Что, например, способность плавать,
жить в воде образовывалась у разных животных неодинаково? Ну, взять хотя
бы тюленя, рыбу, и кита... Тут произошло нечто подобное. Муравей выработал
эту субстанцию - акантоидин; однако предусмотрительная природа тут же
снабдила его - как бы это сказать? - Автоматическим тормозом; сделала
невозможным дальнейшее движение в сторону гибели, преградила маленькому
красному муравью путь к смерти, преддверием которой является
соблазнительное совершенство...
Ну вот, через какие-нибудь полгода у меня уже был, разумеется, только
на бумаге, первый набросок моей системы... Я не могу назвать ее мозгом,
ибо она не походила ни на электронную машину, ни на нервную систему.
Строительным материалом, среди прочих, были силиконовые желе - но это уже
все, что я могу сказать. Из физико-химического анализа проблемы вытекала
поразительная вещь: система могла существовать в двух различных вариантах.
В двух. И только в двух. Один выглядел проще, другой был несравненно более
сложным. Разумеется, я избрал более простой вариант, но все равно не мог
даже мечтать о том, чтобы приступить к первым экспериментам... Не говоря
уже о замысле воплощения... Это вас поразило, правда? Почему только в
двух? Видите ли, я говорил уже, что хочу быть искренним. Вы математик.
Достаточно было бы, чтоб я изобразил на этой вот салфетке два неравенства,
и вы поняли бы. Это необходимость математического характера. К сожалению,
больше не могу сказать ни слова... Я позвонил тогда - возвращаюсь к своему
рассказу Шентарлю. Его уже не было в живых - он умер несколько дней назад.
Тогда я пошел - больше уж не к кому было - к ван Галису. Разговор наш
продолжался почти три часа. Опережая события, скажу вам сразу, что
Шентарль был прав. Ван Галис заявил, что не поможет мне и не согласится на
реализацию моего проекта за счет фондов института. Он говорил без
околичностей. Это не означает, что он счел мой замысел фантазией. Что я
ему сообщил? То же, что и вам.
Мы беседовали в его лаборатории, рядом с его электрическим чудищем,
за которое он получил нобелевскую премию. Его машина действительно
совершала самопроизвольные действия - на уровне четырнадцатимесячного
ребенка. Она имела ценность чисто теоретическую, но это была наиболее
приближенная к человеческому мозгу модель из проводов и стекла, какая
когда-либо существовала. Я никогда не утверждал, что она не имеет никакого
значения. Но вернемся к делу. Знаете, когда я уходил от него, то был
близок к отчаянию. У меня была разработана лишь принципиальная схема, но
вы понимаете, как далеко было еще от нее до конструкторских чертежей... И
я знал, что даже если составлю их (а без серии экспериментов это было
невозможно), то все равно ничего не выйдет: раз ван Галис сказал "нет",
после его отказа никто бы меня не поддержал. Я писал в америку, в институт
проблемных исследований, - ничего из этого не получилось. Так прошел год,
я начал пить. И тогда это произошло. Случай, но ведь он-то чаще всего и
решает дело. Умер мой дальний родственник, которого я почти не знал,
бездетный, старый холостяк, владелец плантации в бразилии. Он завещал мне
все свое имущество. Было там немало: свыше миллиона после реализации
недвижимости. Из университета меня давно выставили. С миллионом в кармане
я мог сделать немало. Это вызов судьбы, подумал я. Я должен это сделать.
Я сделал это. Работа продолжалась еще три года. Всего вместе -
одиннадцать. С виду не так много, принимая во внимание, ч т о это была за
проблема, - но ведь то были мои лучшие годы.
Не сердитесь на меня за то, что я не буду вполне откровенен и не
сообщу вам подробностей. Когда я кончу свой рассказ, вы поймете, почему я
вынужден так поступать. Могу сказать лишь: эта система была, пожалуй,
наиболее далека от всего, что мы знаем. Я совершил, разумеется, массу
ошибок и десять раз вынужден был начинать все заново. Медленно, очень
медленно я стал понимать этот поразительный принцип; строительный
материал, определенный вид производных от белка веществ, проявлял тем
большую эффективность, чем ближе находился к свертыванию, к смерти;
оптимум лежал тут же, за границей жизни. Лишь тогда открылись у меня
глаза. Видите ли, эволюция должна была неоднократно ступать на этот путь,
но каждый раз оплачивала успех гекатомбами жертв, своих собственных
созданий, - что за парадокс! Ибо отправляться нужно было - даже мне,
конструктору - со стороны жизни, так сказать; и нужно было во время пуска
убить э т о, и именно тогда, мертвый - биологически, только биологически,
не психически - механизм начинал действовать. Смерть была вратами. Входом.
Послушайте, это - правда, что сказал кто-то - Эдисон, кажется. Что гений -
это один процент вдохновения и девяносто девять процентов упорства,
дикого, нечеловеческого, яростного упорства. У меня оно было, знаете. У
меня его хватало.
О н удовлетворял математическим условиям универсального аппарата
Тьюринга, а также, разумеется, теореме Геделя; когда эти два
доказательства были у меня на бумаге черным по белому, лабораторию уже
заполняла эта... Эта... Аппаратурой это трудно назвать; последние из
заказанных деталей и субстанций прибывали, они стоили мне вместе с
экспериментами три четверти миллиона, а еще не было заплачено за само
здание; под конец я остался с долгами и - с н и м.
Помню те четыре ночи, когда я е г о соединял. Думаю, что я уже тогда
должен был ощущать страх, но не отдавал себе в этом отчета. Я считал, что
это лишь возбуждение, вызванное близостью конца - и начала. Двадцать
восемь тысяч элементов должен был я перенести на чердак и соединить с
лабораторией через пробитые в потолке отверстия, потому что внизу о н не
умещался... Я действовал в точном соответствии с окончательным чертежом, в
соответствии с топологической схемой, хотя, бог свидетель, не понимал,
почему должно быть именно так, - видите ли, я это вывел, как выводят
формулу. Это была моя формула, формула Лимфатера, но на языке топологии;
представьте себе, что в вашем распоряжении есть три стержня одинаковой
длины и вы, ничего не зная о геометрии и геометрических фигурах, пробуете
уложить их так, чтобы каждый из них своим концом соприкасался с концом
другого.У вас получится треугольник, равносторонний треугольник,
получится, так сказать, сам; вы исходили только из одного постулата: конец
должен соприкасаться с концом, а треугольник тогда получается сам. Нечто
подобное было со мной;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10