Мышелов и Фафхрд изъяли у ведьм небольшое количество воды, провизии и
вина, а Фафхрд, кроме того, забрал несколько шелковых и меховых туник,
кое-какие украшения накладного серебра, меч, очень понравившийся ему топор
и кожи, чтобы стачать башмаки. Однако они оставили старых ворчуний с
вполне приличными запасами и не позволили Урфу изнасиловать ни одной, не
говоря уж обо всех пяти, хотя хвастливые угрозы мингола сводились именно к
этому.
После этого они отплыли, несколько пристыженные, под проклятия
колдуний, которые те выкрикивали нараспев в их адрес - проклятий весьма
злобных, призывавших на головы Фафхрда и Мышелова все самые скверные силы
воздуха, земли, огня и воды. Тот факт, что проклятия эти не охватывали
также и Урфа, навел Мышелова на мысль, что женщин сильнее всего разозлило
то, что Урфу не дали осуществить свои похотливые замыслы.
Теперь, когда на "Черном казначее" появилась провизия, Фафхрд начал
вести легкомысленные разговоры о новом путешествии через Крайнее море, а
может, и на север от Но-Омбрульска, к Замерзшему морю, где неплохо было бы
поохотиться на полярного тигра и гигантского червя, покрытого белым мехом.
Это оказалось последней каплей, переполнившей терпение Урфа, который
вообще-то был уравновешенным милым стариком - для мингола, разумеется.
Усталый, с шишкой на черепе, лишенный редкой для человека его возраста
возможности продемонстрировать свой любовный пыл, а теперь еще оказавшийся
под угрозой быть втянутым в какое-то идиотское дальнее плавание, он
попросил, чтобы его ссадили на берег.
Мышелов и Фафхрд возражать не стали. Все это время "Черный казначей"
двигался на юго-запад вдоль северо-западного побережья Ланкмара. Поэтому
близ маленькой деревушки у Последней Земли они и ссадили на берег старого
мингола, который продолжал браниться и брюзжать, несмотря на то что друзья
надарили ему множество подарков.
Посоветовавшись, они решили взять курс прямо на север, чтобы
добраться до Земли Восьми Городов и, в частности, до Уул-Плерна, где они
когда-то служили у правившего там полоумного герцога.
Плавание проходило без приключений, никакие корабли по дороге не
попадались. Фафхрд стачал себе башмаки и подбил их шипами, надеясь,
возможно, полазать по скалам. Мышелов продолжал заниматься гимнастикой и
читал "Книгу Аарта", "Книгу второстепенных божеств", "Работу с чудесами",
а также манускрипт "Морские чудовища" - все эти книги были в небольшой, но
хорошо подобранной судовой библиотеке.
По ночам они часами вели неторопливые беседы, чувствуя себя ближе к
звездам, морю и друг к другу. Они спорили относительно того, существовали
ли звезды всегда, были брошены в небо богами с самой высокой вершины
Невона или же, как в последнее время утверждали метафизики, это были
просто громадные и яркие драгоценные камни на островах, лежащих на
противоположной стороне огромного пузыря (в водах вечности), коим являлся
Невон. Они вели диспуты и о том, кто самый великий чародей на свете:
Нингобль Фафхрда, Шильба Мышелова или же - что, впрочем, было маловероятно
- какой-то другой волшебник.
Но чаще всего они говорили о своей возлюбленной - морской стихии, к
чьим плавным изгибам они вновь стали неравнодушны и чьи капризы находили
созвучие у них в душах, особенно в ночную пору. Они говорили о ее гневе и
нежности, о ее свежести, о том, как она вечно танцует - то чуть колышась в
менуэте, то яростно притопывая, - говорили о бесконечности ее тайн.
Понемногу западный ветер стал стихать, его сменил переменчивый
восточный. Запасы опять стали подходить к концу. В конце концов друзьям
пришлось признать, что на сей раз до Уул-Плерна им не добраться, и они
решили дойти до Когтей - узкой горной гряды, которой заканчивалась
западная оконечность Восточного континента, где были расположены Земля
Восьми Городов, Стылые Пустоши и многочисленные высоченные горные цепи.
Однажды в полночь стих и восточный ветер. "Черный казначей" попал в столь
мертвый штиль, что, казалось, возлюбленная стихия друзей впала в транс.
Воздух был совершенно неподвижен. Друзья сидели и гадали, что принесет им
завтрашний день.
4. БЕЗ МОРСКОГО ЦАРЯ
В одной набедренной повязке и с болтавшейся на шее ладанкой с
амулетом Серый Мышелов, вытянувшись, словно ящерица, вдоль бушприта
"Черного казначея", смотрел прямо вниз, на дыру в море. Бившее с
безоблачного неба солнце жгло его загорелую спину, однако в животе у него
бегали мурашки от магии происходящего.
Вокруг раскинулось Внутреннее море - неподвижное, как озеро ртути в
подвале чародейского замка. На севере, востоке и юге до самого горизонта
не было видно ни малейшей ряби; не было видно ее и на западе, где на
расстоянии примерно полета стрелы тянулась бесконечная гряда кремовых, в
вертикальных складках скал, около трех полетов стрелы высотой, забравшись
на которые, Мышелов и Фафхрд сделали накануне свое жутковатое открытие.
Лежа на бушприте, Мышелов, быть может, думал именно о них или о том
удручающем обстоятельстве, что они почти без пищи и воды (но зато с
бочонком запретного бренди) попали в штиль после утомительного плавания на
запад от Уул-Хруспа, последнего цивилизованного - да и нецивилизованного
тоже - порта на этом побережье. Возможно, он размышлял о соблазнительном
пении, которое они вроде бы слышали в море прошлой ночью - казалось, будто
женские голоса выводят нежные импровизации на темы волн, шуршащих о песок,
мелодично булькающих меж скал и пронзительно кричащих, когда ветер швыряет
их о покрытый льдом берег. Не исключено, что он вспоминал вчерашнее
безумие Фафхрда, когда громадный Северянин вдруг начал что-то
безапелляционно бормотать о том, чтобы найти себе и Мышелову "девушек под
водой", и даже принялся подравнивать свою бороду, чистить тунику из меха
выдры и полировать драгоценности, дабы выглядеть достойно при встрече с
морскими девами и пробудить в них желание. Фафхрд уверял, что есть древняя
симоргийская легенда, согласно которой на седьмой день седьмой луны
седьмого года семиричного цикла морской царь отправляется в путешествие на
другой конец земли, предоставляя возможность своим прекрасным
зеленовато-переливчатым женам и стройным серебристым наложницам выбрать
себе любовников, причем Северянин упорно стоял на том, что по призрачности
штиля и прочим сверхъестественным признакам он пришел к убеждению, будто
они находятся над местом, где расположен дворец морского царя, а завтра,
мол, наступит тот самый редкий день!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59