Многие плакали. Потом все они стали швырять свои ордена и медали на ступеньки Капитолия. Зрелище было душераздирающее.
3 мая в столице состоялся митинг под лозунгом «Остановите войну, или мы остановим правительство». Молодежь вышла на улицы Вашингтона, скандируя: «Все, что мы просим: дайте нам задницу Никсона». Эта акция гражданского неповиновения вызвала массовые репрессии. В один день было арестовано двенадцать тысяч демонстрантов. В 1975 году окружной суд Вашингтона вынес беспрецедентное решение о возмещении им всем морального и физического ущерба за безосновательный арест в размере двенадцати миллионов долларов.
Эта демонстрация привела Ричарда Никсона в бешенство. Судя по пресс-релизу, опубликованному Белым домом только в 1981 году, он сказал тогда Г. Хэлдимену: «Надо нанять громил, чтобы они открутили этим молодчикам головы». И Хэлдимен ответил: «Конечно, наймем убийц. Ребят, которые, знаете, многое могут сделать… Они из этих говнюков дурь-то повыбьют! Они им покажут, будьте уверены!» Тогда как раз какие-то неизвестные в штатском «повыбили дурь» из Эбби Хоффмана, напав на него на улице.
Во время проведения этих демонстраций песня «Власть - народу!» заняла одиннадцатое место в «лучшей сотне» журнала «Биллборд», а в английском хит-параде поднялась еще выше - на шестую строчку. Джон пел ее как уличную песню, как марш, как песню борьбы. Для него это все было в новинку. В его предыдущей политической песне «мы» просили политических деятелей «дать миру шанс». Теперь же Леннон утверждал, что решения должны приниматься не облеченными властью чиновниками, а всем народом. Конечно, призыв «Власть - народу!» был только лозунгом, но в высшей степени демократическим лозунгом, который к тому же имел то достоинство, что учитывал политическую реальность: любая политика - это борьба за власть.
Стихи песни выявили новый нюанс в политической позиции Джона. Сначала он дает некую революционную перспективу, сознательно переиначивая заявление, сделанное им в песне 1968 года «Революция», которая начиналась словами: «Так вы говорите, что хотите революцию?» - и завершалась предупреждением: «Можете меня вычеркнуть». Новая же песня начиналась словами: «Мы говорим, что хотим революцию, и лучше - немедленно». Вторая строчка звучала и вовсе по-социалистически: в ней он заявлял, что рабочие «должны получить то, чем они в действительности владеют». А в третьей строчке Джон заявляет о своем феминизме, соединяя личное и политическое:
Я хочу спросить тебя, брат и товарищ,
Как ты обращаешься со своей женщиной дома -
Она должна стать самой собой
И обрести свободу…
Это было требование, которое женщины-участницы «нового левого» движения адресовали мужчинам-единомышленникам. Они настаивали, что борьба за равноправие в сфере личных взаимоотношений внутри самого движения неотделима от борьбы за создание справедливого и демократического общества. И Джон полностью разделял это убеждение.
Песня, как ни удивительно, имела большой успех. В авторитетной «Книге золотых дисков» помещен список пластинок, разошедшихся в мире миллионными тиражами. «Власть - народу» едва не попала в американскую «десятку лучших» и превзошла по популярности «Дайте миру шанс» и «Революцию». Весной 1971 года она в течение восьми недель исполнялась по радио в числе «сорока лучших» - небывалое достижение для социалистической революционной песни-марша. Кстати, по-своему примечательно и то, что спустя десять лет пластинку «Дайте миру шанс» исключили из торговых каталогов фирмы «Кэпитол», а «Власть - народу!» все еще продавалась в магазинах.
«Власть - народу!» привела критиков в замешательство. Рой Керр писал в «Мелоди мейкер», что в этой песне сполна проявилось «роковое ослепление безмозглого бунтовщика». Биограф «Битлз» Николас Шайнер счел, что Джон перепевает обветшалые пропагандистские клише «новых левых». С другой стороны, «подпольная» газета Атланты «Грейт спеклд бэрд» назвала ее лучшей песней движения со времен «Уносится ветром».
Либерально настроенные критики доказывали, что власть не может принадлежать какой-то части общества. «Глупости, - возражал им Джон. - Народ - не «какая-то часть»… Я считаю, что все должны владеть всем поровну, люди должны владеть своей долей производства, иметь право голоса и решать, кому быть боссом и кому чем заниматься…»
Даже в апогее своей политической активности Джон не порвал связей с капиталистическим обществом. Напротив, он продолжал работать для индустрии звукозаписи и для популярного радио, которые являлись не просто основными, но и самыми коррумпированными институтами капиталистического рынка. Он продолжал выпускать пластинки как товар - на продажу в магазинах и для радиопрограмм. Его попытка создать коммерческий хит из такой песни, как «Власть - народу!», оказалась затеей куда более рискованной, чем труд самых талантливых политических песенников вроде Тома Пакстона и Фила Окса. Они заключили со своими слушателями что-то вроде негласного соглашения, чего был лишен Джон. Не ожидая от него политических песен, его поклонники решили, что он их предал ради нового увлечения феминизмом и социализмом. А Джон просто захотел воспользоваться собственным именем, чтобы привлечь на свою сторону аудиторию, все еще равнодушную к радикальной политике.
Примером растущего интереса Джона к политической борьбе стало его участие в кампании поддержки лондонского «подпольного» журнала «0у-Зет». Этот журнал, как рассказывал мне Робин Блэкберн, «представлял крыло йиппи в леворадикальном политическом спектре. Левые вообще-то не имели к нему никакого отношения, если не считать того, что в «0у-Зет» печатались многие левые журналисты». Журнал в основном публиковал материалы анархистско-сатирического характера.
Номер, вызвавший гнев властей, появился в 1970 году. Редакция предложила школьникам собрать материал для журнала и подготовить его к печати. «Школьный» выпуск «0у-Зет» открывался лесбийской картинкой на обложке. Еще один рисунок в журнале изображал крыс, вбегающих во влагалище… Редакторов журнала арестовали и предъявили им обвинение в потворствовании преступности среди малолетних. «Суд больше походил на викторианский фарс, поставленный в зале суда, - рассказывал мне Тарик Али. - Это было похоже на анекдот. Мы все - и те, кому нравился «0у-Зет», и кто его недолюбливал, - организовали кампанию в защиту журнала». Обвинение заявило суду, что «0у-Зет» пропагандирует «похоть без любви». Защита предъявила свидетеля - эксперта-медика, который заявил, что лесбийский рисунок на обложке «не может стимулировать склонность к лесбиянству, если таковая тенденция не присутствует в психике».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103
3 мая в столице состоялся митинг под лозунгом «Остановите войну, или мы остановим правительство». Молодежь вышла на улицы Вашингтона, скандируя: «Все, что мы просим: дайте нам задницу Никсона». Эта акция гражданского неповиновения вызвала массовые репрессии. В один день было арестовано двенадцать тысяч демонстрантов. В 1975 году окружной суд Вашингтона вынес беспрецедентное решение о возмещении им всем морального и физического ущерба за безосновательный арест в размере двенадцати миллионов долларов.
Эта демонстрация привела Ричарда Никсона в бешенство. Судя по пресс-релизу, опубликованному Белым домом только в 1981 году, он сказал тогда Г. Хэлдимену: «Надо нанять громил, чтобы они открутили этим молодчикам головы». И Хэлдимен ответил: «Конечно, наймем убийц. Ребят, которые, знаете, многое могут сделать… Они из этих говнюков дурь-то повыбьют! Они им покажут, будьте уверены!» Тогда как раз какие-то неизвестные в штатском «повыбили дурь» из Эбби Хоффмана, напав на него на улице.
Во время проведения этих демонстраций песня «Власть - народу!» заняла одиннадцатое место в «лучшей сотне» журнала «Биллборд», а в английском хит-параде поднялась еще выше - на шестую строчку. Джон пел ее как уличную песню, как марш, как песню борьбы. Для него это все было в новинку. В его предыдущей политической песне «мы» просили политических деятелей «дать миру шанс». Теперь же Леннон утверждал, что решения должны приниматься не облеченными властью чиновниками, а всем народом. Конечно, призыв «Власть - народу!» был только лозунгом, но в высшей степени демократическим лозунгом, который к тому же имел то достоинство, что учитывал политическую реальность: любая политика - это борьба за власть.
Стихи песни выявили новый нюанс в политической позиции Джона. Сначала он дает некую революционную перспективу, сознательно переиначивая заявление, сделанное им в песне 1968 года «Революция», которая начиналась словами: «Так вы говорите, что хотите революцию?» - и завершалась предупреждением: «Можете меня вычеркнуть». Новая же песня начиналась словами: «Мы говорим, что хотим революцию, и лучше - немедленно». Вторая строчка звучала и вовсе по-социалистически: в ней он заявлял, что рабочие «должны получить то, чем они в действительности владеют». А в третьей строчке Джон заявляет о своем феминизме, соединяя личное и политическое:
Я хочу спросить тебя, брат и товарищ,
Как ты обращаешься со своей женщиной дома -
Она должна стать самой собой
И обрести свободу…
Это было требование, которое женщины-участницы «нового левого» движения адресовали мужчинам-единомышленникам. Они настаивали, что борьба за равноправие в сфере личных взаимоотношений внутри самого движения неотделима от борьбы за создание справедливого и демократического общества. И Джон полностью разделял это убеждение.
Песня, как ни удивительно, имела большой успех. В авторитетной «Книге золотых дисков» помещен список пластинок, разошедшихся в мире миллионными тиражами. «Власть - народу» едва не попала в американскую «десятку лучших» и превзошла по популярности «Дайте миру шанс» и «Революцию». Весной 1971 года она в течение восьми недель исполнялась по радио в числе «сорока лучших» - небывалое достижение для социалистической революционной песни-марша. Кстати, по-своему примечательно и то, что спустя десять лет пластинку «Дайте миру шанс» исключили из торговых каталогов фирмы «Кэпитол», а «Власть - народу!» все еще продавалась в магазинах.
«Власть - народу!» привела критиков в замешательство. Рой Керр писал в «Мелоди мейкер», что в этой песне сполна проявилось «роковое ослепление безмозглого бунтовщика». Биограф «Битлз» Николас Шайнер счел, что Джон перепевает обветшалые пропагандистские клише «новых левых». С другой стороны, «подпольная» газета Атланты «Грейт спеклд бэрд» назвала ее лучшей песней движения со времен «Уносится ветром».
Либерально настроенные критики доказывали, что власть не может принадлежать какой-то части общества. «Глупости, - возражал им Джон. - Народ - не «какая-то часть»… Я считаю, что все должны владеть всем поровну, люди должны владеть своей долей производства, иметь право голоса и решать, кому быть боссом и кому чем заниматься…»
Даже в апогее своей политической активности Джон не порвал связей с капиталистическим обществом. Напротив, он продолжал работать для индустрии звукозаписи и для популярного радио, которые являлись не просто основными, но и самыми коррумпированными институтами капиталистического рынка. Он продолжал выпускать пластинки как товар - на продажу в магазинах и для радиопрограмм. Его попытка создать коммерческий хит из такой песни, как «Власть - народу!», оказалась затеей куда более рискованной, чем труд самых талантливых политических песенников вроде Тома Пакстона и Фила Окса. Они заключили со своими слушателями что-то вроде негласного соглашения, чего был лишен Джон. Не ожидая от него политических песен, его поклонники решили, что он их предал ради нового увлечения феминизмом и социализмом. А Джон просто захотел воспользоваться собственным именем, чтобы привлечь на свою сторону аудиторию, все еще равнодушную к радикальной политике.
Примером растущего интереса Джона к политической борьбе стало его участие в кампании поддержки лондонского «подпольного» журнала «0у-Зет». Этот журнал, как рассказывал мне Робин Блэкберн, «представлял крыло йиппи в леворадикальном политическом спектре. Левые вообще-то не имели к нему никакого отношения, если не считать того, что в «0у-Зет» печатались многие левые журналисты». Журнал в основном публиковал материалы анархистско-сатирического характера.
Номер, вызвавший гнев властей, появился в 1970 году. Редакция предложила школьникам собрать материал для журнала и подготовить его к печати. «Школьный» выпуск «0у-Зет» открывался лесбийской картинкой на обложке. Еще один рисунок в журнале изображал крыс, вбегающих во влагалище… Редакторов журнала арестовали и предъявили им обвинение в потворствовании преступности среди малолетних. «Суд больше походил на викторианский фарс, поставленный в зале суда, - рассказывал мне Тарик Али. - Это было похоже на анекдот. Мы все - и те, кому нравился «0у-Зет», и кто его недолюбливал, - организовали кампанию в защиту журнала». Обвинение заявило суду, что «0у-Зет» пропагандирует «похоть без любви». Защита предъявила свидетеля - эксперта-медика, который заявил, что лесбийский рисунок на обложке «не может стимулировать склонность к лесбиянству, если таковая тенденция не присутствует в психике».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103