Шекспир сетует на то, что эта учеба началась поздновато. Придет время, в "Макбете" (I,7), он назовет школу, в которой он начал учиться "школой времен". Вот только в XVIII веке нашелся умник, который слово "школа" заменил словом "отмель", и именно это слово, с благословения других "шекспироведов", пошло кочевать по всем позднейшим изданиям "Макбета". Но в момент написания "Комедии ошибок" В.Шекспир еще не знает, чему он научится в этой школе, и каким он станет после ее окончания.
Таким образом В.Шекспир отметил начало нового периода в своем творчестве. И начался этот период с того, что он, как каждый нормальный гений, говоря словами А.Эйнштейна, "усомнился в аксиоме". Этот момент В.Шекспир и отразил в "Комедии ошибок" (II,2) в диалоге двух земляков:
Антифол Сиракузский. Для всего есть свое время.
Дромио Сиракузский. Это мнение я опровергнул бы....
Потому "Комедия ошибок" стала первым произведением В.Шекспира, в котором он предъявил свои претензии времени:
Да время ведь совсем
Банкротом сделалось, и стоит слишком мало
Оно в сравненье с тем, что людям задолжало.
(IV,2, перевод П.Вейнберга)
Именно с "Комедии ошибок" в произведениях В.Шекспира начинают биться, пульсировать и развиваться мысли. Именно с этой пьесы в произведениях В.Шекспира появляются многозначительность, намек, и, главное, прямое обращение к читателям, стремление приобщить их к работе его мысли.
К счастью, семена сомнений пали на благодатную почву. Из произведений, предшествующих "Комедии ошибок", очень многое потом отразилось, развилось в более поздних и зрелых произведениях. Наиболее показательными являются в этом отношении слова королевы Елизаветы в драме "Ричард III":
Ты будущее прошлым запятнал.
..........................................
Нет, не клянись ты будущим -- оно
Злодейством прошлым все искажено.
(IV,4,
перевод А.Радловой)
Но навсегда в прошлом остались слова в третьей части "Генриха VI", в которых молодое самомнение и эпигонство В.Шекспира выпирало особенно отчетливо:
Я добрые дела оставлю сыну,
И был бы рад, когда бы мой отец
Мне ничего другого не оставил!
(II,2, перевод Е.Бируковой)
Вообще полезно увидеть, что у В.Шекспира ничто не проходит бесследно. Например, слова Арона в "Тите Андронике"-- "...на лице мою печать он носит" - обрели вторую жизнь в сонете 11. В словах Сатурнина из этой же пьесы про "мнимое безумье" уже скрываются семена будущего замысла "Гамлета". Позднее переходит в понимание то, что в "Генрихе VI" было только наблюдением:
Как перышко носится по ветру
Туда-сюда, так и эта толпа.
(Часть 2.IV,8, перевод Е.Бируковой)
И стихи Горация все-таки запечатлелись в памяти В.Шекспира. В пьесе "Много шума из ничего" он пересказывает стихотворение Горация прозой: "В наши дни, если человек при жизни не соорудит себе мавзолея, так о нем будут помнить, только пока колокола звонят, да вдова плачет" (V,2, перевод Т.Щепкиной-Куперник). Правда, главных слов Горация В.Шекспир не воспроизводит в своих произведениях. Но во всех его произведениях видно осуществление завета Горация:
Sapere aude!
И.Кант пояснял эти слова так: "Несовершеннолетие есть неспособность пользоваться своим рассудком без руководства со стороны кого-то другого. Несовершеннолетие по собственной вине -- это такое, причина которого заключается не в недостаточности рассудка, а в недостатке решимости и мужества пользоваться им без руководства со стороны кого-то другого. Sapere aude! -- имей мужество пользоваться собственным умом! -- таков, следовательно, девиз Просвещения".
Впрочем, лучше послушать самого В.Шекспира в "Макбете":
...to beguile the time,
Look like the time.
Чтоб все ошиблись, смотри как все.
(I,5 перевод М.Лозинского)
II
Уже по пьесе "Бесплодные усилия любви" видно, как быстро и успешно учился В.Шекспир в "школе времен". Но это совсем не значит, что учиться в этой школе ему было легко. Недаром в пьесе "Много шума из ничего" (II,З) он написал: "Счастливы те, кто услышав о своих недостатках, сумеют исправиться". А это очень многозначительные слова. Они означают, что В.Шекспир попробовал представить себе других людей на своем месте. И он отчетливо увидел, что будет твориться в "душе" человека, который не сможет найти в себе сил пройти с ним до конца. Поэтому в "Гамлете" он ясно и точно сказал, кому только понимание его творчества будет совершенно безопасно:
...благословен,
Чьи кровь и разум так отрадно слиты,
Что он не дудка в пальцах у Фортуны,
На нем играющей. Будь человек
Не раб страстей, -- и я его замкну
В средине сердца, в самом сердце сердца...
( III,2, перевод М.Лозинского)
В.Шекспир очень многое знал о страстях человеческих. Многие из них кипят в его произведениях. Многие из них видны, понятны, узнаваемы читателями этих произведений. Кроме одной, очень коварной страсти, свое порабощение которой люди практически не осознают. Поэтому у нее нет устоявшегося, общепринятого названия. Можно только привести ее описание, например, данное Н.В.Гоголем: "Поди ты сладь с человеком! Не верит в бога, а верит, что если почешется переносье, то непременно умрет; пропустит мимо созданье поэта, ясное как день, все проникнутое согласием и высокою мудростью простоты, а бросится именно на то, где какой-нибудь удалец напутает, наплетет, изломает, выворотит природу, и ему оно понравится, и он станет кричать: "Вот оно, вот настоящее знание тайн сердца!"
Некоторое объяснение этому феномену дал А.И.Герцен: "Истина всегда бывает проще нелепости, но ум человека вовсе не одна возможность понимания, не tabula rasa; он засорен со дня рождения историческими предрассудками, поверьями и проч., ему трудно восстановить нормальное отношение к простому пониманию".
Опыт показывает, что во многих случаях эта трудность может быть непреодолима. Как замечал знаменитый современник Шекспира Ф.Бэкон: "Никто еще не был столь тверд и крепок духом, чтобы предписать себе и осуществить совершенный отказ от обычных теорий и понятий и приложить затем заново к частностям очищенный и беспристрастный разум. А потому наш человеческий рассудок есть как бы месиво и хаос легковерия и случайностей, а также детских представлений, которые мы первоначально почерпнули".
Прекрасно понимал все это и В.Шекспир. Поэтому в "Венецианском купце" (III,5) он и сказал прямо и ясно: "I pray thee, understand a plain man in his plain meaning...-- Я прошу тебя, пойми простого человека просто..." То есть, этими словами В.Шекспир впервые обратился напрямую к зрителям и читателям. Но вот только этого не понял переводивший "Венецианского купца" П.Вейнберг. Поскольку для него было очевидно, что произнесший процитированные слова Лоренцо не был простым человеком, он решил подправить В.Шекспира, переведя его так: "Пожалуйста, понимай просто простые слова". В результате множества подобных переводов русские читатели читают не В.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16
Таким образом В.Шекспир отметил начало нового периода в своем творчестве. И начался этот период с того, что он, как каждый нормальный гений, говоря словами А.Эйнштейна, "усомнился в аксиоме". Этот момент В.Шекспир и отразил в "Комедии ошибок" (II,2) в диалоге двух земляков:
Антифол Сиракузский. Для всего есть свое время.
Дромио Сиракузский. Это мнение я опровергнул бы....
Потому "Комедия ошибок" стала первым произведением В.Шекспира, в котором он предъявил свои претензии времени:
Да время ведь совсем
Банкротом сделалось, и стоит слишком мало
Оно в сравненье с тем, что людям задолжало.
(IV,2, перевод П.Вейнберга)
Именно с "Комедии ошибок" в произведениях В.Шекспира начинают биться, пульсировать и развиваться мысли. Именно с этой пьесы в произведениях В.Шекспира появляются многозначительность, намек, и, главное, прямое обращение к читателям, стремление приобщить их к работе его мысли.
К счастью, семена сомнений пали на благодатную почву. Из произведений, предшествующих "Комедии ошибок", очень многое потом отразилось, развилось в более поздних и зрелых произведениях. Наиболее показательными являются в этом отношении слова королевы Елизаветы в драме "Ричард III":
Ты будущее прошлым запятнал.
..........................................
Нет, не клянись ты будущим -- оно
Злодейством прошлым все искажено.
(IV,4,
перевод А.Радловой)
Но навсегда в прошлом остались слова в третьей части "Генриха VI", в которых молодое самомнение и эпигонство В.Шекспира выпирало особенно отчетливо:
Я добрые дела оставлю сыну,
И был бы рад, когда бы мой отец
Мне ничего другого не оставил!
(II,2, перевод Е.Бируковой)
Вообще полезно увидеть, что у В.Шекспира ничто не проходит бесследно. Например, слова Арона в "Тите Андронике"-- "...на лице мою печать он носит" - обрели вторую жизнь в сонете 11. В словах Сатурнина из этой же пьесы про "мнимое безумье" уже скрываются семена будущего замысла "Гамлета". Позднее переходит в понимание то, что в "Генрихе VI" было только наблюдением:
Как перышко носится по ветру
Туда-сюда, так и эта толпа.
(Часть 2.IV,8, перевод Е.Бируковой)
И стихи Горация все-таки запечатлелись в памяти В.Шекспира. В пьесе "Много шума из ничего" он пересказывает стихотворение Горация прозой: "В наши дни, если человек при жизни не соорудит себе мавзолея, так о нем будут помнить, только пока колокола звонят, да вдова плачет" (V,2, перевод Т.Щепкиной-Куперник). Правда, главных слов Горация В.Шекспир не воспроизводит в своих произведениях. Но во всех его произведениях видно осуществление завета Горация:
Sapere aude!
И.Кант пояснял эти слова так: "Несовершеннолетие есть неспособность пользоваться своим рассудком без руководства со стороны кого-то другого. Несовершеннолетие по собственной вине -- это такое, причина которого заключается не в недостаточности рассудка, а в недостатке решимости и мужества пользоваться им без руководства со стороны кого-то другого. Sapere aude! -- имей мужество пользоваться собственным умом! -- таков, следовательно, девиз Просвещения".
Впрочем, лучше послушать самого В.Шекспира в "Макбете":
...to beguile the time,
Look like the time.
Чтоб все ошиблись, смотри как все.
(I,5 перевод М.Лозинского)
II
Уже по пьесе "Бесплодные усилия любви" видно, как быстро и успешно учился В.Шекспир в "школе времен". Но это совсем не значит, что учиться в этой школе ему было легко. Недаром в пьесе "Много шума из ничего" (II,З) он написал: "Счастливы те, кто услышав о своих недостатках, сумеют исправиться". А это очень многозначительные слова. Они означают, что В.Шекспир попробовал представить себе других людей на своем месте. И он отчетливо увидел, что будет твориться в "душе" человека, который не сможет найти в себе сил пройти с ним до конца. Поэтому в "Гамлете" он ясно и точно сказал, кому только понимание его творчества будет совершенно безопасно:
...благословен,
Чьи кровь и разум так отрадно слиты,
Что он не дудка в пальцах у Фортуны,
На нем играющей. Будь человек
Не раб страстей, -- и я его замкну
В средине сердца, в самом сердце сердца...
( III,2, перевод М.Лозинского)
В.Шекспир очень многое знал о страстях человеческих. Многие из них кипят в его произведениях. Многие из них видны, понятны, узнаваемы читателями этих произведений. Кроме одной, очень коварной страсти, свое порабощение которой люди практически не осознают. Поэтому у нее нет устоявшегося, общепринятого названия. Можно только привести ее описание, например, данное Н.В.Гоголем: "Поди ты сладь с человеком! Не верит в бога, а верит, что если почешется переносье, то непременно умрет; пропустит мимо созданье поэта, ясное как день, все проникнутое согласием и высокою мудростью простоты, а бросится именно на то, где какой-нибудь удалец напутает, наплетет, изломает, выворотит природу, и ему оно понравится, и он станет кричать: "Вот оно, вот настоящее знание тайн сердца!"
Некоторое объяснение этому феномену дал А.И.Герцен: "Истина всегда бывает проще нелепости, но ум человека вовсе не одна возможность понимания, не tabula rasa; он засорен со дня рождения историческими предрассудками, поверьями и проч., ему трудно восстановить нормальное отношение к простому пониманию".
Опыт показывает, что во многих случаях эта трудность может быть непреодолима. Как замечал знаменитый современник Шекспира Ф.Бэкон: "Никто еще не был столь тверд и крепок духом, чтобы предписать себе и осуществить совершенный отказ от обычных теорий и понятий и приложить затем заново к частностям очищенный и беспристрастный разум. А потому наш человеческий рассудок есть как бы месиво и хаос легковерия и случайностей, а также детских представлений, которые мы первоначально почерпнули".
Прекрасно понимал все это и В.Шекспир. Поэтому в "Венецианском купце" (III,5) он и сказал прямо и ясно: "I pray thee, understand a plain man in his plain meaning...-- Я прошу тебя, пойми простого человека просто..." То есть, этими словами В.Шекспир впервые обратился напрямую к зрителям и читателям. Но вот только этого не понял переводивший "Венецианского купца" П.Вейнберг. Поскольку для него было очевидно, что произнесший процитированные слова Лоренцо не был простым человеком, он решил подправить В.Шекспира, переведя его так: "Пожалуйста, понимай просто простые слова". В результате множества подобных переводов русские читатели читают не В.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16