Д. Захватаева окружить и уничтожить мишаньскую группировку японцев. Этот решительный и очень смелый замысел базировался, в частности, на стремительном прорыве войск 1-й Краснознаменной через таежные дебри в 40-километровой полосе между Мишаньским и Пограничненским укрепрайонами20.
35-я армия была нацелена непосредственно на город Мишань, 5-я армия, овладев Пограничненским УРом, должна была наступать на Муданьцзян. Чтобы тесно взаимодействовать с этими армиями, нам предстояло наступать на широком фронте по расходящимся направлениям (запад и северо-запад). На восемнадцатый день наступления, когда 1-я Краснознаменная армия уже пересечет параллельные рокады Мишань - Мулин и Мишань - Линькоу - Муданьцзян, полоса ее прорыва расширится до 60-65 км - от города Линькоу на севере до деревни Тоудахецзы на юге. А весь фронт армии, считая и правый фланг, прикрывающий нашу ударную группировку со стороны Мишаньского укрепрайона, растянется километров на 200, а возможно, и более. В армии же имелось только шесть стрелковых дивизий. Конечно, если к этому времени мишаньская группировка противника будет, как и планировалось, разгромлена, фронт армии значительно сократится, но все-таки останется очень широким.
Практика Великой Отечественной войны показала, что и самый широкий фронт наступления не исключает, а, наоборот, требует создания ударных группировок. Поскольку нет возможности быть сильным везде и всюду, надо стремиться создать перевес в силах и средствах на решающем (или решающих!) участке. Поэтому директива Приморской группы войск требовала от нас: "Оперативное построение армии - двумя эшелонами. В первом эшелоне, на направлении главного удара, иметь не менее трех стрелковых дивизий"21.
С товарищами, привлеченными к планированию армейской операции на первом ее этапе,- членом Военного совета армии Иваном Михайловичем Смоликовым, начальником штаба Федором Федоровичем Масленниковым, командующим артиллерией Константином Петровичем Казаковым и начальником оперативного отдела Владимиром Владимировичем Турантаевым - мы тщательно, пункт за пунктом, уяснили директиву. Только один из них, процитированный выше, расходился с нашими предварительными наметками. Если армия пойдет через горную тайгу двумя эшелонами, корпус за корпусом, она едва ли сможет решить в срок обе поставленные ее войскам крупные боевые задачи.
- Надо, Афанасий Павлантьевич, отстаивать наше решение,- заметил генерал Смоликов. - А то ведь как засядем на этих колонных путях, так и не вылезем. А коли и вылезем, то к шапочному разбору.
12 июля с разработанным планом армейской операции я приехал в Ворошилов-Уссурийск, в штаб Приморской группы войск. Командующий маршал К. А. Мерецков, прочитав наш план, конечно же, сразу обратил внимание на построение боевых порядков армии, на предложение создать не одну, а две примерно равные по силам ударные группировки (59-й и 26-й стрелковые корпуса) и в соответствии с этим начать прорыв не тремя, а четырьмя стрелковыми дивизиями. Долго молчал, что-то взвешивал, рассматривая графическое изображение операции, таежные маршруты полков и дивизий, веером расходившиеся из вершины Приханкайского выступа. Подумав, спросил:
- Страшна тайга?
- Опасна, Кирилл Афанасьевич. Вы старый дальневосточник, знаете ее не по книгам. Выйдет авангард 26-го корпуса к Мулину, а 59-й корпус застрянет позади где-нибудь в болотах Шитоухэ. И пока мы его не вытянем на уровень Мулина...
Я так долго готовился к этому разговору, вопрос, совершить прорыв на узком или широком фронте, представлялся мне настолько важным, что доводы в пользу нашего решения сложились в прочную систему и врезались в память, как таблица умножения. Изложив их перед командующим по порядку, я ждал вопросов, приберегая на всякий случай, в качестве последнего аргумента, примеры из военной истории. Но они не потребовались. Командующий сказал:
- Надо подумать. Наступать в линейных боевых порядках? Архаизм. Боитесь застрять в тайге, а застрянете в обороне противника. Верный риск?
- Риск, товарищ маршал. Но для такого случая у нас сильный резерв. Стрелковая дивизия. Танки.
- Вижу, вижу,- сказал он.- Надо подумать.
Я вернулся на свой командный пункт, а несколько дней спустя, когда вместе с командирами корпусов Александром Сергеевичем Ксенофонтовым и Александром Васильевичем Скворцовым проводил, согласно плану, рекогносцировку местности близ границы, на сопках, полукольцом возвышавшихся над падью Сиянхэ, поступило сообщение, что к нам выехали Васильев и Максимов (псевдонимы Маршалов Советского Союза А. М. Василевского и К. А. Мерецкова). Приезд главнокомандующего советскими войсками на Дальнем Востоке вместе с командующим фронтом на границу мог иметь разные причины. Но, поскольку армейский план не был еще официально утвержден, я связывал прибытие старших начальников именно с ним. Так и оказалось. Разговор был довольно долгим, я докладывал Александру Михайловичу Василевскому дважды - сначала общие соображения, затем частности. И оба раза он просил прервать доклад, и они с Кириллом Афанасьевичем о чем-то совещались. Нетрудно было представить тему этих бесед. Ведь и мы с Ксенофонтовым и Скворцовым, отойдя в сторону, чтобы не мешать, говорили о том же - о вариантах прорыва 1-й Краснознаменной армии через тайгу.
- Не пройдет наш вариант номер один, - сокрушался Ксенофонтов. - А сколько ночей бессонных провели над ним! Помнишь?
Как не помнить! Когда в 1938-1939 годах японские милитаристы от мелких нарушений границы перешли к более агрессивным действиям, когда на нашу территорию и территорию братской Монголии стали вторгаться уже не роты и батальоны, а целые дивизии с артиллерией, танками, поддержанные сотнями бомбардировщиков и истребителей, советское командование выработало план действий на случай, если японская Квантунская армия предпримет общее наступление. Он предусматривал сильный ответный удар. Наш 43-й корпус стоял на приханкайском направлении, и все, что я уже рассказывал о трудностях наступления через горную тайгу, мы с Александром Сергеевичем Ксенофонтовым и другими товарищами обсуждали еще в те годы. Составили несколько вариантов контрудара. Один из них был нацелен примерно в том же направлении, что и нынешний удар 1-й Краснознаменной армии. Закончив разговор с К. А. Мерецковым, А. М. Василевский позвал нас. Подхожу, вижу: оба улыбаются. Хороший признак.
- Были у нас сомнения. Были!-сказал Александр Михайлович. - Но куда от них, от сомнений, денешься? Убедил. Действуй! Как в Кенигсберге - мало потерь, много пленных.
- Первая Краснознаменная постарается, товарищ маршал!
Так меня обрадовало их решение, что не выдержал и крикнул Ксенофонтову (они со Скворцовым ждали поодаль):
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63
35-я армия была нацелена непосредственно на город Мишань, 5-я армия, овладев Пограничненским УРом, должна была наступать на Муданьцзян. Чтобы тесно взаимодействовать с этими армиями, нам предстояло наступать на широком фронте по расходящимся направлениям (запад и северо-запад). На восемнадцатый день наступления, когда 1-я Краснознаменная армия уже пересечет параллельные рокады Мишань - Мулин и Мишань - Линькоу - Муданьцзян, полоса ее прорыва расширится до 60-65 км - от города Линькоу на севере до деревни Тоудахецзы на юге. А весь фронт армии, считая и правый фланг, прикрывающий нашу ударную группировку со стороны Мишаньского укрепрайона, растянется километров на 200, а возможно, и более. В армии же имелось только шесть стрелковых дивизий. Конечно, если к этому времени мишаньская группировка противника будет, как и планировалось, разгромлена, фронт армии значительно сократится, но все-таки останется очень широким.
Практика Великой Отечественной войны показала, что и самый широкий фронт наступления не исключает, а, наоборот, требует создания ударных группировок. Поскольку нет возможности быть сильным везде и всюду, надо стремиться создать перевес в силах и средствах на решающем (или решающих!) участке. Поэтому директива Приморской группы войск требовала от нас: "Оперативное построение армии - двумя эшелонами. В первом эшелоне, на направлении главного удара, иметь не менее трех стрелковых дивизий"21.
С товарищами, привлеченными к планированию армейской операции на первом ее этапе,- членом Военного совета армии Иваном Михайловичем Смоликовым, начальником штаба Федором Федоровичем Масленниковым, командующим артиллерией Константином Петровичем Казаковым и начальником оперативного отдела Владимиром Владимировичем Турантаевым - мы тщательно, пункт за пунктом, уяснили директиву. Только один из них, процитированный выше, расходился с нашими предварительными наметками. Если армия пойдет через горную тайгу двумя эшелонами, корпус за корпусом, она едва ли сможет решить в срок обе поставленные ее войскам крупные боевые задачи.
- Надо, Афанасий Павлантьевич, отстаивать наше решение,- заметил генерал Смоликов. - А то ведь как засядем на этих колонных путях, так и не вылезем. А коли и вылезем, то к шапочному разбору.
12 июля с разработанным планом армейской операции я приехал в Ворошилов-Уссурийск, в штаб Приморской группы войск. Командующий маршал К. А. Мерецков, прочитав наш план, конечно же, сразу обратил внимание на построение боевых порядков армии, на предложение создать не одну, а две примерно равные по силам ударные группировки (59-й и 26-й стрелковые корпуса) и в соответствии с этим начать прорыв не тремя, а четырьмя стрелковыми дивизиями. Долго молчал, что-то взвешивал, рассматривая графическое изображение операции, таежные маршруты полков и дивизий, веером расходившиеся из вершины Приханкайского выступа. Подумав, спросил:
- Страшна тайга?
- Опасна, Кирилл Афанасьевич. Вы старый дальневосточник, знаете ее не по книгам. Выйдет авангард 26-го корпуса к Мулину, а 59-й корпус застрянет позади где-нибудь в болотах Шитоухэ. И пока мы его не вытянем на уровень Мулина...
Я так долго готовился к этому разговору, вопрос, совершить прорыв на узком или широком фронте, представлялся мне настолько важным, что доводы в пользу нашего решения сложились в прочную систему и врезались в память, как таблица умножения. Изложив их перед командующим по порядку, я ждал вопросов, приберегая на всякий случай, в качестве последнего аргумента, примеры из военной истории. Но они не потребовались. Командующий сказал:
- Надо подумать. Наступать в линейных боевых порядках? Архаизм. Боитесь застрять в тайге, а застрянете в обороне противника. Верный риск?
- Риск, товарищ маршал. Но для такого случая у нас сильный резерв. Стрелковая дивизия. Танки.
- Вижу, вижу,- сказал он.- Надо подумать.
Я вернулся на свой командный пункт, а несколько дней спустя, когда вместе с командирами корпусов Александром Сергеевичем Ксенофонтовым и Александром Васильевичем Скворцовым проводил, согласно плану, рекогносцировку местности близ границы, на сопках, полукольцом возвышавшихся над падью Сиянхэ, поступило сообщение, что к нам выехали Васильев и Максимов (псевдонимы Маршалов Советского Союза А. М. Василевского и К. А. Мерецкова). Приезд главнокомандующего советскими войсками на Дальнем Востоке вместе с командующим фронтом на границу мог иметь разные причины. Но, поскольку армейский план не был еще официально утвержден, я связывал прибытие старших начальников именно с ним. Так и оказалось. Разговор был довольно долгим, я докладывал Александру Михайловичу Василевскому дважды - сначала общие соображения, затем частности. И оба раза он просил прервать доклад, и они с Кириллом Афанасьевичем о чем-то совещались. Нетрудно было представить тему этих бесед. Ведь и мы с Ксенофонтовым и Скворцовым, отойдя в сторону, чтобы не мешать, говорили о том же - о вариантах прорыва 1-й Краснознаменной армии через тайгу.
- Не пройдет наш вариант номер один, - сокрушался Ксенофонтов. - А сколько ночей бессонных провели над ним! Помнишь?
Как не помнить! Когда в 1938-1939 годах японские милитаристы от мелких нарушений границы перешли к более агрессивным действиям, когда на нашу территорию и территорию братской Монголии стали вторгаться уже не роты и батальоны, а целые дивизии с артиллерией, танками, поддержанные сотнями бомбардировщиков и истребителей, советское командование выработало план действий на случай, если японская Квантунская армия предпримет общее наступление. Он предусматривал сильный ответный удар. Наш 43-й корпус стоял на приханкайском направлении, и все, что я уже рассказывал о трудностях наступления через горную тайгу, мы с Александром Сергеевичем Ксенофонтовым и другими товарищами обсуждали еще в те годы. Составили несколько вариантов контрудара. Один из них был нацелен примерно в том же направлении, что и нынешний удар 1-й Краснознаменной армии. Закончив разговор с К. А. Мерецковым, А. М. Василевский позвал нас. Подхожу, вижу: оба улыбаются. Хороший признак.
- Были у нас сомнения. Были!-сказал Александр Михайлович. - Но куда от них, от сомнений, денешься? Убедил. Действуй! Как в Кенигсберге - мало потерь, много пленных.
- Первая Краснознаменная постарается, товарищ маршал!
Так меня обрадовало их решение, что не выдержал и крикнул Ксенофонтову (они со Скворцовым ждали поодаль):
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63