Потом ещё и ещё. Она давилась, кашляла, но пила. Ребята ржали. Пришлось осушить добрую половину бутылки, прежде чем ей было позволено остановиться.
Алёна отёрла губы ладошкой и замерла в ожидании.
- Вам не кажется, что на ней дюже много шмотья? - театрально обратился Дима к своим дружкам и, заручившись их поддержкой, повернулся к Алёне. Раздевайся.
Она стала покорно освобождаться от того рванья, которое раньше было её одеждой.
Трясущимися руками стянула вниз юбку; придержав на секунду, высвободила по одной ноги и, разжав пальцы, уронила в траву. Ребята так и впились в неё глазами. В свете костра Алёна видела их довольные, сытые ухмылки.
Сняв блузку, она обнаружила под ней лифчик, который думала, что потеряла. Он с порванными бретельками болтался у неё на животе. Тонкая ткань была настолько перекручена и измочалена, что ей не сразу удалось найти застёжку.
- Что, детка, помочь? - подстегнул её Борис.
- Нет, нет, я сейчас: - поспешно залепетала Алёна.
Ломая ногти, она содрала с себя лифчик и кинула его поверх юбки с блузкой.
Теперь на Алёне были лишь трусики, туфельки, ажурный пояс с резинками да чулки.
Она любила изящное бельё и потому никогда не носила колгот, сознательно предпочитая элегантность удобству. А на мужчин пояс с резинками действовал просто неотразимо. Сработал он и на этот раз. Джон даже присвистнул от восхищения.
- Туфли снимать? - робко спросила Алёна.
- Разумеется. И туфли, и всё остальное, до последней нитки, - отрезал Борис.
Скинув туфельки, Алёна отстегнула резинки пояса и, подгоняемая нетерпеливыми взглядами ребят, торопливо скатала чулки по своим стройным ножкам. Потом сняла пояс и осталась в одних трусиках. Вдруг она вспомнила, как срывали их с неё совсем недавно. Теперь Алёна должна была сделать это сама. Её охватил стыд: - Ну что ещё там, - раздражённо процедил Дима.
Потупив глаза, Алёна одним быстрым движением спустила трусики вниз и, выйдя из них, замерла, нагая, под пристальными взглядами парней. Затем смутилась, не выдержала, закрыла руками низ живота.
- Руки по швам! - заорал Борис, как бешеный.
Алёна убрала руки. Теперь блики костра беспрепятственно высвечивали её нагое тело: небольшие крепкие груди, изящные, округлые линии бёдер, пикантную выпуклость лобка, проступающую так рельефно и чётко, что, казалось, можно было различить даже отдельные скрытые под нежной матово-белой кожей мышцы; и в нижней её части, на сгибах прелестных ножек, - треугольник густых тёмно-русых волос: Сидевшие у костра наслаждались представившимся им зрелищем. Дима долго в задумчивости комкал сброшенные Алёной трусики. Потом улыбнулся, занёс руку над костром и - бросил трусики в огонь. Вновь улыбнулся и поднял с земли лифчик: Алёна оторопело наблюдала, как исчезают в пламени её вещи. За лифчиком последовали чулки с поясом; за ними - туфельки и блузка. Девушка готова была разрыдаться.
- Как же: как же я поеду домой?
- А кто тебе сказал, что ты вообще поедешь? - с искренним изумлением в голосе ответил Дима, отправляя в огонь её юбку.
Алёна прикусила язык.
- Больше вопросов нет? - вежливо осведомился Дима. - Тогда, с вашего позволения, продолжим.
Он поправил воображаемый галстук и дёрнул шеей.
Алёна узнала это движение. Оно было заимствовано из кинофильма "Корона Российской империи" и в своё время, лет десять назад, было распространено среди всех мальчишек их класса. Сейчас оно показалось ей просто неуместным.
- Пожалуйте сюда ваши часики, цепочку, серёжки: Больше ничего не осталось?.. Так, хорошо.
Он спрятал полученные от Алёны вещи в боковой карман джинсов и вальяжно подмигнул ей.
Теперь Алёна осталась в чём мать родила в самом прямом и точном значении этого выражения. Больше снять с неё было уже нечего при всём желании. Голая и босая, дрожа от холода и страха, она ожидала дальнейших указаний.
Пошла по кругу очередная бутылка. Сколько их ещё там, тоскливо подумала Алёна, но тут сообразила, что ей-то как раз радоваться надо такому изобилию: авось больше её никто не "оседлает". Глядишь, всё и обойдётся. Алёна немножко успокоилась, воспряла духом и, решив, что худшее позади, спокойно сносила сыпавшиеся в её адрес сомнительные комплименты. Она прислуживала ребятам, с поклонами и реверансами перенося бутылку от одного к другому. Лёгкий ночной ветерок беспрепятственно гулял по её обнажённому телу, касался груди, плеч, живота, скользил вверх по её стройным ножкам, и иногда Алёна ощущала его холодное дыхание прямо на своей беззащитной пизде. Брр-р.
Сперва сознание собственной наготы угнетало и мучило её, но постепенно она смирилась, свыклась с ней как с неизбежностью, и отсутствие одежды перестало стеснять её. Вскоре незаметно для самой себя она стала даже слегка кокетничать с ребятами. А что? Это было её единственное оружие.
Её заставили танцевать. Если это можно, конечно, назвать танцем. Борис с Джоном отбивали на своих ляжках какой-то доморощенный мотивчик, а Алёна принялась в такт ему вилять задом, чувственно поводить грудью и усердно подмахивать низом живота. Темп "музыки" постепенно нарастал, и девушке приходилось совсем не сладко. Вскоре она уже совсем выдохлась и, несмотря на ночную прохладу, порядком взмокла. На её счастье ребята сбились с ритма и остановились. Алёна вздохнула с облегчением и подсела было вместе с ними к костру, но тут неистощимый на выдумку Дима придумал новую забаву. Ей засунули в пизду валявшуюся неподалёку пустую бутылку и приказали скакать на одной ножке. Алёна послушно поджала под себя левую ногу и стала неуклюже подпрыгивать на правой. Ребята весело загалдели.
- Смотри, детка, бутылку не проглоти, - проговорил сквозь смех Борис.
Но Алёне было не до смеха. Проглотить эту мерзкую бутылку ей не грозило, а вот уронить: Девушка изо всех сил напрягала мышцы ног и живота, порой незаметно подпихивала донышко бутылки рукой, но та никак не желала оставаться на месте, елозила туда-сюда и неумолимо скользила вниз. Вот-вот упадёт. В отчаянной попытке удержать её Алёна резко прогнулась всем телом, но, забыв о необходимости поддерживать равновесие, пошла вниз и, сверкнув перед лицами ребят голой задницей, растянулась на траве во весь рост. Бутылка наскочила на что-то твёрдое и разбилась, поранив Алёне бёдра и живот. Публика у костра давилась от смеха и бурно аплодировала.
Напуганная падением и видом крови Алёна позабыла обо всём на свете. Готовая разрыдаться, она вскочила на ноги и, зло откинув с лица непокорные пряди волос, сделала несколько быстрых шагов назад, прочь от костра.
- Уж не собираешься ли ты вновь пуститься в бега? - остановил её грозный окрик Джона. Он мгновенно привёл её в чувство.
- Нет, нет, - испуганно залепетала Алёна.
1 2 3 4 5 6 7 8
Алёна отёрла губы ладошкой и замерла в ожидании.
- Вам не кажется, что на ней дюже много шмотья? - театрально обратился Дима к своим дружкам и, заручившись их поддержкой, повернулся к Алёне. Раздевайся.
Она стала покорно освобождаться от того рванья, которое раньше было её одеждой.
Трясущимися руками стянула вниз юбку; придержав на секунду, высвободила по одной ноги и, разжав пальцы, уронила в траву. Ребята так и впились в неё глазами. В свете костра Алёна видела их довольные, сытые ухмылки.
Сняв блузку, она обнаружила под ней лифчик, который думала, что потеряла. Он с порванными бретельками болтался у неё на животе. Тонкая ткань была настолько перекручена и измочалена, что ей не сразу удалось найти застёжку.
- Что, детка, помочь? - подстегнул её Борис.
- Нет, нет, я сейчас: - поспешно залепетала Алёна.
Ломая ногти, она содрала с себя лифчик и кинула его поверх юбки с блузкой.
Теперь на Алёне были лишь трусики, туфельки, ажурный пояс с резинками да чулки.
Она любила изящное бельё и потому никогда не носила колгот, сознательно предпочитая элегантность удобству. А на мужчин пояс с резинками действовал просто неотразимо. Сработал он и на этот раз. Джон даже присвистнул от восхищения.
- Туфли снимать? - робко спросила Алёна.
- Разумеется. И туфли, и всё остальное, до последней нитки, - отрезал Борис.
Скинув туфельки, Алёна отстегнула резинки пояса и, подгоняемая нетерпеливыми взглядами ребят, торопливо скатала чулки по своим стройным ножкам. Потом сняла пояс и осталась в одних трусиках. Вдруг она вспомнила, как срывали их с неё совсем недавно. Теперь Алёна должна была сделать это сама. Её охватил стыд: - Ну что ещё там, - раздражённо процедил Дима.
Потупив глаза, Алёна одним быстрым движением спустила трусики вниз и, выйдя из них, замерла, нагая, под пристальными взглядами парней. Затем смутилась, не выдержала, закрыла руками низ живота.
- Руки по швам! - заорал Борис, как бешеный.
Алёна убрала руки. Теперь блики костра беспрепятственно высвечивали её нагое тело: небольшие крепкие груди, изящные, округлые линии бёдер, пикантную выпуклость лобка, проступающую так рельефно и чётко, что, казалось, можно было различить даже отдельные скрытые под нежной матово-белой кожей мышцы; и в нижней её части, на сгибах прелестных ножек, - треугольник густых тёмно-русых волос: Сидевшие у костра наслаждались представившимся им зрелищем. Дима долго в задумчивости комкал сброшенные Алёной трусики. Потом улыбнулся, занёс руку над костром и - бросил трусики в огонь. Вновь улыбнулся и поднял с земли лифчик: Алёна оторопело наблюдала, как исчезают в пламени её вещи. За лифчиком последовали чулки с поясом; за ними - туфельки и блузка. Девушка готова была разрыдаться.
- Как же: как же я поеду домой?
- А кто тебе сказал, что ты вообще поедешь? - с искренним изумлением в голосе ответил Дима, отправляя в огонь её юбку.
Алёна прикусила язык.
- Больше вопросов нет? - вежливо осведомился Дима. - Тогда, с вашего позволения, продолжим.
Он поправил воображаемый галстук и дёрнул шеей.
Алёна узнала это движение. Оно было заимствовано из кинофильма "Корона Российской империи" и в своё время, лет десять назад, было распространено среди всех мальчишек их класса. Сейчас оно показалось ей просто неуместным.
- Пожалуйте сюда ваши часики, цепочку, серёжки: Больше ничего не осталось?.. Так, хорошо.
Он спрятал полученные от Алёны вещи в боковой карман джинсов и вальяжно подмигнул ей.
Теперь Алёна осталась в чём мать родила в самом прямом и точном значении этого выражения. Больше снять с неё было уже нечего при всём желании. Голая и босая, дрожа от холода и страха, она ожидала дальнейших указаний.
Пошла по кругу очередная бутылка. Сколько их ещё там, тоскливо подумала Алёна, но тут сообразила, что ей-то как раз радоваться надо такому изобилию: авось больше её никто не "оседлает". Глядишь, всё и обойдётся. Алёна немножко успокоилась, воспряла духом и, решив, что худшее позади, спокойно сносила сыпавшиеся в её адрес сомнительные комплименты. Она прислуживала ребятам, с поклонами и реверансами перенося бутылку от одного к другому. Лёгкий ночной ветерок беспрепятственно гулял по её обнажённому телу, касался груди, плеч, живота, скользил вверх по её стройным ножкам, и иногда Алёна ощущала его холодное дыхание прямо на своей беззащитной пизде. Брр-р.
Сперва сознание собственной наготы угнетало и мучило её, но постепенно она смирилась, свыклась с ней как с неизбежностью, и отсутствие одежды перестало стеснять её. Вскоре незаметно для самой себя она стала даже слегка кокетничать с ребятами. А что? Это было её единственное оружие.
Её заставили танцевать. Если это можно, конечно, назвать танцем. Борис с Джоном отбивали на своих ляжках какой-то доморощенный мотивчик, а Алёна принялась в такт ему вилять задом, чувственно поводить грудью и усердно подмахивать низом живота. Темп "музыки" постепенно нарастал, и девушке приходилось совсем не сладко. Вскоре она уже совсем выдохлась и, несмотря на ночную прохладу, порядком взмокла. На её счастье ребята сбились с ритма и остановились. Алёна вздохнула с облегчением и подсела было вместе с ними к костру, но тут неистощимый на выдумку Дима придумал новую забаву. Ей засунули в пизду валявшуюся неподалёку пустую бутылку и приказали скакать на одной ножке. Алёна послушно поджала под себя левую ногу и стала неуклюже подпрыгивать на правой. Ребята весело загалдели.
- Смотри, детка, бутылку не проглоти, - проговорил сквозь смех Борис.
Но Алёне было не до смеха. Проглотить эту мерзкую бутылку ей не грозило, а вот уронить: Девушка изо всех сил напрягала мышцы ног и живота, порой незаметно подпихивала донышко бутылки рукой, но та никак не желала оставаться на месте, елозила туда-сюда и неумолимо скользила вниз. Вот-вот упадёт. В отчаянной попытке удержать её Алёна резко прогнулась всем телом, но, забыв о необходимости поддерживать равновесие, пошла вниз и, сверкнув перед лицами ребят голой задницей, растянулась на траве во весь рост. Бутылка наскочила на что-то твёрдое и разбилась, поранив Алёне бёдра и живот. Публика у костра давилась от смеха и бурно аплодировала.
Напуганная падением и видом крови Алёна позабыла обо всём на свете. Готовая разрыдаться, она вскочила на ноги и, зло откинув с лица непокорные пряди волос, сделала несколько быстрых шагов назад, прочь от костра.
- Уж не собираешься ли ты вновь пуститься в бега? - остановил её грозный окрик Джона. Он мгновенно привёл её в чувство.
- Нет, нет, - испуганно залепетала Алёна.
1 2 3 4 5 6 7 8