Он категорически против узурпации этого благородного слова «творческие» только одной категорией интеллигенции.
Предупреждая против возможности появления настроений элитности с их нежелательными социальными последствиями, Фидель говорил: «Интеллигенты и художники часто обособляются, составляют особую замкнутую группу, часто отрываются от реальной действительности. Мы знаем об этом по собственному опыту.
Если бы меня спросили, что должен делать интеллигент и артист, я сказал бы, что он должен быть неотделим от народа, от его дела, от лучших устремлений человечества. И бороться за это. Мы считаем, что художники и интеллигенты должны быть знаменосцами лучшего мира, мира будущего; и бороться за это своим пером, своим интеллектом, своим искусством. Бороться за это!»
Фидель Кастро твердо убежден, что в определенной степени привилегированное положение интеллигенции и появляющаяся иногда на этой почве элитность мышления являются следствием того, что мы живем на таком этапе развития человечества, когда культура в мире еще не стала всеобщим достоянием. Общество пока отдает все основные силы материальному производству и не может выделить достаточное количество прибавочного продукта для желаемого развития культуры и искусства. Но это время придет в будущем, и тогда художественное и интеллектуальное творчество станет естественным состоянием людей.
Общее наступление на всех фронтах политического, социального и экономического строительства развивалось настолько успешными темпами, что, наверное, впервые в своем выступлении 26 июля 1972 года Фидель почти не затрагивал этой проблематики. Он ограничился одним, но очень многозначительным замечанием, которое в концентрированной форме давало оценку происходившим переменам. Он сказал:
«Давайте вспомним, насколько мы продвинулись вперед за последние два года, начиная с 26 июля 1970 года, во всех областях: в партийном строительстве, в деятельности массовых организаций, в общей работе по развитию экономики страны. Наш народ полностью осознал необходимость упорно и настойчиво работать. Мы можем сказать, что никогда еще наша революция не имела таких перспектив, как сейчас».
В самом деле, значительные перемены происходили не только на Кубе, но и вокруг нее. Под влиянием кризиса в США, все более увязавших в грязной войне во Вьетнаме, быстро окончился временный спад революционного движения в Латинской Америке и поднялась новая, гораздо более высокая волна. Она выразилась в совершении перуанскими военными в конце 1968 г. революционного переворота, который привел к устранению от власти традиционных кругов земельной олигархии и проимпериалистической буржуазии. Патриотически настроенные военные Перу национализировали собственность американской нефтедобывающей компании, поставили под контроль деятельность других межнациональных монополий, провели аграрную реформу...
Тогда же, осенью 1968 года, в другой латиноамериканской стране, Панаме, вспыхнуло под руководством патриотических кругов военных движение за возвращение панамскому народу его законной территории — зоны канала и самого канала. Это группа военных, возглавляемая генералом Омаром Торрихосом, не выдвигала крупных социальных программ, но зато последовательно отстаивала принцип полного суверенитета и независимости своей маленькой родины, самой обездоленной жертвы американского империализма. Кубинцы немедленно и без всяких колебаний заявили о полной поддержке справедливого дела панамского народа.
Но самым крупным событием начала 70-х годов в Латинской Америке был, конечно, приход к власти в Чили в результате выборов блока революционно-демократических партий и их общего кандидата на пост президента страны социалиста Сальвадора Альенде. Альенде, еще будучи сенатором, одним из первых иностранцев посетил революционную Кубу в первый месяц после вступления в Гавану Повстанческой армии.
В конце 60-х — начале 70-х годов шла временами излишне горячая дискуссия на тему о том, какой путь ведет к победе революции: путь восстания и революционной войны или мирный путь парламентской борьбы. На какое-то время в Латинской Америке в наличии оказалось сразу два образца различных путей. Богатая в своем разнообразии жизнь представила политическим деятелям уникальную лабораторию для проверки некоторых теоретических концепций. Но главное — появление на континенте еще одной страны, руководители которой опирались на социалистическую программу, было огромной практической поддержкой всем революционным силам Латинской Америки, в частности Кубе. Одним из первых внешнеполитических актов правительства Народного единства было установление дипломатических отношений с Кубой, а от президента Чили последовало приглашение Фиделю Кастро приехать в их страну.
Обстановка в Чили была необычайно сложной. Крайне правые силы с первого дня прихода к власти Народного единства развязали против него ожесточенную борьбу, в которой применялись все средства, от систематической клеветнической кампании в прессе до диверсий и политического террора. Практически страна жила в состоянии гражданской войны. И вот туда предстояло поехать Фиделю Кастро.
Наверное, было бы проще найти обоснованные аргументы, чтобы отказаться от этой опасной во всех отношениях поездки. Террористические банды реакционных молодчиков заявляли о своем намерении сделать из Фиделя Кастро главную мишень для своих боевиков. Правящие круги США и чилийская реакция открыто угрожали правительству Народного единства суровыми мерами возмездия за приглашение Фиделя Кастро. Но Фидель, несмотря ни на что, принял приглашение. Визит в Чили продолжался более 3 недель (с 10 ноября по 4 декабря 1971 года), и можно определенно сказать, что это была одна из самых трудных поездок Фиделя за рубеж.
Трудной она была не только потому, что ему пришлось за короткое время исколесить всю огромную страну, вытянувшуюся на четыре тысячи километров с севера на юг, а Фидель побывал и на Огненной Земле, недалеко от Антарктиды, и в пустыне Атакама, на границе с Перу. Не только потому, что он оказался в другом климатическом поясе, часто простужался, терял голос от бесконечных выступлений на открытом воздухе. Не только потому, что рядом с друзьями его сопровождали и толпы открыто злобных противников, которые использовали любой предлог, лишь бы отравить пребывание Фиделя в Чили ложью и клеветой. Главная трудность поездки Фиделя в Чили состояла в том, что он впервые не имел права сказать в глаза всем всю правду о своем отношении к силам, участвовавшим в чилийском революционном процессе. Его положение гостя, статус которого не позволял ему вмешиваться во внутренние дела хозяев дома, куда он приглашен, было для него невыносимо тягостным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129
Предупреждая против возможности появления настроений элитности с их нежелательными социальными последствиями, Фидель говорил: «Интеллигенты и художники часто обособляются, составляют особую замкнутую группу, часто отрываются от реальной действительности. Мы знаем об этом по собственному опыту.
Если бы меня спросили, что должен делать интеллигент и артист, я сказал бы, что он должен быть неотделим от народа, от его дела, от лучших устремлений человечества. И бороться за это. Мы считаем, что художники и интеллигенты должны быть знаменосцами лучшего мира, мира будущего; и бороться за это своим пером, своим интеллектом, своим искусством. Бороться за это!»
Фидель Кастро твердо убежден, что в определенной степени привилегированное положение интеллигенции и появляющаяся иногда на этой почве элитность мышления являются следствием того, что мы живем на таком этапе развития человечества, когда культура в мире еще не стала всеобщим достоянием. Общество пока отдает все основные силы материальному производству и не может выделить достаточное количество прибавочного продукта для желаемого развития культуры и искусства. Но это время придет в будущем, и тогда художественное и интеллектуальное творчество станет естественным состоянием людей.
Общее наступление на всех фронтах политического, социального и экономического строительства развивалось настолько успешными темпами, что, наверное, впервые в своем выступлении 26 июля 1972 года Фидель почти не затрагивал этой проблематики. Он ограничился одним, но очень многозначительным замечанием, которое в концентрированной форме давало оценку происходившим переменам. Он сказал:
«Давайте вспомним, насколько мы продвинулись вперед за последние два года, начиная с 26 июля 1970 года, во всех областях: в партийном строительстве, в деятельности массовых организаций, в общей работе по развитию экономики страны. Наш народ полностью осознал необходимость упорно и настойчиво работать. Мы можем сказать, что никогда еще наша революция не имела таких перспектив, как сейчас».
В самом деле, значительные перемены происходили не только на Кубе, но и вокруг нее. Под влиянием кризиса в США, все более увязавших в грязной войне во Вьетнаме, быстро окончился временный спад революционного движения в Латинской Америке и поднялась новая, гораздо более высокая волна. Она выразилась в совершении перуанскими военными в конце 1968 г. революционного переворота, который привел к устранению от власти традиционных кругов земельной олигархии и проимпериалистической буржуазии. Патриотически настроенные военные Перу национализировали собственность американской нефтедобывающей компании, поставили под контроль деятельность других межнациональных монополий, провели аграрную реформу...
Тогда же, осенью 1968 года, в другой латиноамериканской стране, Панаме, вспыхнуло под руководством патриотических кругов военных движение за возвращение панамскому народу его законной территории — зоны канала и самого канала. Это группа военных, возглавляемая генералом Омаром Торрихосом, не выдвигала крупных социальных программ, но зато последовательно отстаивала принцип полного суверенитета и независимости своей маленькой родины, самой обездоленной жертвы американского империализма. Кубинцы немедленно и без всяких колебаний заявили о полной поддержке справедливого дела панамского народа.
Но самым крупным событием начала 70-х годов в Латинской Америке был, конечно, приход к власти в Чили в результате выборов блока революционно-демократических партий и их общего кандидата на пост президента страны социалиста Сальвадора Альенде. Альенде, еще будучи сенатором, одним из первых иностранцев посетил революционную Кубу в первый месяц после вступления в Гавану Повстанческой армии.
В конце 60-х — начале 70-х годов шла временами излишне горячая дискуссия на тему о том, какой путь ведет к победе революции: путь восстания и революционной войны или мирный путь парламентской борьбы. На какое-то время в Латинской Америке в наличии оказалось сразу два образца различных путей. Богатая в своем разнообразии жизнь представила политическим деятелям уникальную лабораторию для проверки некоторых теоретических концепций. Но главное — появление на континенте еще одной страны, руководители которой опирались на социалистическую программу, было огромной практической поддержкой всем революционным силам Латинской Америки, в частности Кубе. Одним из первых внешнеполитических актов правительства Народного единства было установление дипломатических отношений с Кубой, а от президента Чили последовало приглашение Фиделю Кастро приехать в их страну.
Обстановка в Чили была необычайно сложной. Крайне правые силы с первого дня прихода к власти Народного единства развязали против него ожесточенную борьбу, в которой применялись все средства, от систематической клеветнической кампании в прессе до диверсий и политического террора. Практически страна жила в состоянии гражданской войны. И вот туда предстояло поехать Фиделю Кастро.
Наверное, было бы проще найти обоснованные аргументы, чтобы отказаться от этой опасной во всех отношениях поездки. Террористические банды реакционных молодчиков заявляли о своем намерении сделать из Фиделя Кастро главную мишень для своих боевиков. Правящие круги США и чилийская реакция открыто угрожали правительству Народного единства суровыми мерами возмездия за приглашение Фиделя Кастро. Но Фидель, несмотря ни на что, принял приглашение. Визит в Чили продолжался более 3 недель (с 10 ноября по 4 декабря 1971 года), и можно определенно сказать, что это была одна из самых трудных поездок Фиделя за рубеж.
Трудной она была не только потому, что ему пришлось за короткое время исколесить всю огромную страну, вытянувшуюся на четыре тысячи километров с севера на юг, а Фидель побывал и на Огненной Земле, недалеко от Антарктиды, и в пустыне Атакама, на границе с Перу. Не только потому, что он оказался в другом климатическом поясе, часто простужался, терял голос от бесконечных выступлений на открытом воздухе. Не только потому, что рядом с друзьями его сопровождали и толпы открыто злобных противников, которые использовали любой предлог, лишь бы отравить пребывание Фиделя в Чили ложью и клеветой. Главная трудность поездки Фиделя в Чили состояла в том, что он впервые не имел права сказать в глаза всем всю правду о своем отношении к силам, участвовавшим в чилийском революционном процессе. Его положение гостя, статус которого не позволял ему вмешиваться во внутренние дела хозяев дома, куда он приглашен, было для него невыносимо тягостным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129