Трубки засветились, и он протянул к ним руки погреться, его профиль резко выделялся на светящемся темно-красном фоне. Через некоторое время он выпрямился, и, вернувшись к постели, зажег лампу около нее.
— Мы возвращаемся завтра после ланча. Я не буду думать завтра о работе, так что можете делать, что хотите. Вас жаждут видеть Джек и Джилл, может быть, заглянете в детскую.
— С удовольствием.
Она поставила чашку на столик рядом с кроватью и снова легла. Свет лампы мягко освещал покрывало, шелковистые белокурые локоны, вившиеся по подушке. Пол молча посмотрел на нее какое-то мгновенье, затем отступил и слегка махнул рукой.
— Спокойной ночи, Энн. Сладких грез. Уверен, что твоя золотая головка полна ими.
Глава 7
На обратном пути в Лондон Пол был странно молчалив. Движения на дороге было мало, и он мчался так, что, казалось, колеса едва касаются шоссе. Даже проезжая застроенные районы, он шел с превышением скорости, но только когда они проехали на красный свет, Энн запротестовала. Он немедленно сбросил скорость.
— Прости. Я не думал, что ты испугаешься.
— Я не испугалась, я ужаснулась. Он улыбнулся и снова стал смотреть на дорогу, но на этот раз вел машину помедленнее, и она успокоилась. Мягкое урчанье мотора убаюкало ее, и она открыла глаза, только когда машина остановилась. Открыла и увидела, что они в Хэмпстед Мьюз.
— Вы забыли завезти меня домой.
— А черт! Забыл! — Он растерянно поглядел на нее. — Но я тороплюсь. Может быть, подождете, пока я переоденусь? Я подброшу вас домой на пути в Вест-Энд.
Энн вылезла из машины и последовала за ним, оглядываясь вокруг с ощущением, что она дома.
Пол открыл дверь в кабинет и прежде, чем он успел сделать еще шаг, оттуда выскочила Сирина и бросилась к нему на шею.
— Дорогой! Как я рада, что ты вернулся.
— Разлука делает любовь горячее. — Пол небрежно поцеловал ее и слегка отодвинулся в сторону, перестав заслонять Энн.
Сирина раздраженно уставилась на нее.
— Ты мне не сказал, что берешь с собой секретаря.
— Я не знал, что должен перед тобой отчитываться.
— Пол! Это звучит гадко.
— Я так и хотел. — Он потянулся за сигаретой. — Как я понимаю, работу тебе не дали.
— А вот и ошибаешься! — Сирина победоносно закружилась по комнате, волосы облаком поднялись над ее головой. — Хайрам сказал, если хочу, то это роль моя.., большая, большая, интересная! Удивлен?
Он ответил вопросом на вопрос.
— Значит, как я понимаю, тебя теперь Мэри-Джейн не интересует?
Энн задержала дыхание, моля небо об отрицательном ответе.
Вместо этого Сирина рассмеялась:
— Ты точно сегодня в плохом настроении! Я никогда не собиралась принимать предложение Хайрама. Я хотела получить эту работу только, чтобы показать тебе, что мной интересуются и другие люди.
— Этого тебе доказывать не надо было.
— Неужели? — Сирина прижалась к нему. Энн отступила назад в холл и закрыла двери.
Пол слегка развернулся. Теперь он стоял прямо перед Сириной.
— Ты очень умна, моя дорогая. Ты меня запросто обводишь вокруг пальца.
— Ты можешь сам обвести меня, если захочешь.
Он поднял одну бровь.
— Как прикажешь это понимать?
— Как хочешь. Яснее я выразиться не могу. Как бы решив, что сейчас не время для решительного разговора и что ей еще следует подготовить Пола к нему, Сирина отошла и села на стул. Она сложила руки на коленях, а ноги ее, чуть-чуть не доставая до земли, болтались, как у маленькой девочки.
— Пол, я убежала от тебя четыре года назад, потому что была эгоистичной и глупой. Но я поплатилась не один, а много раз за то, что обидела тебя.
— Дорогая моя девочка, тебе нет никакой нужды извиняться.
— Нет, есть. Мы никогда раньше не говорили об этом, а это не правильно. Я вернулась, и ты принял меня.., более того, мы близки. Но этого недостаточно! Я не хочу, чтобы ты не просто занимался со мной любовью, но чтобы ты любил меня.
Он ничего не ответил, и она, прикрыв глаза и склонив голову, слушала, как он достал сигарету, зажег спичку, бросил ее в камин.
— Четыре года сильно изменили тебя, Сирина, — наконец проговорил он. — Ты не только поумнела, но и стала лучше как актриса.
Я не хочу, чтобы ты любил меня из-за Мэри-Джейн.
— Но ведь все это связано вместе. Эта пьеса, возможно, моя лебединая песня. Если она провалится, я больше никогда не напишу ни единого слова.
— Ты не можешь так говорить!
Могу. Видишь ли, я всегда рассматривал свою способность писать, как дар, и если он не приносит успеха, значит, я не умею им пользоваться. Сирина неуверенно рассмеялась.
— Это похоже на какую-то религию, мой дорогой!
— Нет, только не на религию. Это внутреннее убеждение. Если ты не можешь этого понять…
— Но я могу. — Одним порывистым движением она оказалась около него, ее руки обняли его за шею. — О, дорогой, я так тебя понимаю и пойму еще лучше, если ты будешь мне все рассказывать. Помоги мне вырасти, Пол. Помоги мне повзрослеть рядом с тобой.
— Я думаю, что, пожалуй, это нужно нам обоим, — он наклонился и нежно коснулся губами ее лба. — Моя маленькая Мэри-Джейн. Ты ведь знаешь, ты и есть Мэри-Джейн. Когда я послушал твою запись на пленке, я мгновенно понял, что не так в моей пьесе. Тебе было предназначено судьбой вернуться в мою жизнь, Сирина. Я уверен, что меня снова ждет успех.
— Ты и твой успех! Ты ведь богатый человек, Пол, а это достаточное мерило успеха для кого угодно.
Он ничего не ответил и прижался к ее губам. Когда Энн пришла на следующее утро на работу, Пол не спросил, почему накануне вечером она не подождала, чтобы он отвез ее домой. Она яростно печатала и злилась на него и на себя, что позволяет ему причинять ей боль. Она ничего для него не значила. Он взял ее к Коре на уик-энд только в пику Сирине, и ей это следовало хорошенько помнить.
За три дня Энн перепечатала всю пьесу, пораженная, как далеко отошел он от первоначального замысла. Когда в среду днем Пол вошел в кабинет, через руку у него был перекинут плащ.
— У вас, наверное, пальцы отваливаются, — сказал он с легкой улыбкой. — Почему бы вам не работать немного помедленнее.
— Я хотела закончить ее побыстрее. Если вы подождете буквально минуту, вы получите законченную рукопись.
Он присел на ручку кресла и, закурив сигарету, ждал, пока она кончит печатать, вытащит из машинки последний лист и, приложив его к остальной пачке, передаст ему напечатанные листы.
— Прошу. Пьеса, к вашим услугам!
— Благодаренье небесам, она закончена! — Он перелистал страницы. — Если я немедленно отвезу ее на Куин-Стрит, то смогу заставить Билла отпечатать для меня типографски дюжины две экземпляров. Тогда в пятницу можно будет начать репетиции.
— Так быстро?
— В театре так дела и делаются. Одна пьеса сходит, другая приходит. Надеюсь только, что эта будет счастливее, чем последняя, которую они ставили в “Маррис-театре”.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52
— Мы возвращаемся завтра после ланча. Я не буду думать завтра о работе, так что можете делать, что хотите. Вас жаждут видеть Джек и Джилл, может быть, заглянете в детскую.
— С удовольствием.
Она поставила чашку на столик рядом с кроватью и снова легла. Свет лампы мягко освещал покрывало, шелковистые белокурые локоны, вившиеся по подушке. Пол молча посмотрел на нее какое-то мгновенье, затем отступил и слегка махнул рукой.
— Спокойной ночи, Энн. Сладких грез. Уверен, что твоя золотая головка полна ими.
Глава 7
На обратном пути в Лондон Пол был странно молчалив. Движения на дороге было мало, и он мчался так, что, казалось, колеса едва касаются шоссе. Даже проезжая застроенные районы, он шел с превышением скорости, но только когда они проехали на красный свет, Энн запротестовала. Он немедленно сбросил скорость.
— Прости. Я не думал, что ты испугаешься.
— Я не испугалась, я ужаснулась. Он улыбнулся и снова стал смотреть на дорогу, но на этот раз вел машину помедленнее, и она успокоилась. Мягкое урчанье мотора убаюкало ее, и она открыла глаза, только когда машина остановилась. Открыла и увидела, что они в Хэмпстед Мьюз.
— Вы забыли завезти меня домой.
— А черт! Забыл! — Он растерянно поглядел на нее. — Но я тороплюсь. Может быть, подождете, пока я переоденусь? Я подброшу вас домой на пути в Вест-Энд.
Энн вылезла из машины и последовала за ним, оглядываясь вокруг с ощущением, что она дома.
Пол открыл дверь в кабинет и прежде, чем он успел сделать еще шаг, оттуда выскочила Сирина и бросилась к нему на шею.
— Дорогой! Как я рада, что ты вернулся.
— Разлука делает любовь горячее. — Пол небрежно поцеловал ее и слегка отодвинулся в сторону, перестав заслонять Энн.
Сирина раздраженно уставилась на нее.
— Ты мне не сказал, что берешь с собой секретаря.
— Я не знал, что должен перед тобой отчитываться.
— Пол! Это звучит гадко.
— Я так и хотел. — Он потянулся за сигаретой. — Как я понимаю, работу тебе не дали.
— А вот и ошибаешься! — Сирина победоносно закружилась по комнате, волосы облаком поднялись над ее головой. — Хайрам сказал, если хочу, то это роль моя.., большая, большая, интересная! Удивлен?
Он ответил вопросом на вопрос.
— Значит, как я понимаю, тебя теперь Мэри-Джейн не интересует?
Энн задержала дыхание, моля небо об отрицательном ответе.
Вместо этого Сирина рассмеялась:
— Ты точно сегодня в плохом настроении! Я никогда не собиралась принимать предложение Хайрама. Я хотела получить эту работу только, чтобы показать тебе, что мной интересуются и другие люди.
— Этого тебе доказывать не надо было.
— Неужели? — Сирина прижалась к нему. Энн отступила назад в холл и закрыла двери.
Пол слегка развернулся. Теперь он стоял прямо перед Сириной.
— Ты очень умна, моя дорогая. Ты меня запросто обводишь вокруг пальца.
— Ты можешь сам обвести меня, если захочешь.
Он поднял одну бровь.
— Как прикажешь это понимать?
— Как хочешь. Яснее я выразиться не могу. Как бы решив, что сейчас не время для решительного разговора и что ей еще следует подготовить Пола к нему, Сирина отошла и села на стул. Она сложила руки на коленях, а ноги ее, чуть-чуть не доставая до земли, болтались, как у маленькой девочки.
— Пол, я убежала от тебя четыре года назад, потому что была эгоистичной и глупой. Но я поплатилась не один, а много раз за то, что обидела тебя.
— Дорогая моя девочка, тебе нет никакой нужды извиняться.
— Нет, есть. Мы никогда раньше не говорили об этом, а это не правильно. Я вернулась, и ты принял меня.., более того, мы близки. Но этого недостаточно! Я не хочу, чтобы ты не просто занимался со мной любовью, но чтобы ты любил меня.
Он ничего не ответил, и она, прикрыв глаза и склонив голову, слушала, как он достал сигарету, зажег спичку, бросил ее в камин.
— Четыре года сильно изменили тебя, Сирина, — наконец проговорил он. — Ты не только поумнела, но и стала лучше как актриса.
Я не хочу, чтобы ты любил меня из-за Мэри-Джейн.
— Но ведь все это связано вместе. Эта пьеса, возможно, моя лебединая песня. Если она провалится, я больше никогда не напишу ни единого слова.
— Ты не можешь так говорить!
Могу. Видишь ли, я всегда рассматривал свою способность писать, как дар, и если он не приносит успеха, значит, я не умею им пользоваться. Сирина неуверенно рассмеялась.
— Это похоже на какую-то религию, мой дорогой!
— Нет, только не на религию. Это внутреннее убеждение. Если ты не можешь этого понять…
— Но я могу. — Одним порывистым движением она оказалась около него, ее руки обняли его за шею. — О, дорогой, я так тебя понимаю и пойму еще лучше, если ты будешь мне все рассказывать. Помоги мне вырасти, Пол. Помоги мне повзрослеть рядом с тобой.
— Я думаю, что, пожалуй, это нужно нам обоим, — он наклонился и нежно коснулся губами ее лба. — Моя маленькая Мэри-Джейн. Ты ведь знаешь, ты и есть Мэри-Джейн. Когда я послушал твою запись на пленке, я мгновенно понял, что не так в моей пьесе. Тебе было предназначено судьбой вернуться в мою жизнь, Сирина. Я уверен, что меня снова ждет успех.
— Ты и твой успех! Ты ведь богатый человек, Пол, а это достаточное мерило успеха для кого угодно.
Он ничего не ответил и прижался к ее губам. Когда Энн пришла на следующее утро на работу, Пол не спросил, почему накануне вечером она не подождала, чтобы он отвез ее домой. Она яростно печатала и злилась на него и на себя, что позволяет ему причинять ей боль. Она ничего для него не значила. Он взял ее к Коре на уик-энд только в пику Сирине, и ей это следовало хорошенько помнить.
За три дня Энн перепечатала всю пьесу, пораженная, как далеко отошел он от первоначального замысла. Когда в среду днем Пол вошел в кабинет, через руку у него был перекинут плащ.
— У вас, наверное, пальцы отваливаются, — сказал он с легкой улыбкой. — Почему бы вам не работать немного помедленнее.
— Я хотела закончить ее побыстрее. Если вы подождете буквально минуту, вы получите законченную рукопись.
Он присел на ручку кресла и, закурив сигарету, ждал, пока она кончит печатать, вытащит из машинки последний лист и, приложив его к остальной пачке, передаст ему напечатанные листы.
— Прошу. Пьеса, к вашим услугам!
— Благодаренье небесам, она закончена! — Он перелистал страницы. — Если я немедленно отвезу ее на Куин-Стрит, то смогу заставить Билла отпечатать для меня типографски дюжины две экземпляров. Тогда в пятницу можно будет начать репетиции.
— Так быстро?
— В театре так дела и делаются. Одна пьеса сходит, другая приходит. Надеюсь только, что эта будет счастливее, чем последняя, которую они ставили в “Маррис-театре”.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52