаж во имя главного — артиллерийского боя — работал всю летнюю кампанию, не жалел сил…
Все курсовые стрельбы были проведены с высоким баллом. И наконец наступил час экзамена — призовая стрельба на первенство флота.
На линкоре проведены партийные, комсомольские и строевые собрания. Все и всё мобилизовано на стрельбу.
Вышли в море. Экипаж — от командира до любого краснофлотца — посуровел. Даже баковых шуток не слышно.
Зазвенели колокола громкого боя, заиграли горнисты, объявляя боевую тревогу. Всех с верхней палубы как ветром сдуло. Держа в уме три взятых пеленга, я скатился в свой центральный пост, мгновенно проложил пеленга. Есть место! Докладываю:
— Центральный, штурманский к бою изготовлен.
На посту тишину нарушает только разноголосый говор приборов. До слуха доносится характерное пощелкивание датчиков с командно-дальномерного поста. Стало быть, цель поймана. Рулевой ежеминутно заносит данные (курсовой угол, расстояние) в специальную таблицу. Наношу их на карту. Началась боевая прокладка. Молодцы дальномерщики! Ухватили цель на пределе видимости. Прошло две минуты, раздался ревун, корабль вздрогнул от залпа. Ай да Мельников! Открыл огонь тоже на пределе стрельбы практическими снарядами. Молодец Слава! Несколько глухих залпов, содроганий от них корпуса корабля, и… тишина, а затем сигнал «Отбой тревоги».
Запрашиваю центральный артиллерийский пост: почему прекратили стрельбу?
— Цели нема! — веселым голосом отвечает главстаршина.
Еще не поняв, в чем дело, забираю карту с прокладкой, таблицы записей и на мостик! С мостика замечаю, что линкор идет к буксировщику, у которого что-то болтается на буксире за кормой.
— Нуте-с, покажите свое изделие, мастер счисления!
— Где началась и где окончилась стрельба? — веселым голосом спрашивает Новицкий.
Разложил карту на штурманском столе. Флагманский штурман флота внимательно изучает боевую прокладку. Сверяет со своими записями в штурманской записной книжке.
— Неплохо, совсем неплохо, как и у артиллеристов. Отрадно, что штурмана не подвели и своим баллом помогли отличной стрельбе.
Приблизившись к щиту, видим: более половины стоек, на которых держалось парусиновое полотнище, сбито, часть бревен самого щита покорежена.
С миноносца, буксировавшего щит, передает семафором свои наблюдения группа, фиксирующая (визуально и делая фотоснимки) перелеты и недолеты:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87