В голове у
него замелькали образы заколотых принцесс и исполосованных служанок.
Испытывая восхитительное предвкушение, он радостно пошел нога в ногу с
Гнарлагом Два Меча, сразу признав в нем священного и неприкосновенного
собрата по злобе, еще одного раба благословенного тумана.
Держа свои большие ладони над жаровней, Фафхрд насвистывал веселый
мотивчик, доносившийся из сверкавшего вдали дворца. Мышелов, по причине
тумана смазывавший клинок Скальпеля маслом, заметил:
- Для человека, которого осаждают таинственные запахи и предвещающие
опасность звуки, ты вполне жизнерадостен.
- А мне здесь нравится, - заверил друга Северянин. - Плевать я хотел
на королевские дворы, мягкие постели и теплые очаги! На улице жизнь много
смачнее - так же, как и на горной вершине. Разве воображаемое вино не
слаще реального? ("Ну-ну", - ухмыльнулся Мышелов.) Разве для голодного
корка хлеба не вкуснее, чем ласточкины языки для эпикурейца? Превратности
судьбы делают аппетит сильнее, а взор острее.
- А это слова обезьяны, которая никак не может дотянуться до яблока,
- сказал Мышелов. - Если б в этой стене вдруг отворилась дверь в рай, ты
бы бросился в нее очертя голову.
- Только потому, что я еще не бывал в раю, - отмахнулся Фафхрд. -
Разве не приятнее нам слушать музыку, играющую на обручении Иннесгей,
отсюда, чем тереться среди гостей, прыгать вместе с ними, находиться в
шорах их светских обычаев?
- Сегодня ночью в Ланкмаре многие терзаются от зависти мукой
мученической, слыша эти звуки, - мрачно ответствовал Мышелов. - Я не такой
глупец и так уж не терзаюсь, а просто по-умному завидую. И ответ на твой
вопрос будет: "Нет".
- Сегодня гораздо приятнее быть дозорным у Глипкерио, нежели одним из
его изнеженных гостей, - не унимался Фафхрд, ударившись в поэзию и не
слушая Мышелова.
- Ты хочешь сказать, что мы служим Глипкерио добровольно? - громко
осведомился тот. - Это верно, у свободы всегда есть и горькое зерно: за
нее никто тебе не платит.
Фафхрд, рассмеявшись, пришел в себя и чуть ли не сконфуженно сказал:
- И все же, когда стоишь в дозоре, когда ты каждую секунду настороже,
- в этом что-то есть. Мы же делаем это не за плату, а ради собственного
удовольствия. Когда человек попадает в тепло и уют, он становится слепым.
А здесь мы видим город и звезды, слышим шорохи и топот самой жизни, мы,
словно охотники в каменном лесу, напрягаем все наши чувства, чтобы...
- Умоляю, Фафхрд, не нужно больше никаких дурных предзнаменований, -
запротестовал Мышелов. - Сейчас ты скажешь, что по улицам уже крадется
чудовище и, истекая слюной, предвкушает, как начнет пожирать Иннесгей и ее
подружек, а может, и одного-двух принцев с мечами - на закуску.
Фафхрд серьезно глянул на приятеля и, устремив взор в густеющий
туман, ответил:
- Когда буду окончательно в этом уверен, я дам тебе знать.
Братья-близнецы Крешмар и Скел, профессиональные грабители и убийцы,
вломились в лачугу к некоему старому скряге как раз в тот момент, когда
его убогого жилища достиг туман с красными прожилками и проник внутрь.
Быстрее, чем честолюбец, внезапно приглашенный на пир к королю, доедает
последний кусок и допивает последний глоток на семейном обеде, эти двое
закончили свое грязное дело. Крешмар аккуратненько проломил скряге череп,
а Скел тем временем забрал единственный кошель старика, уже начавшего
превращаться в труп. С болтающимися на бедрах мечами они решительно вышли
на улицу, в туман, и двинулись бок о бок с Гнарлагом и Джисом в этой
бледной и почти осязаемой субстанции, которую было не отличить на первый
взгляд от речного тумана, но которая отравляла их настолько неумолимо,
словно была облачным белым зельем убийства и разрушения, напрочь смывавшим
с них естественные страхи и предубеждения и обещавшим множество трепещущих
и весьма выгодных жертв.
За спинами этих четверых фальшивый туман тянулся одной непрерывной
нитью, красной, как артерия, и серебряной, как нерв, которая, огибая
бессчетное число каменных углов, скрывалась в храме Злобы. Вдоль нити то и
дело пробегали волны вибрации, словно храм питал решительностью хищную
туманную массу и шедших в ней четверых убийц, ненависть коих теперь стала
вдвое сильнее. С целеустремленностью снежного тигра продвигался туман в
сторону квартала знати, к расцвеченному всеми цветами радуги дворцу
Глипкерио, стоявшему над волноломом у берега Внутреннего моря.
Трое одетых в черное ланкмарских стражников, вооруженных окованными
металлом дубинами и утяжеленными дротиками с зазубренными наконечниками,
увидели приближающуюся к ним плотную туманную массу и в ней четырех
человек. Им показалось, что эти четверо движутся в глыбе мягкого льда. У
стражников побежали по телу мурашки, они застыли от ужаса. Туман ощупал их
и тут же двинулся дальше, очевидно решив, что это материал для него
непригодный.
Из туманной массы вылетело несколько мечей и кинжалов. Не издав ни
звука, трое стражников рухнули, на их черных туниках заблестела жидкость,
потекшая красными ручейками по желтоватым неподвижным рукам убитых.
Туманная масса сделалась плотнее, как будто забрав силы у своих жертв.
Снаружи четырех убийц уже почти не было видно, хотя сами они видели все
очень ясно.
В конце самой длинной из пяти улочек, которая проходила дальше других
от моря, Мышелов в свете, льющемся из дворца за его спиной, увидел
ползущую белую массу, вытянувшую перед собой несколько щупальцев, и весело
вскричал:
- Смотри-ка, Фафхрд, а мы не одни! Туман Хлала добрался до нас по
извилистым улочкам, чтобы погреть свои мягкие лапки у нашей жаровни.
Фафхрд прищурился и недоверчиво заметил:
- Думаю, в нем скрываются и другие гости.
- Да не будь ты таким робким, - нарочито встревоженно упрекнул его
Мышелов. - Мне в голову пришла забавная мысль, Фафхрд: а что если это не
туман, а дым от конопляной и маковой соломки со всего Ланкмара? Вот уж
нанюхаемся! А какие сны будут нам сниться сегодня ночью!
- По-моему, нас ждут кошмары, - мягко возразил Фафхрд, приподнимаясь
на полусогнутые ноги, и вдруг воскликнул: - Мышелов, снова этот запах! И
мой меч так и дрожит в ножнах!
В этот миг самое любопытное из щупалец в мгновение ока подползшего
совсем близко тумана потыкалось в двух друзей и радостно обхватило их,
словно найдя наконец долгожданных предводителей, которые сделают этот
отряд рабов непобедимым.
И тут высокий и низкорослый кровные братья почувствовали, как их
проняло туманным хмелем, услышали призывный, горько-сладкий напев
ненависти, жаркие посулы жажды крови, беспредельное безумие убийства.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59
него замелькали образы заколотых принцесс и исполосованных служанок.
Испытывая восхитительное предвкушение, он радостно пошел нога в ногу с
Гнарлагом Два Меча, сразу признав в нем священного и неприкосновенного
собрата по злобе, еще одного раба благословенного тумана.
Держа свои большие ладони над жаровней, Фафхрд насвистывал веселый
мотивчик, доносившийся из сверкавшего вдали дворца. Мышелов, по причине
тумана смазывавший клинок Скальпеля маслом, заметил:
- Для человека, которого осаждают таинственные запахи и предвещающие
опасность звуки, ты вполне жизнерадостен.
- А мне здесь нравится, - заверил друга Северянин. - Плевать я хотел
на королевские дворы, мягкие постели и теплые очаги! На улице жизнь много
смачнее - так же, как и на горной вершине. Разве воображаемое вино не
слаще реального? ("Ну-ну", - ухмыльнулся Мышелов.) Разве для голодного
корка хлеба не вкуснее, чем ласточкины языки для эпикурейца? Превратности
судьбы делают аппетит сильнее, а взор острее.
- А это слова обезьяны, которая никак не может дотянуться до яблока,
- сказал Мышелов. - Если б в этой стене вдруг отворилась дверь в рай, ты
бы бросился в нее очертя голову.
- Только потому, что я еще не бывал в раю, - отмахнулся Фафхрд. -
Разве не приятнее нам слушать музыку, играющую на обручении Иннесгей,
отсюда, чем тереться среди гостей, прыгать вместе с ними, находиться в
шорах их светских обычаев?
- Сегодня ночью в Ланкмаре многие терзаются от зависти мукой
мученической, слыша эти звуки, - мрачно ответствовал Мышелов. - Я не такой
глупец и так уж не терзаюсь, а просто по-умному завидую. И ответ на твой
вопрос будет: "Нет".
- Сегодня гораздо приятнее быть дозорным у Глипкерио, нежели одним из
его изнеженных гостей, - не унимался Фафхрд, ударившись в поэзию и не
слушая Мышелова.
- Ты хочешь сказать, что мы служим Глипкерио добровольно? - громко
осведомился тот. - Это верно, у свободы всегда есть и горькое зерно: за
нее никто тебе не платит.
Фафхрд, рассмеявшись, пришел в себя и чуть ли не сконфуженно сказал:
- И все же, когда стоишь в дозоре, когда ты каждую секунду настороже,
- в этом что-то есть. Мы же делаем это не за плату, а ради собственного
удовольствия. Когда человек попадает в тепло и уют, он становится слепым.
А здесь мы видим город и звезды, слышим шорохи и топот самой жизни, мы,
словно охотники в каменном лесу, напрягаем все наши чувства, чтобы...
- Умоляю, Фафхрд, не нужно больше никаких дурных предзнаменований, -
запротестовал Мышелов. - Сейчас ты скажешь, что по улицам уже крадется
чудовище и, истекая слюной, предвкушает, как начнет пожирать Иннесгей и ее
подружек, а может, и одного-двух принцев с мечами - на закуску.
Фафхрд серьезно глянул на приятеля и, устремив взор в густеющий
туман, ответил:
- Когда буду окончательно в этом уверен, я дам тебе знать.
Братья-близнецы Крешмар и Скел, профессиональные грабители и убийцы,
вломились в лачугу к некоему старому скряге как раз в тот момент, когда
его убогого жилища достиг туман с красными прожилками и проник внутрь.
Быстрее, чем честолюбец, внезапно приглашенный на пир к королю, доедает
последний кусок и допивает последний глоток на семейном обеде, эти двое
закончили свое грязное дело. Крешмар аккуратненько проломил скряге череп,
а Скел тем временем забрал единственный кошель старика, уже начавшего
превращаться в труп. С болтающимися на бедрах мечами они решительно вышли
на улицу, в туман, и двинулись бок о бок с Гнарлагом и Джисом в этой
бледной и почти осязаемой субстанции, которую было не отличить на первый
взгляд от речного тумана, но которая отравляла их настолько неумолимо,
словно была облачным белым зельем убийства и разрушения, напрочь смывавшим
с них естественные страхи и предубеждения и обещавшим множество трепещущих
и весьма выгодных жертв.
За спинами этих четверых фальшивый туман тянулся одной непрерывной
нитью, красной, как артерия, и серебряной, как нерв, которая, огибая
бессчетное число каменных углов, скрывалась в храме Злобы. Вдоль нити то и
дело пробегали волны вибрации, словно храм питал решительностью хищную
туманную массу и шедших в ней четверых убийц, ненависть коих теперь стала
вдвое сильнее. С целеустремленностью снежного тигра продвигался туман в
сторону квартала знати, к расцвеченному всеми цветами радуги дворцу
Глипкерио, стоявшему над волноломом у берега Внутреннего моря.
Трое одетых в черное ланкмарских стражников, вооруженных окованными
металлом дубинами и утяжеленными дротиками с зазубренными наконечниками,
увидели приближающуюся к ним плотную туманную массу и в ней четырех
человек. Им показалось, что эти четверо движутся в глыбе мягкого льда. У
стражников побежали по телу мурашки, они застыли от ужаса. Туман ощупал их
и тут же двинулся дальше, очевидно решив, что это материал для него
непригодный.
Из туманной массы вылетело несколько мечей и кинжалов. Не издав ни
звука, трое стражников рухнули, на их черных туниках заблестела жидкость,
потекшая красными ручейками по желтоватым неподвижным рукам убитых.
Туманная масса сделалась плотнее, как будто забрав силы у своих жертв.
Снаружи четырех убийц уже почти не было видно, хотя сами они видели все
очень ясно.
В конце самой длинной из пяти улочек, которая проходила дальше других
от моря, Мышелов в свете, льющемся из дворца за его спиной, увидел
ползущую белую массу, вытянувшую перед собой несколько щупальцев, и весело
вскричал:
- Смотри-ка, Фафхрд, а мы не одни! Туман Хлала добрался до нас по
извилистым улочкам, чтобы погреть свои мягкие лапки у нашей жаровни.
Фафхрд прищурился и недоверчиво заметил:
- Думаю, в нем скрываются и другие гости.
- Да не будь ты таким робким, - нарочито встревоженно упрекнул его
Мышелов. - Мне в голову пришла забавная мысль, Фафхрд: а что если это не
туман, а дым от конопляной и маковой соломки со всего Ланкмара? Вот уж
нанюхаемся! А какие сны будут нам сниться сегодня ночью!
- По-моему, нас ждут кошмары, - мягко возразил Фафхрд, приподнимаясь
на полусогнутые ноги, и вдруг воскликнул: - Мышелов, снова этот запах! И
мой меч так и дрожит в ножнах!
В этот миг самое любопытное из щупалец в мгновение ока подползшего
совсем близко тумана потыкалось в двух друзей и радостно обхватило их,
словно найдя наконец долгожданных предводителей, которые сделают этот
отряд рабов непобедимым.
И тут высокий и низкорослый кровные братья почувствовали, как их
проняло туманным хмелем, услышали призывный, горько-сладкий напев
ненависти, жаркие посулы жажды крови, беспредельное безумие убийства.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59