Словно услышав мальчика, собака огромным усилием разжала челюсти, и теплый собачий язык коснулся детской ладони.
Бадма сидел рядом у печки, осунувшийся, мешковатый. Наклонившись, он провел тяжелой шершавой ладонью по голове верной и преданной до конца собаки.
— Спи спокойно, старуха, не бойся за нас. Мы справимся без тебя… — двойная доза димедрола, которую Жалсан ввел собаке шприцем, начала действовать. Собака наконец-то засыпала. Навсегда. Могучее тело вытянулось в последней судороге, словно перед прыжком, и плечи Бадмы задрожали. Старик тихо и незаметно плакал, а по цветущей, зеленой степи, куда-то далеко, где тихо оседал теплый, ласковый закат, мчались по высокой траве Бургут и Хочча. Порою на секунду Хочча останавливалась и тревожно оглядывалась назад, пристально глядя своими зелеными глазами. Но Бургут, нетерпеливо заигрывая с ней, снова уводил ее далеко-далеко, туда, где сиял ласковый закат и где не было зла…
— Гэсэр, — отозвал мальчика Жалсан. Бадма не мог позволить себе излить чувства при внуке, и Жалсан вывел Гэсэра на улицу. Лхама после всего пережитого несколько раз падала в обморок, и лишь уколы с успокоительным привели ее в чувство, и она тревожно заснула. Впервые атмосфера дома тяготила Жалсана.
— Пойдем посмотрим, как там Сивка со Звездочкой, — предложил он мальчику, и они молча направились в кошару. Сивка стоял у кадушки и задумчиво жевал овес. Его глубокие сиренево-черные глаза смотрели грустно и устало.
— Жалсан-ахай, он наверное устал? — тихо спросил Гэсэр.
— Конечно, устал, — ответил ему дядя, но мальчик добавил: — От жизни устал, от зла?!
— И от зла тоже! — Жалсан, думая о чем-то своем, тихо похлопал Сивку по крепкой шее.
— Жалсан-ахай, а почему зло появилось? — примерно в сотый раз спрашивал его Гэсэр, и Жалсан никогда не мог однозначно ответить на этот вопрос.
— А как ты думаешь, зачем оно нужно? Ведь зачем-то оно появилось? — спросил его в ответ Жалсан. Положив вихрастую голову на руки, мальчик долго смотрел на Сивку, и его пухлые губы что-то тихо шептали. Он думал.
— Ну что, понял, зачем оно нужно? — снова спросил его Жалсан, но Гэсэр лишь молча отвернулся и понуро побрел из кошары. Жалсан понял, что сказал лишнее, но останавливать мальчишку не стал. Гэсэр уже закрылся в себе и вряд ли услышал бы слова оправдания.
На крыльце молча сидел Бадма. Рядом лежала нераскрытая пачка папирос и спички. Гэсэр тихонько примостился рядом и прижался к деду.
— Что сынок, покурить со мной хочешь? — не нашел ничего лучшего сказать Бадма. Голос его был каким-то пустым и виноватым. Холодный весенний ветерок трепал его всклокоченные волосы, и в просвете от сеней он походил на сказочного старика-лесовика.
— Курить вредно, — уныло ответил ему внук и тут же спросил, словно желая подтвердить свою догадку: — Деда, а куда теперь попала Хочча?
Старик прекрасно знал, что в мире внука его собаки продолжают жить, и поэтому тихо ответил: — Не знаю, сынок, как называются эти места, но туда попадают только герои, вот так-то!
Гэсэр лишь крепче прижался к деду. Подошел Жалсан и, усевшись по другую сторону от Гэсэра, молча закурил.
— Вы знаете, Бадма-ахай, собаки — странные натуры, — произнес он, — столько всего в них…Я уже много лет наблюдаю за ними. Есть у них разум. И у лошадей есть. И даже у коров и овец, и, что странно, когда этого не понимаешь, лечить проще. Ведь звери, казалось бы, инстинкты одни. А вот глянет, а в глазах мольба, помощи просит. Сердце сжимается!
— А ты как думал, — тихо ответил Бадма. — Они, как люди, только говорить не могут. Я многое понял, наблюдая хотя бы за скотом. Они — как зеркало, все свои недостатки в них видишь. Даже стыдно как-то становится, особенно перед лошадьми и собаками. Вот собаки, есть борзые, гончие, овчарки и просто дворняги. Их много всяких пород, настоящих и выдуманных. И все они, как наша жизнь, настоящая и выдуманная! Все что-то делают: пасут, охраняют, охотятся…
Есть среди них хорошие собаки, и плохие тоже есть. А есть еще волки, и шакалы тоже есть! Но с шакалами все понятно: они хитрые, подлые и опасные, но трусливые, на них просто не стоит обращать внимания. А вот волки… Волк — натура сильная, жестокая, никого не пощадит. Он убивает все, что движется, порою просто так, и живет сам по себе. Он даже с себе подобными живет ради того, чтобы убивать легче было и плодить себе подобных. И главное, собаки боятся их, но не все. Есть волкодавы! Они натуры особенные! Они сильны и умны, как волки, и презирают шакалов. Но главное, они отличаются от волков тем, что служат чему-то общему. Есть стадо. Стадо принадлежит совхозу, совхоз — округу… Охраняет стадо волкодав.
Думая обо всем этом, я начинаю верить в Бога, потому что у людей тоже есть свой Великий Чабан, и Он помогает тем, кто жертвует собой ради чего-то общего. Он есть, иначе люди давно бы уже перегрызлись между собой, и их съели бы волки!
Жалсан молча и внимательно слушал своего дядю и, немного подумав, слегка усмехнувшись, спросил:
— А вот представьте себе, что волки захватили все, и всем миром теперь правят волки?
Но Бадма лишь удивленно буркнул:
— Как? Если волки все захватят, то они все съедят, а что не съедят, просто перережут. Натура у них такая! Да и волкодавы не дадут этого сделать. Их меньше, но они сильнее, ведь им помогает Бог, Великий Чабан!
— Жалсан-ахай, а я понял, зачем зло появилось, — вмешался в разговор Гэсэр.
— И зачем? — с интересом спросил Жалсан.
— Чтобы герои были героями и попадали туда, куда злые не могут попасть. И были вместе!
— Гм, — удивленно протянул Жалсан, — так это что получается, другой мир тоже есть?
— Есть! — твердо ответил Гэсэр. — Ведь правда, деда?
— Конечно, сынок, конечно. — Бадма нежно провел грубой ладонью по вихрастой голове внука. Жалсан улыбнулся и долго молча смотрел на деда и внука.
— А вы знаете, Бадма-ахай, ведь среди людей тоже есть и волки, и волкодавы, и другие породы…
— Я о чем тебе и говорю, — пробубнил Бадма.
— Я не о том, — продолжал Жалсан, — настоящего волкодава способен воспитать лишь настоящий волкодав в душе, ведь так, Бадма-ахай?
— Наверное, — неуверенно согласился Бадма, а Жалсан в непонятном порыве продолжал:
— У трусливого хозяина не может быть настоящего волкодава. Он не может дать собаке того, чего у него нет, — отваги и благородства. Вот оно, еще одно зеркало. Дело ведь не в породе, а внутренней силе!
— Это верно, — согласился Бадма и взял на руки заснувшего Гэсэра. — Ну все, хватит философствовать. Завтра день трудный, поспать надо, — и молча зашел в дом, неся на руках внука.
Жалсан, немного подумав, закурил вторую папиросу и, откинув голову назад, молча уставился на звездное небо, отыскивая знакомые созвездия.
В будке тихо поскуливал израненный, но живой Ату.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13