» Повышению действенности управления служил и проект 1681 года о создании в стране наместничеств. Но из-за противодействия церкви, опасавшейся дальнейшего усиления светской власти, проект не был утвержден.
После 1682 года Голицын сосредоточивает в своих руках всю полноту власти. Он возглавляет сразу несколько приказов, в том числе Посольский, Иноземский и Рейтарский. В других приказах делами ведают его сторонники. Около 1687 года боярский чин получает и юный сын временщика Алексей, показывавший, кстати, недюжинные государственные способности. Подобно всем временщикам и в соответствии с феодальным пониманием оплаты заслуг Голицын стремился и к почестям и к пожалованиям. Татищев, весьма высоко ценивший Голицына, осуждал князя за пристрастие к своим родственникам, которые как бы выводились из-под действия им самим установленных законов. Но о государственном интересе князь никогда не забывал.
Во второй половине XVII века утверждается одна тенденция, которая будет нарастать на протяжении двух столетий: подозрительно относясь к иноземным порядкам, представители господствующего класса начинают наперебой щеголять иностранными сувенирами и безделушками, а кое-кто теперь оценку иноземцев ставил выше, чем мнение собственных современников и потомков. В круг модных вещей в этот период входят просвещение вообще и книги в частности. И Голицын одним из главных украшений своего дома в Охотном ряду считал библиотеку, в которой имелись рукописные и печатные книги на латинском, польском, немецком и, конечно, на русском и украинском языках. Помимо традиционных церковноучительных книг, способных поразить гостя разве что окладом, здесь были работы по философии, истории, военному делу, государственному устройству. В доме Голицыных собирались наиболее просвещенные представители правящей верхушки, а также иностранцы. Князь любил беседовать с ними, и они любили беседовать с ним. Именно иностранцы рассказывают о больших преобразовательных планах Голицына, о его внимании ко всякого рода новым веяниям на Западе. Иностранцы восхищались его умом и размахом намечаемых реформ. Как сообщает Невилль, Голицын был занят двумя проблемами: как поднять боеспособность войска и откуда взять деньги на его содержание. Перестройку он предполагал провести за счет устранения чрезвычайной пестроты в тинах войск. Улучшению организации войска, его подвижности должен был служить и перевод его на денежное жалованье. Обеспечить это можно было лишь на путях общего увеличения поступлений в государственную казну. Голицын полагал, что наибольшее увеличение поступлений может быть обеспечено за счет освобождения крестьян от крепостной зависимости, увеличения их земельных наделов и соответственного увеличения государственных податей.
Планы Голицына, по-видимому, оставались на уровне предварительных обговоров в кругу друзей и ближайших сотрудников — людей незнатных, но деятельных: Неплюева, Касогова, Змеева, Украинцева. И нельзя сказать, чтобы для этих планов вообще не было материальной основы. Скорее их можно считать отражением действительной направленности развития в 80-е годы. В условиях экономического подъема преимущества вольнонаемного труда были особенно заметны, и ослабление крепостнической зависимости проявлялось в это время в разных формах. К тому же крестьяне считались лично свободными, так как закреплялись они не за теми или иными владельцами, а за определенной территорией, которой дворяне в большинстве случаев владели временно. Но, разумеется, что проведение сколько-нибудь значительных реформ было возможно только от имени царей. А склонить их к этому в 1689 году у Голицына сил уже не было, если он к этому и стремился.
И Голицын и Софья прекрасно сознавали шаткость своего положения. Петр подрастал. Он уже в одиннадцать лет производил впечатление шестнадцатилетнего юноши. Теперь же, спустя шесть лет, он и прямо демонстрирует пренебрежение к Софье. Поднимала голову и мать царя Наталья Кирилловна, жаждавшая отомстить сопернице. «Вечный мир» с Польшей в 1686 году был крупнейшей дипломатической победой Голицына, нацелившего внешнюю политику страны на борьбу за моря. Одним из результатов договоренности с Польшей было соглашение о выступлении совместно с Австрией и Венецией против Турции. Но к серьезным военным операциям на юге Россия еще не была готова. Два крымских похода Голицына способствовали освоению плодородных черноземов юга, но в военном отношении закончились неудачей. Это пошатнуло положение и Голицына и Софьи. К тому же в отсутствие Голицына Софья обзавелась новым «голантом» — Федором Шакловитым, главой Стрелецкого приказа. Софья с Шакловитым была готова идти до конца в борьбе за власть. Голицын же и ранее предпочитал синицу в руке журавлю в небе. Теперь ему и вообще не было смысла втягиваться в более чем рискованные затеи регентши. Он готов сотрудничать с митрополитом Иоакимом в деле предотвращения назревающих столкновений, не прочь установить деловые отношения и с Петром. Но уже поздно. Шакловитый попытался поднять стрельцов, но безуспешно. Неудачника казнили. Софью заточили в монастырь. Голицына лишили всех чинов и отправили в ссылку. Судьба его могла быть и более печальной, если бы не заступничество двоюродного брата Бориса Александровича Голицына — любимца Петра и одного из организаторов подавления заговора Софьи и Шакловитого.
Власть снова перешла к матери Петра. В окружении Натальи Кирилловны не было людей, достойных управления огромным государством. Сама Наталья была, по выражению Куракина, «править некабель, ума малого». Борис Голицын, единственный достаточно подготовленный деятель, «пил непрестанно» и мало заботился о последствиях, разоряя вверенные ему области. Брат царицы Лев Нарышкин отличался бесшабашным характером и той же страстью к пьянству. Еще один приближенный Натальи, Тихон Стрешнев, оценен современниками как «интригант дворовый». Ничего к этому синклиту не могли прибавить и новые родственники Петра Лопухины, приблизившиеся ко двору после его женитьбы. В итоге же, заключает Куракин, «правление царицы Натальи Кирилловны было весьма непорядочное, и недовольное народу, и обидимое. И в то время началось неправое правление от судей, и мздоимство великое, и кража государственная, которая доныне продолжается c умножением, и вывесть сию язву трудно».
В событиях конца столетия невольно участвовал и царь Иван. Был он косноязычен, страдал цингой. Говорили и об умственной его неполноценности. Правда, Татищев позднее находил, что Иван был «довольного ума». Но это, видимо, впечатление детства: именно ко двору Ивана был взят мальчик Василий, сын Никиты Татищева.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119
После 1682 года Голицын сосредоточивает в своих руках всю полноту власти. Он возглавляет сразу несколько приказов, в том числе Посольский, Иноземский и Рейтарский. В других приказах делами ведают его сторонники. Около 1687 года боярский чин получает и юный сын временщика Алексей, показывавший, кстати, недюжинные государственные способности. Подобно всем временщикам и в соответствии с феодальным пониманием оплаты заслуг Голицын стремился и к почестям и к пожалованиям. Татищев, весьма высоко ценивший Голицына, осуждал князя за пристрастие к своим родственникам, которые как бы выводились из-под действия им самим установленных законов. Но о государственном интересе князь никогда не забывал.
Во второй половине XVII века утверждается одна тенденция, которая будет нарастать на протяжении двух столетий: подозрительно относясь к иноземным порядкам, представители господствующего класса начинают наперебой щеголять иностранными сувенирами и безделушками, а кое-кто теперь оценку иноземцев ставил выше, чем мнение собственных современников и потомков. В круг модных вещей в этот период входят просвещение вообще и книги в частности. И Голицын одним из главных украшений своего дома в Охотном ряду считал библиотеку, в которой имелись рукописные и печатные книги на латинском, польском, немецком и, конечно, на русском и украинском языках. Помимо традиционных церковноучительных книг, способных поразить гостя разве что окладом, здесь были работы по философии, истории, военному делу, государственному устройству. В доме Голицыных собирались наиболее просвещенные представители правящей верхушки, а также иностранцы. Князь любил беседовать с ними, и они любили беседовать с ним. Именно иностранцы рассказывают о больших преобразовательных планах Голицына, о его внимании ко всякого рода новым веяниям на Западе. Иностранцы восхищались его умом и размахом намечаемых реформ. Как сообщает Невилль, Голицын был занят двумя проблемами: как поднять боеспособность войска и откуда взять деньги на его содержание. Перестройку он предполагал провести за счет устранения чрезвычайной пестроты в тинах войск. Улучшению организации войска, его подвижности должен был служить и перевод его на денежное жалованье. Обеспечить это можно было лишь на путях общего увеличения поступлений в государственную казну. Голицын полагал, что наибольшее увеличение поступлений может быть обеспечено за счет освобождения крестьян от крепостной зависимости, увеличения их земельных наделов и соответственного увеличения государственных податей.
Планы Голицына, по-видимому, оставались на уровне предварительных обговоров в кругу друзей и ближайших сотрудников — людей незнатных, но деятельных: Неплюева, Касогова, Змеева, Украинцева. И нельзя сказать, чтобы для этих планов вообще не было материальной основы. Скорее их можно считать отражением действительной направленности развития в 80-е годы. В условиях экономического подъема преимущества вольнонаемного труда были особенно заметны, и ослабление крепостнической зависимости проявлялось в это время в разных формах. К тому же крестьяне считались лично свободными, так как закреплялись они не за теми или иными владельцами, а за определенной территорией, которой дворяне в большинстве случаев владели временно. Но, разумеется, что проведение сколько-нибудь значительных реформ было возможно только от имени царей. А склонить их к этому в 1689 году у Голицына сил уже не было, если он к этому и стремился.
И Голицын и Софья прекрасно сознавали шаткость своего положения. Петр подрастал. Он уже в одиннадцать лет производил впечатление шестнадцатилетнего юноши. Теперь же, спустя шесть лет, он и прямо демонстрирует пренебрежение к Софье. Поднимала голову и мать царя Наталья Кирилловна, жаждавшая отомстить сопернице. «Вечный мир» с Польшей в 1686 году был крупнейшей дипломатической победой Голицына, нацелившего внешнюю политику страны на борьбу за моря. Одним из результатов договоренности с Польшей было соглашение о выступлении совместно с Австрией и Венецией против Турции. Но к серьезным военным операциям на юге Россия еще не была готова. Два крымских похода Голицына способствовали освоению плодородных черноземов юга, но в военном отношении закончились неудачей. Это пошатнуло положение и Голицына и Софьи. К тому же в отсутствие Голицына Софья обзавелась новым «голантом» — Федором Шакловитым, главой Стрелецкого приказа. Софья с Шакловитым была готова идти до конца в борьбе за власть. Голицын же и ранее предпочитал синицу в руке журавлю в небе. Теперь ему и вообще не было смысла втягиваться в более чем рискованные затеи регентши. Он готов сотрудничать с митрополитом Иоакимом в деле предотвращения назревающих столкновений, не прочь установить деловые отношения и с Петром. Но уже поздно. Шакловитый попытался поднять стрельцов, но безуспешно. Неудачника казнили. Софью заточили в монастырь. Голицына лишили всех чинов и отправили в ссылку. Судьба его могла быть и более печальной, если бы не заступничество двоюродного брата Бориса Александровича Голицына — любимца Петра и одного из организаторов подавления заговора Софьи и Шакловитого.
Власть снова перешла к матери Петра. В окружении Натальи Кирилловны не было людей, достойных управления огромным государством. Сама Наталья была, по выражению Куракина, «править некабель, ума малого». Борис Голицын, единственный достаточно подготовленный деятель, «пил непрестанно» и мало заботился о последствиях, разоряя вверенные ему области. Брат царицы Лев Нарышкин отличался бесшабашным характером и той же страстью к пьянству. Еще один приближенный Натальи, Тихон Стрешнев, оценен современниками как «интригант дворовый». Ничего к этому синклиту не могли прибавить и новые родственники Петра Лопухины, приблизившиеся ко двору после его женитьбы. В итоге же, заключает Куракин, «правление царицы Натальи Кирилловны было весьма непорядочное, и недовольное народу, и обидимое. И в то время началось неправое правление от судей, и мздоимство великое, и кража государственная, которая доныне продолжается c умножением, и вывесть сию язву трудно».
В событиях конца столетия невольно участвовал и царь Иван. Был он косноязычен, страдал цингой. Говорили и об умственной его неполноценности. Правда, Татищев позднее находил, что Иван был «довольного ума». Но это, видимо, впечатление детства: именно ко двору Ивана был взят мальчик Василий, сын Никиты Татищева.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119