Что ж, значит, на севере соколы нужнее Впрочем, и немецкие самолеты не появляются. Тоже у Кенигсберга понадобились.
Снова давнул на клапан, чтобы дать команду на батарею.
- Припять, отцепляюсь от нитки, ухожу к Рогозину У вас три минуты работы - и на колеса!
Но что это?
Пятницкий поупористее поставил локти на гряду с бураками, приник к биноклю.
Свертывающимися клубами, черно и густо дымили стога возле сараев и сами сараи, набитые сеном Эта удушливая завеса вытолкнула нескольких человек к облитому солнцем колку орешника. Затоптались, завертелись славяне на месте, хотели снова нырнуть в дымную непроглядь, но оттуда высыпало еще десятка три солдат Некоторые волочили на себе раненых. У Пятницкого больно и оглушающе застучало в висках. Отходят! Не смогла пехота зацепиться в Бомбене, даже на окраине не смогла. Теперь путь один - на голое поле. Тогда немцам добить оставшихся от роты Пахомова, от двух других рот мурашовского батальона не составит труда. Пока мешает дым.
Не только Пятницкий, но и Игнат, и Мурашов поначалу тоже думали - все потеряно Но подумать одно, сделать - другое. Завернул Мурашов свои роты под прямым углом, направил вдоль орешника, стали прижиматься к овражкам. От них до Бомбена - один бросок. Откашляются, отплюются, набьют магазины патронами - и снова вперед.
Старший лейтенант со шпорами на брезентовых сапогах тоже разобрался в обстановке, сообразил повернуть своих першеронов к безлистому, но плотному островку кустарника - туда, где налаживался боевой порядок перепутавшихся, перемешавшихся остатков мурашовских подразделений. Рогозин с двумя орудиями, надо полагать, давно там, успел развернуться. У Мурашова две сорока-пятки... Дело за пушками, что с Коркиным на закрытой позиции остались. Теперь их срочно под стены Бомбена!
- Савушкин!
Женя мгновенно протянул трубку.
Плеснулась неожиданная мысль, и подготовленная Пятницким фраза для команды заклинилась. Только в начальном развитии эта мысль чуть не лишила Шимбуева разума. В разгар боя, в разгар такой заварухи комбат Пятн"цкий вдруг спросил его:
- Алеха, тебя за что из училища вышибли?
На досуге, за кружкой наркомовской, можно было бы поболтать, рассказать, как до офицера чуть не доучился, но сейчас! У лейтенанта часом не выпала клепка из головы?
Смотреть в раскрытый Алехин рот не было времени
- Чего онемел, пастух козий? - с напускной строгостью прикрикнул на Шимбуева.- Ладно, в другой раз расскажешь.
Мысль простая в сути своей, но очень и очень стоящая. Пехота не смогла войти в Бомбей, и снимать с позиции второй огневой взвод не имело смысла. Во всяком случае, в ближайшие двадцать - тридцать минут - до новой атаки немецких позиций в господском дворе Надо бить и бить по Бомбену, содействовать этой атаке и развертыванию полковушек старшего лейтенанта. За это время и сам Пятницкий сумеет перебросить НП на окраину селенья.
Пятницкий выхватил из кармана блокнот, выдрал листок, спросил Шимбуева:
- Алеха, сможешь продолжить работу с закрытой?
- Проще пареной репы,- смело заверил разведчик.
Самоуверенность Алехи поколебала Пятницкого. Шимбуев заметил это колебание, поспешил:
- Да что вы, комбат! Помните занятия в Йодсунене?
Помнил Пятницкий. В обороне и на занятия время выкраивал. Тогда и узнал, что Алеха Шимбуев в артучилище - то ли в Томском, то ли в Тамбовском - учился. Еще дома, поступая на курсы комбайнеров, подделал справку, и свои четыре класса выправил на девять. С этим образовательным цензом и в армию ушел. Диктанты в училище не писали, задач о бассейнах не решали - и сходило Алехе. Но когда дошли до деривации, суммарных поправок, боковых слагающих и коэффициентов всяких, Алехин мозговой аппарат не выдержал, отчислили. Все же много полезного и нужного осталось в неглупой голове Алехи Шимбуева, и сейчас он развеивал сомнения Пятницкого:
Сокращенную не смогу, забылась, запутаюсь с картой, а глазомерную запросто
- Не надо готовить данные, Алеха. Все пристреляно. Корректируй по обстановке. Вот,- подал листок,- тут все пристрелочные. Бей по Бомбену, а через тридцать минут дашь команду огневикам сниматься - и за нами Я буду во взводе Рогозина.
Вызвал Коркина к аппарату, приказал:
- Взвод, к орудиям!
Коркин, видимо начавший грузить снаряды на машины, готовить пушки к буксировке, заартачился было но Пятницкий прикрикнул:
- Коркин! К чертям дебаты, делай, что приказываю По данным первого рубежа.
Когда донесся залп, Пятницкий обернулся к Шимбуеву:
- Разрывы видишь, Алеха? Давай работай.
"Скрипачи", взявшие под контроль шоссе, несколько раз заставляли Пятницкого укладываться в придорожную канаву. Женя Савушкин примащивался рядом, прижимался к Пятницкому. Поначалу Роман не обратил на это внимания, но когда шестиствольный заныл в третий раз и Женя опять оказался под боком, Пятницкий беспокойно глянул в его лицо Боится? За него прячется? Или напротив - хочет комбата прикрыть, чертенок? Да нет, не то и не другое. Роман встретил такой радостный, озорной взгляд чистых голубых глазищ, такой блеск молодых зубов, обкусывающих липовую веточку, что растерялся даже. Он играл, забавлялся, этот пацан! Женька не тянул сейчас проклятый кабель, не тащил на себе ломающую ребра тяжесть катушек, не обдирал ладоней торчащими из паршивой изоляции стальными жилками, не вгонял их под ногти, не обмирал от страха за целость аппарата... Карабин да плоский вещмешок за плечами разве это тяжесть для Жени Савушкина! А тут весна, в жухлом войлоке травы раскручиваются шильца зелени, шныряют букашки.. А "скрипачи" - тьфу на них!
Женя тычет жучка липовым прутиком, жучок опрокидывается на спину, дергает ногами. Смеется Женя
Пятницкий приятно ожегся этой дурашливостью, прижал пальцем нос Жени Савушкина.
Женя попрядал розовыми, запыленными ноздрями и спросил:
- Товарищ лейтенант, чем они мины начиняют, "скрипачей" этих? Дымище с души воротит
- Тебе надо, чтобы - одеколоном? - весело прищурился Пятницкий.
Женя заливисто засмеялся.
- В седьмом я первый раз под бокс подстригся Парикмахерша за пульверизатор: "Освежить, молодой человек?" Э-э, где наша... Катька - мы на одной парте сидели - весь урок краснющая сидела, думала, я для нее наодеколонился...
В этих словах - тоже весна.
Интересно, чем ее, весну, начиняют?
Глава девятнадцатая
В течение дня пехота трижды врывалась в Бомбей, в это барски ухоженное, подстриженное, вылизанное селеньице, и столько же раз поредевшая, измученная, выкатывалась гороховой раздробью.
Триста метров туда, триста обратно, а сил расходовалось - в другом месте на три атаки бы хватило.
Истомленные, нервные пехотинцы раздраженно ругались на во всем виноватых пушкарей, пушкари в свою очередь винили пехоту, которая довольно скоро оставляла Бомбей, и они не успевали даже выбить упоры из-под сошников.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58
Снова давнул на клапан, чтобы дать команду на батарею.
- Припять, отцепляюсь от нитки, ухожу к Рогозину У вас три минуты работы - и на колеса!
Но что это?
Пятницкий поупористее поставил локти на гряду с бураками, приник к биноклю.
Свертывающимися клубами, черно и густо дымили стога возле сараев и сами сараи, набитые сеном Эта удушливая завеса вытолкнула нескольких человек к облитому солнцем колку орешника. Затоптались, завертелись славяне на месте, хотели снова нырнуть в дымную непроглядь, но оттуда высыпало еще десятка три солдат Некоторые волочили на себе раненых. У Пятницкого больно и оглушающе застучало в висках. Отходят! Не смогла пехота зацепиться в Бомбене, даже на окраине не смогла. Теперь путь один - на голое поле. Тогда немцам добить оставшихся от роты Пахомова, от двух других рот мурашовского батальона не составит труда. Пока мешает дым.
Не только Пятницкий, но и Игнат, и Мурашов поначалу тоже думали - все потеряно Но подумать одно, сделать - другое. Завернул Мурашов свои роты под прямым углом, направил вдоль орешника, стали прижиматься к овражкам. От них до Бомбена - один бросок. Откашляются, отплюются, набьют магазины патронами - и снова вперед.
Старший лейтенант со шпорами на брезентовых сапогах тоже разобрался в обстановке, сообразил повернуть своих першеронов к безлистому, но плотному островку кустарника - туда, где налаживался боевой порядок перепутавшихся, перемешавшихся остатков мурашовских подразделений. Рогозин с двумя орудиями, надо полагать, давно там, успел развернуться. У Мурашова две сорока-пятки... Дело за пушками, что с Коркиным на закрытой позиции остались. Теперь их срочно под стены Бомбена!
- Савушкин!
Женя мгновенно протянул трубку.
Плеснулась неожиданная мысль, и подготовленная Пятницким фраза для команды заклинилась. Только в начальном развитии эта мысль чуть не лишила Шимбуева разума. В разгар боя, в разгар такой заварухи комбат Пятн"цкий вдруг спросил его:
- Алеха, тебя за что из училища вышибли?
На досуге, за кружкой наркомовской, можно было бы поболтать, рассказать, как до офицера чуть не доучился, но сейчас! У лейтенанта часом не выпала клепка из головы?
Смотреть в раскрытый Алехин рот не было времени
- Чего онемел, пастух козий? - с напускной строгостью прикрикнул на Шимбуева.- Ладно, в другой раз расскажешь.
Мысль простая в сути своей, но очень и очень стоящая. Пехота не смогла войти в Бомбей, и снимать с позиции второй огневой взвод не имело смысла. Во всяком случае, в ближайшие двадцать - тридцать минут - до новой атаки немецких позиций в господском дворе Надо бить и бить по Бомбену, содействовать этой атаке и развертыванию полковушек старшего лейтенанта. За это время и сам Пятницкий сумеет перебросить НП на окраину селенья.
Пятницкий выхватил из кармана блокнот, выдрал листок, спросил Шимбуева:
- Алеха, сможешь продолжить работу с закрытой?
- Проще пареной репы,- смело заверил разведчик.
Самоуверенность Алехи поколебала Пятницкого. Шимбуев заметил это колебание, поспешил:
- Да что вы, комбат! Помните занятия в Йодсунене?
Помнил Пятницкий. В обороне и на занятия время выкраивал. Тогда и узнал, что Алеха Шимбуев в артучилище - то ли в Томском, то ли в Тамбовском - учился. Еще дома, поступая на курсы комбайнеров, подделал справку, и свои четыре класса выправил на девять. С этим образовательным цензом и в армию ушел. Диктанты в училище не писали, задач о бассейнах не решали - и сходило Алехе. Но когда дошли до деривации, суммарных поправок, боковых слагающих и коэффициентов всяких, Алехин мозговой аппарат не выдержал, отчислили. Все же много полезного и нужного осталось в неглупой голове Алехи Шимбуева, и сейчас он развеивал сомнения Пятницкого:
Сокращенную не смогу, забылась, запутаюсь с картой, а глазомерную запросто
- Не надо готовить данные, Алеха. Все пристреляно. Корректируй по обстановке. Вот,- подал листок,- тут все пристрелочные. Бей по Бомбену, а через тридцать минут дашь команду огневикам сниматься - и за нами Я буду во взводе Рогозина.
Вызвал Коркина к аппарату, приказал:
- Взвод, к орудиям!
Коркин, видимо начавший грузить снаряды на машины, готовить пушки к буксировке, заартачился было но Пятницкий прикрикнул:
- Коркин! К чертям дебаты, делай, что приказываю По данным первого рубежа.
Когда донесся залп, Пятницкий обернулся к Шимбуеву:
- Разрывы видишь, Алеха? Давай работай.
"Скрипачи", взявшие под контроль шоссе, несколько раз заставляли Пятницкого укладываться в придорожную канаву. Женя Савушкин примащивался рядом, прижимался к Пятницкому. Поначалу Роман не обратил на это внимания, но когда шестиствольный заныл в третий раз и Женя опять оказался под боком, Пятницкий беспокойно глянул в его лицо Боится? За него прячется? Или напротив - хочет комбата прикрыть, чертенок? Да нет, не то и не другое. Роман встретил такой радостный, озорной взгляд чистых голубых глазищ, такой блеск молодых зубов, обкусывающих липовую веточку, что растерялся даже. Он играл, забавлялся, этот пацан! Женька не тянул сейчас проклятый кабель, не тащил на себе ломающую ребра тяжесть катушек, не обдирал ладоней торчащими из паршивой изоляции стальными жилками, не вгонял их под ногти, не обмирал от страха за целость аппарата... Карабин да плоский вещмешок за плечами разве это тяжесть для Жени Савушкина! А тут весна, в жухлом войлоке травы раскручиваются шильца зелени, шныряют букашки.. А "скрипачи" - тьфу на них!
Женя тычет жучка липовым прутиком, жучок опрокидывается на спину, дергает ногами. Смеется Женя
Пятницкий приятно ожегся этой дурашливостью, прижал пальцем нос Жени Савушкина.
Женя попрядал розовыми, запыленными ноздрями и спросил:
- Товарищ лейтенант, чем они мины начиняют, "скрипачей" этих? Дымище с души воротит
- Тебе надо, чтобы - одеколоном? - весело прищурился Пятницкий.
Женя заливисто засмеялся.
- В седьмом я первый раз под бокс подстригся Парикмахерша за пульверизатор: "Освежить, молодой человек?" Э-э, где наша... Катька - мы на одной парте сидели - весь урок краснющая сидела, думала, я для нее наодеколонился...
В этих словах - тоже весна.
Интересно, чем ее, весну, начиняют?
Глава девятнадцатая
В течение дня пехота трижды врывалась в Бомбей, в это барски ухоженное, подстриженное, вылизанное селеньице, и столько же раз поредевшая, измученная, выкатывалась гороховой раздробью.
Триста метров туда, триста обратно, а сил расходовалось - в другом месте на три атаки бы хватило.
Истомленные, нервные пехотинцы раздраженно ругались на во всем виноватых пушкарей, пушкари в свою очередь винили пехоту, которая довольно скоро оставляла Бомбей, и они не успевали даже выбить упоры из-под сошников.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58