Мы были представлены новому командующему фронтом, он заслушал наши доклады.
Генерал Баграмян уже детально знал боевую обстановку. Слушая доклады, он тем не менее что-то записывал, задавал вопросы. Если ответ его не удовлетворял, переспрашивал. Если кто-то из нас затруднялся ответить сразу, командующий не торопил. Тон спокойный, ровный, доброжелательный. А когда очередной докладчик начал перечислять цифры и факты, рисующие успехи его корпуса в минувшей операции, Иван Христофорович тем же ровным тоном заметил:
- Это уже известно из оперативных сводок. Хотелось бы услышать вашу оценку нынешней боевой обстановки в более конкретном виде. Мы готовимся к новым наступательным боям. Что думает по этому поводу ваш штаб, что думаете вы сами? И почему думаете так, а не иначе? Нам нужны не цифры, но анализ, построенный на цифрах и фактах. Только такой наш с вами разговор поможет в планировании операции.
Последним довелось докладывать мне.
- Командовали дивизией на Юго-Западном фронте? - спросил И. X. Баграмян.
- Да, девятой гвардейской.
- Большой Бурлук, Оскол, Дон? Помню... Продолжайте!
Я, естественно, учел замечания командующего по предыдущим докладам и основное внимание в своем выступлении уделил вопросам оперативно-тактическим. Мы с полковником Гофманом и другими офицерами штаба корпуса, уже не раз анализируя закончившуюся операцию, пришли к единодушному выводу: если бы корпус был сгруппирован в более узкой полосе, он смог бы нанести глубокий удар, оседлать невельскую дорогу в тылу противника и тем предрешить его окружение. Этот вывод я и доложил командующему.
- Данная задача остается за вами, - сказал генерал Баграмян. - Полосу сузим, дадим танки. Как думаете: есть ли смысл изменять направление главного удара корпуса?
- Нет! - ответил я. - Направление между озерами Берново и Черново выгодно со всех точек зрения, в том числе для танков...
В тот же день мы с генералом Сахно обговорили некоторые вопросы взаимодействия. Его танковый корпус должен был войти в прорыв через боевые порядки нашего корпуса, а одной бригадой участвовать и в самом прорыве.
Подготовка к операции шла своим чередом, несмотря на распутицу, которая разразилась в начале декабря. Особенно трудно было с обеспечением войск боеприпасами и продовольствием: их доставка по-прежнему производилась через горловину невельского мешка. Горловина была не столь уж узкой, но дело в том, что большую ее часть занимали озера да заболоченная низменность. Единственная проезжая дорога находилась в зоне артиллерийско-минометного огня противника, поэтому пользоваться ею можно было только ночью. Эта раскисшая в оттепель дорога буквально всасывала в себя и гужевой, и колесный, и даже гусеничный транспорт. Артиллерийские полки, приданные нам, также тратили по нескольку суток, чтобы преодолеть путь в 60-70 км.
Время, отведенное на подготовку к операции, дало нам возможность хорошо сгруппировать артиллерию, обеспечить войска боеприпасами, провести тщательную разведку целей.
К середине декабря городокская группировка противника не претерпела сколько-нибудь существенных изменений. Правда, за счет вынужденного отхода в ноябре фронт ее сократился, а следовательно, и уплотнился. Занимаемый ею езерищенский выступ от вершины (Езерище) до основания (Городок) протянулся километров на 40, а в самой широкой своей части, у основания, достигал 50 км.
По замыслу генерала И. X. Баграмяна двум армиям предстояло нанести встречный рассекающий удар, соединиться в районе станции Бычиха и, ликвидировав противника в езерищенском выступе, развить наступление на юг - на Городок и далее к Витебску. Главный удар с северо-востока наносила 11-я гвардейская армия К. Н. Галицкого, вспомогательный, с запада, под основание езерищенского выступа, - 4-я ударная армия. Эта задача была возложена на 2-й гвардейский стрелковый и 5-й танковый корпуса.
Состав 2-го гвардейского опять претерпел изменения: две дивизии - 154-я и 156-я были переданы соседнему корпусу, а вместо них к нам пришли другие. В результате перегруппировки наш корпус целиком сосредоточился на восточном берегу Обо-ли, на плацдарме, где в ноябре вели боевые действия лишь правофланговые дивизии. Полоса корпус а сузилась почти вдвое, до 25-27 км, что позволило создать достаточные плотности войск на 6-километровом участке прорыва, между озерами Берново и Чернове. Здесь были сосредоточены главные силы (два полка) 381-й дивизии, 90-я гвардейская и 47-я стрелковая дивизии. Левый фланг корпуса - от реки Оболь до озера Берново - прикрывал оборонявшийся на широком фронте один полк 381-й дивизии, правый - от озера Чернове до озера Кошо - 16-я литовская стрелковая дивизия.
В качестве средств усиления мы получили 70-ю танковую бригаду 5-го танкового корпуса, а также три артиллерийских полка.
Таким образом, тяжелой артиллерии, предназначенной для контрбатарейной борьбы, нам дали немного - 18 гаубиц (152-мм) 488-го полка. Да и вообще артиллерийская группировка в полосе прорыва была небольшой - по 53 ствола на километр, включая сюда батальонные минометы и противотанковые пушки. Усилить артиллерийское обеспечение в центре прорыва, в полосе 90-й гвардейской дивизии, мы могли только за счет ее соседей - 47-й и 381-й дивизий. В их полосах число артиллерийско-минометных стволов на километр фронта было снижено до 30, в полосе 90-й дивизии доведено до 84 стволов73. Отмечу, что в 11-й гвардейской армии, наносившей главный удар, артиллерийские плотности были гораздо выше - до 180 стволов на километр фронта прорыва74.
Нехватку тяжелой артиллерии в нашей полосе должна была восполнить результативная разведка. Разведчики с этой задачей справились. Они вскрыли оборону противника на всю ее глубину. Были захвачены контрольные пленные из различных фашистских частей и соединений, мы выяснили их состав. Оказалось, что перед корпусом держали оборону полки 87-й и 129-й пехотных дивизий (всего 13 батальонов), остатки (боевая группа) 113-й пехотной дивизии, 214-й строительный батальон. В районе железной дороги Невель - Витебск, у станции Бычиха, в резерве стоял 24-й танковый полк 20-й танковой дивизии (80 танков).
Показания пленных свидетельствовали, что фашистское командование лишь частично успело восполнить тяжелые потери, понесенные в ноябрьских боях. Например, 428-й пехотный полк 129-й дивизии состоял из двух батальонов вместо трех по штату. Эти батальоны в свою очередь имели по три роты вместо четырех, а роты - только по два взвода. Свои показания пленный из 428-го полка заключил фразой: "Среди солдат ходят слухи об окружении, все считают, что русские завершат окружение".
Особо хочу сказать о нашей химической разведке. Для нас уже в 1942 году не было секретом, что фашисты готовятся применить отравляющие вещества против войск Калининского фронта.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117
Генерал Баграмян уже детально знал боевую обстановку. Слушая доклады, он тем не менее что-то записывал, задавал вопросы. Если ответ его не удовлетворял, переспрашивал. Если кто-то из нас затруднялся ответить сразу, командующий не торопил. Тон спокойный, ровный, доброжелательный. А когда очередной докладчик начал перечислять цифры и факты, рисующие успехи его корпуса в минувшей операции, Иван Христофорович тем же ровным тоном заметил:
- Это уже известно из оперативных сводок. Хотелось бы услышать вашу оценку нынешней боевой обстановки в более конкретном виде. Мы готовимся к новым наступательным боям. Что думает по этому поводу ваш штаб, что думаете вы сами? И почему думаете так, а не иначе? Нам нужны не цифры, но анализ, построенный на цифрах и фактах. Только такой наш с вами разговор поможет в планировании операции.
Последним довелось докладывать мне.
- Командовали дивизией на Юго-Западном фронте? - спросил И. X. Баграмян.
- Да, девятой гвардейской.
- Большой Бурлук, Оскол, Дон? Помню... Продолжайте!
Я, естественно, учел замечания командующего по предыдущим докладам и основное внимание в своем выступлении уделил вопросам оперативно-тактическим. Мы с полковником Гофманом и другими офицерами штаба корпуса, уже не раз анализируя закончившуюся операцию, пришли к единодушному выводу: если бы корпус был сгруппирован в более узкой полосе, он смог бы нанести глубокий удар, оседлать невельскую дорогу в тылу противника и тем предрешить его окружение. Этот вывод я и доложил командующему.
- Данная задача остается за вами, - сказал генерал Баграмян. - Полосу сузим, дадим танки. Как думаете: есть ли смысл изменять направление главного удара корпуса?
- Нет! - ответил я. - Направление между озерами Берново и Черново выгодно со всех точек зрения, в том числе для танков...
В тот же день мы с генералом Сахно обговорили некоторые вопросы взаимодействия. Его танковый корпус должен был войти в прорыв через боевые порядки нашего корпуса, а одной бригадой участвовать и в самом прорыве.
Подготовка к операции шла своим чередом, несмотря на распутицу, которая разразилась в начале декабря. Особенно трудно было с обеспечением войск боеприпасами и продовольствием: их доставка по-прежнему производилась через горловину невельского мешка. Горловина была не столь уж узкой, но дело в том, что большую ее часть занимали озера да заболоченная низменность. Единственная проезжая дорога находилась в зоне артиллерийско-минометного огня противника, поэтому пользоваться ею можно было только ночью. Эта раскисшая в оттепель дорога буквально всасывала в себя и гужевой, и колесный, и даже гусеничный транспорт. Артиллерийские полки, приданные нам, также тратили по нескольку суток, чтобы преодолеть путь в 60-70 км.
Время, отведенное на подготовку к операции, дало нам возможность хорошо сгруппировать артиллерию, обеспечить войска боеприпасами, провести тщательную разведку целей.
К середине декабря городокская группировка противника не претерпела сколько-нибудь существенных изменений. Правда, за счет вынужденного отхода в ноябре фронт ее сократился, а следовательно, и уплотнился. Занимаемый ею езерищенский выступ от вершины (Езерище) до основания (Городок) протянулся километров на 40, а в самой широкой своей части, у основания, достигал 50 км.
По замыслу генерала И. X. Баграмяна двум армиям предстояло нанести встречный рассекающий удар, соединиться в районе станции Бычиха и, ликвидировав противника в езерищенском выступе, развить наступление на юг - на Городок и далее к Витебску. Главный удар с северо-востока наносила 11-я гвардейская армия К. Н. Галицкого, вспомогательный, с запада, под основание езерищенского выступа, - 4-я ударная армия. Эта задача была возложена на 2-й гвардейский стрелковый и 5-й танковый корпуса.
Состав 2-го гвардейского опять претерпел изменения: две дивизии - 154-я и 156-я были переданы соседнему корпусу, а вместо них к нам пришли другие. В результате перегруппировки наш корпус целиком сосредоточился на восточном берегу Обо-ли, на плацдарме, где в ноябре вели боевые действия лишь правофланговые дивизии. Полоса корпус а сузилась почти вдвое, до 25-27 км, что позволило создать достаточные плотности войск на 6-километровом участке прорыва, между озерами Берново и Чернове. Здесь были сосредоточены главные силы (два полка) 381-й дивизии, 90-я гвардейская и 47-я стрелковая дивизии. Левый фланг корпуса - от реки Оболь до озера Берново - прикрывал оборонявшийся на широком фронте один полк 381-й дивизии, правый - от озера Чернове до озера Кошо - 16-я литовская стрелковая дивизия.
В качестве средств усиления мы получили 70-ю танковую бригаду 5-го танкового корпуса, а также три артиллерийских полка.
Таким образом, тяжелой артиллерии, предназначенной для контрбатарейной борьбы, нам дали немного - 18 гаубиц (152-мм) 488-го полка. Да и вообще артиллерийская группировка в полосе прорыва была небольшой - по 53 ствола на километр, включая сюда батальонные минометы и противотанковые пушки. Усилить артиллерийское обеспечение в центре прорыва, в полосе 90-й гвардейской дивизии, мы могли только за счет ее соседей - 47-й и 381-й дивизий. В их полосах число артиллерийско-минометных стволов на километр фронта было снижено до 30, в полосе 90-й дивизии доведено до 84 стволов73. Отмечу, что в 11-й гвардейской армии, наносившей главный удар, артиллерийские плотности были гораздо выше - до 180 стволов на километр фронта прорыва74.
Нехватку тяжелой артиллерии в нашей полосе должна была восполнить результативная разведка. Разведчики с этой задачей справились. Они вскрыли оборону противника на всю ее глубину. Были захвачены контрольные пленные из различных фашистских частей и соединений, мы выяснили их состав. Оказалось, что перед корпусом держали оборону полки 87-й и 129-й пехотных дивизий (всего 13 батальонов), остатки (боевая группа) 113-й пехотной дивизии, 214-й строительный батальон. В районе железной дороги Невель - Витебск, у станции Бычиха, в резерве стоял 24-й танковый полк 20-й танковой дивизии (80 танков).
Показания пленных свидетельствовали, что фашистское командование лишь частично успело восполнить тяжелые потери, понесенные в ноябрьских боях. Например, 428-й пехотный полк 129-й дивизии состоял из двух батальонов вместо трех по штату. Эти батальоны в свою очередь имели по три роты вместо четырех, а роты - только по два взвода. Свои показания пленный из 428-го полка заключил фразой: "Среди солдат ходят слухи об окружении, все считают, что русские завершат окружение".
Особо хочу сказать о нашей химической разведке. Для нас уже в 1942 году не было секретом, что фашисты готовятся применить отравляющие вещества против войск Калининского фронта.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117