Я представил, как звери и птицы разбегаются и разлетаются в разные стороны от ошалевшей толпы, и самому захотелось рвануть во все лопатки из леса. Что если выпущенная на волю городская пьянь выше головы не стреляет?!
На всякий случай я присел… и увидел лося.
Обезумевшие от страха звери, как я и предполагал, бежали кто куда, и на пути одного из них оказался я. Встреча со мной была столь неожиданной, что лось встал как вкопанный. Дальше все произошло само собой. Со страха я поднял ружье и выстрелил.
Я увидел, как огромный зверь, подогнув передние ноги, грузно рухнул на землю. Земля содрогнулась, и снег с елочек холодными звездами посыпался на мое лицо.
Пьяная компания, восторженно и победно ревя, подбежала к мертвому зверю.
— Ну и выстрел!
— А я думал, этот интеллигент ничего не может!
— Да и мне он сначала пентюхой показался!
— На вид — настоящий подкаблучник!
— Я тоже подумал, что он — подъюбочник!
Последние два голоса принадлежали тем моим попутчикам, которые, как и я, были трезвы. Возможно, они завидовали мне. Возможно, для них это была всего лишь психологическая разрядка.
Их голоса слились с другими в один торжествующий вопль. Меня славили и восхищались мной.
Но вот кто-то из них крикнул:
— Рога ему!
— Да-да! Они его! — поддержали предложение другие.
Достав огромные ножи, они с особым охотничьим остервенением стали разделывать тушу.
Это зрелище окончательно доконало меня. На душе стало страшно муторно, а самого начало тошнить.
— Не надо мне ничего, — устало сказал я.
— Как это, и рога не нужны? — удивился старшой.
— Этого у меня и так полно, — соврал я только для того, чтобы они отвязались.
И пошел к машине. А все пятнадцать или двадцать человек со страшной завистью смотрели мне вслед.
* * *
Диван и телевизор — разве человечество могло придумать что-нибудь лучше!
Мы с Киром лежим на диване, как разумные существа особенно хорошо понимающие прелесть такого отдыха. Я уже не завидую своей охотничьей собаке. Наоборот, я думаю, как все-таки далеко ушел человек в своем развитии от животного. Вот оно, это животное! Лучший мой друг и, может, моя единственная радость на этом свете! Спит себе, счастливо посапывая. А я, несмотря на то, что черти чего натерпелся на чертовой лосиной охоте, не сплю — чаек дудолю и телевизор посматриваю.
У меня — более высокий интеллект, мой интеллект требует пищи для ума. Собаке такая пища совершенно ни к чему.
Моя жена хорошо понимает это, старается тянуться за мной.
Тоже бодрствует и телевизор посматривает, да на меня изредка уважительно поглядывает.
Но она — не на диване, а на стульчике притулилась. Диван хоть и большой, но рассчитан на двоих. Третьему на нем места нет.
— Ну, ты хоть расскажи, как там что было? — не выдерживает она и начинает приставать ко мне с расспросами.
Я форс держу. С рассказом не спешу. Чайком наслаждаюсь.
Она терпеливо ждет. Она понимает, что не каждый день я хожу на лося.
— Как, спрашиваешь, что было? — медленно и с большим достоинством произношу, полагая, что пора и голос подать, а то можно и переиграть. — А было элементарно… Пока пьяные охотники стреляли куда попало, я вмазал лосю как раз промеж глаз!
— Врешь!
Она смотрит на меня пренебрежительно, словно я какой-нибудь мелкий лгунишка.
— Не лгу! — сохраняя достоинство, твердо говорю я.
— Откуда там пьянь возьмется!? Там одни благородные люди!
— А я вот трахнул его без всякого благородства.
— А где тогда мясо?
Ишь ты бестия! Мясо ей подавай!
— Мясо в коопторг сдали. Так полагается!
— Вот и заврался! — радостно кричит она. — Охотникам все равно мясо дают! — и с великим удовольствием передразнивает меня. — Так полагается!
— Ну, не стал брать, — тихо и почти виновато роняю я.
— Это как так не стал?! — вскинулась она и посмотрела на меня теперь уже так, как смотрят на не совсем нормальных людей.
— Видишь ли… — я отвожу взгляд от телевизора. Я опускаю глаза. — Видишь ли, убивать надо учиться с детства… Все это оказалось выше моих сил.
— Так ты убил лося или болтаешь? — гневно сверкнула глазами супруга.
— А ну тебя к черту! — теперь уже злюсь я. — Звони ты этому… ну тому самому, к которому ты меня с коньяком посылала. Он подтвердит мои слова.
— И позвоню!
— И звони!
Она хватает трубку и торопливо набирает нужный номер.
«Этот» дома, и наконец до него доходит, о чем его спрашивают.
Естественно, он говорит: «Твой завалил зверя». Конечно, он так говорит, потому что жена, открыв рот, несколько секунд стоит как парализованная. Она не может сообразить, как это я, такой маленький и невзрачный, завалил лося. Но вот она вспоминает, что у меня есть ружье, и улавливает смысл сказанного. И тогда в ней во весь голос начинает говорить ее практичность.
— А почему же вы оставили его без мяса?
«Этот» ответил, что я отказался не только от мяса, но и от рогов. Бесспорно, он так ответил, потому что жена сразу же воскликнула:
— От каких еще рогов?
«Этот» наверняка пояснил, что лось был с рогами, а за хороший выстрел охотнику полагаются рога, и наверняка объяснил, почему я отказался от премии.
— Чего, чего у него много? — упавшим голосом переспросила супруга.
«Рогов у него много!» — бесспорно весело и с садистским удовольствием повторил «этот».
Жена потускнела и почти сразу же положила трубку.
Несколько секунд она стояла в глубокой задумчивости, а потом как грохнет кулаком по столу!
Кира словно ветром сдуло с дивана, а я захлебнулся чаем.
— В общем, так! — довольная произведенным эффектом, почти спокойно сказала она. — Ноги твоей больше в лесу не будет!
— Я и не рвусь в лес, но ведь ружье-то надо оправдывать.
— Ружье будешь оправдывать осенью, на озере, как я сказала!
Там кругом вода, людей нет, и не перед кем тебе будет позорить меня!
— Да о чем ты? — изумился я.
— О рогах, — сердито бросает она.
— О каких таких еще рогах?
— Ну, какие у тебя могут быть рога? — пренебрежительно фыркает она. — Только те, которые я тебе наставляю… якобы.
— Ну, что ты, милая! — пытаюсь я успокоить ее. — Как это такое могло придти тебе в голову?! Я ведь не эти рога имел в виду.
— А какие?
Я опять отвожу глаза от телевизора. Я скромно потупил взгляд и тихо, без пафоса сказал:
— Ну, те самые… на которых, помнишь, я до стенокардии иногда домой приходил.
Лицо супруги светлеет. Конечно, она это прекрасно помнит, и уж она тут совершенно ни при чем!
* * *
Когда мы все четверо, наши собаки и их хозяева, в очередной раз сошлись на поляне, Гелия первым делом спросила:
— Ну, как охота?
И улыбнулась. Ехидно так. Она все еще сомневалась в моих способностях. Ну да бог с ней. Главное, что не злопамятная. Улыбается. И у меня рот — до ушей.
— Охота что надо! — охотно отвечаю. — Лося вот прошлый раз завалил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30
На всякий случай я присел… и увидел лося.
Обезумевшие от страха звери, как я и предполагал, бежали кто куда, и на пути одного из них оказался я. Встреча со мной была столь неожиданной, что лось встал как вкопанный. Дальше все произошло само собой. Со страха я поднял ружье и выстрелил.
Я увидел, как огромный зверь, подогнув передние ноги, грузно рухнул на землю. Земля содрогнулась, и снег с елочек холодными звездами посыпался на мое лицо.
Пьяная компания, восторженно и победно ревя, подбежала к мертвому зверю.
— Ну и выстрел!
— А я думал, этот интеллигент ничего не может!
— Да и мне он сначала пентюхой показался!
— На вид — настоящий подкаблучник!
— Я тоже подумал, что он — подъюбочник!
Последние два голоса принадлежали тем моим попутчикам, которые, как и я, были трезвы. Возможно, они завидовали мне. Возможно, для них это была всего лишь психологическая разрядка.
Их голоса слились с другими в один торжествующий вопль. Меня славили и восхищались мной.
Но вот кто-то из них крикнул:
— Рога ему!
— Да-да! Они его! — поддержали предложение другие.
Достав огромные ножи, они с особым охотничьим остервенением стали разделывать тушу.
Это зрелище окончательно доконало меня. На душе стало страшно муторно, а самого начало тошнить.
— Не надо мне ничего, — устало сказал я.
— Как это, и рога не нужны? — удивился старшой.
— Этого у меня и так полно, — соврал я только для того, чтобы они отвязались.
И пошел к машине. А все пятнадцать или двадцать человек со страшной завистью смотрели мне вслед.
* * *
Диван и телевизор — разве человечество могло придумать что-нибудь лучше!
Мы с Киром лежим на диване, как разумные существа особенно хорошо понимающие прелесть такого отдыха. Я уже не завидую своей охотничьей собаке. Наоборот, я думаю, как все-таки далеко ушел человек в своем развитии от животного. Вот оно, это животное! Лучший мой друг и, может, моя единственная радость на этом свете! Спит себе, счастливо посапывая. А я, несмотря на то, что черти чего натерпелся на чертовой лосиной охоте, не сплю — чаек дудолю и телевизор посматриваю.
У меня — более высокий интеллект, мой интеллект требует пищи для ума. Собаке такая пища совершенно ни к чему.
Моя жена хорошо понимает это, старается тянуться за мной.
Тоже бодрствует и телевизор посматривает, да на меня изредка уважительно поглядывает.
Но она — не на диване, а на стульчике притулилась. Диван хоть и большой, но рассчитан на двоих. Третьему на нем места нет.
— Ну, ты хоть расскажи, как там что было? — не выдерживает она и начинает приставать ко мне с расспросами.
Я форс держу. С рассказом не спешу. Чайком наслаждаюсь.
Она терпеливо ждет. Она понимает, что не каждый день я хожу на лося.
— Как, спрашиваешь, что было? — медленно и с большим достоинством произношу, полагая, что пора и голос подать, а то можно и переиграть. — А было элементарно… Пока пьяные охотники стреляли куда попало, я вмазал лосю как раз промеж глаз!
— Врешь!
Она смотрит на меня пренебрежительно, словно я какой-нибудь мелкий лгунишка.
— Не лгу! — сохраняя достоинство, твердо говорю я.
— Откуда там пьянь возьмется!? Там одни благородные люди!
— А я вот трахнул его без всякого благородства.
— А где тогда мясо?
Ишь ты бестия! Мясо ей подавай!
— Мясо в коопторг сдали. Так полагается!
— Вот и заврался! — радостно кричит она. — Охотникам все равно мясо дают! — и с великим удовольствием передразнивает меня. — Так полагается!
— Ну, не стал брать, — тихо и почти виновато роняю я.
— Это как так не стал?! — вскинулась она и посмотрела на меня теперь уже так, как смотрят на не совсем нормальных людей.
— Видишь ли… — я отвожу взгляд от телевизора. Я опускаю глаза. — Видишь ли, убивать надо учиться с детства… Все это оказалось выше моих сил.
— Так ты убил лося или болтаешь? — гневно сверкнула глазами супруга.
— А ну тебя к черту! — теперь уже злюсь я. — Звони ты этому… ну тому самому, к которому ты меня с коньяком посылала. Он подтвердит мои слова.
— И позвоню!
— И звони!
Она хватает трубку и торопливо набирает нужный номер.
«Этот» дома, и наконец до него доходит, о чем его спрашивают.
Естественно, он говорит: «Твой завалил зверя». Конечно, он так говорит, потому что жена, открыв рот, несколько секунд стоит как парализованная. Она не может сообразить, как это я, такой маленький и невзрачный, завалил лося. Но вот она вспоминает, что у меня есть ружье, и улавливает смысл сказанного. И тогда в ней во весь голос начинает говорить ее практичность.
— А почему же вы оставили его без мяса?
«Этот» ответил, что я отказался не только от мяса, но и от рогов. Бесспорно, он так ответил, потому что жена сразу же воскликнула:
— От каких еще рогов?
«Этот» наверняка пояснил, что лось был с рогами, а за хороший выстрел охотнику полагаются рога, и наверняка объяснил, почему я отказался от премии.
— Чего, чего у него много? — упавшим голосом переспросила супруга.
«Рогов у него много!» — бесспорно весело и с садистским удовольствием повторил «этот».
Жена потускнела и почти сразу же положила трубку.
Несколько секунд она стояла в глубокой задумчивости, а потом как грохнет кулаком по столу!
Кира словно ветром сдуло с дивана, а я захлебнулся чаем.
— В общем, так! — довольная произведенным эффектом, почти спокойно сказала она. — Ноги твоей больше в лесу не будет!
— Я и не рвусь в лес, но ведь ружье-то надо оправдывать.
— Ружье будешь оправдывать осенью, на озере, как я сказала!
Там кругом вода, людей нет, и не перед кем тебе будет позорить меня!
— Да о чем ты? — изумился я.
— О рогах, — сердито бросает она.
— О каких таких еще рогах?
— Ну, какие у тебя могут быть рога? — пренебрежительно фыркает она. — Только те, которые я тебе наставляю… якобы.
— Ну, что ты, милая! — пытаюсь я успокоить ее. — Как это такое могло придти тебе в голову?! Я ведь не эти рога имел в виду.
— А какие?
Я опять отвожу глаза от телевизора. Я скромно потупил взгляд и тихо, без пафоса сказал:
— Ну, те самые… на которых, помнишь, я до стенокардии иногда домой приходил.
Лицо супруги светлеет. Конечно, она это прекрасно помнит, и уж она тут совершенно ни при чем!
* * *
Когда мы все четверо, наши собаки и их хозяева, в очередной раз сошлись на поляне, Гелия первым делом спросила:
— Ну, как охота?
И улыбнулась. Ехидно так. Она все еще сомневалась в моих способностях. Ну да бог с ней. Главное, что не злопамятная. Улыбается. И у меня рот — до ушей.
— Охота что надо! — охотно отвечаю. — Лося вот прошлый раз завалил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30