Что за мерзкий народ! В них нет и капли крови тех, кто создавал эту великую цивилизацию. Бог знает, что там намешано, и арабского, и греческого и всякой дряни! Вы ищете тут древние города, а находите только грязные жалкие селения да бездну насекомых, к укусам которых нечувствительна только грубая кожа феллахов. Народишко, доложу я вам, ленив свыше всякой меры, к тому же плутоват и вороват! Поэтому зорко смотрите за всем, что есть с собою. Ничего не кладите на землю. Если вы смотрите арабу на руки, он украдет у вас ногами, зароет в песок и откопает, когда вы удалитесь.
– Как вы, однако, нехорошо говорите о здешних жителях! – подала голос Серафима Львовна, которой новый знакомец показался неприятным и подозрительным типом. И почему муж позволил ему присоединиться к их милой компании?
– Мадам, ваше негодование мне совершенно понятно. Я, признаться, тоже был заражен идеей приобщения к великой и загадочной цивилизации, к первозданной красоте и культуре. – Северов вздохнул и провел рукой по выцветшим русым волосам, коротко остриженным и местами весьма поредевшим. – Собственно, эта наивность взгляда и привела меня в эту дыру. Тут только шаг шагни в сторону от того, что известно всему миру, и тотчас же окунешься в подлинный нынешний Египет. А это, я вам доложу, премерзкое зрелище! Феллахи так бедны, что едят мясо только два раза в год по своим магометанским праздникам, по окончании своего поста. Круглый год они питаются сырым луком и дурным хлебом, испеченным на высушенном помете. Каково!
– Фу, какая гадость! – скривилась Зоя.
– Самые счастливые иногда могут позволить себе кислое молоко, сыр, мед и финики! – продолжал Северов. – А что представляют собой их жилища? Это скорей нора, землянка, в которой феллах и его семейство ютятся вместе со своей живностью – курами, гусями, козами.
– Как это, однако, досадно! – поморщился профессор. – Но, увы, весь мир поделен на цивилизованных людей, живущих в комфорте, и тех, для кого скотское состояние является естественным. Ужасно, ужасно обидно, что сия печальная участь постигла некогда великий и прекрасный народ!
– Да говорю же вам, что нынешние туземцы совершенно не являются потомками прошлых поколений. Вы на лица их поглядите и сравните с рисунками в гробницах. Вы увидите там совершенно иные физиономии. Нынешние несчастные живут на развалинах прошлого, совершенно не понимая их ценности. В некоторых хижинах вы найдете то лестницу с барельефами, выдранную из древнего храма, то кусок стены с иероглифами, употребленный для хлева, или увидите женщину, которая рубит хворост на перевернутой голове какого-нибудь Рамзеса! Не так давно я был в Эдфу. На плоской кровле древнего храма выросло целое селение. В ней они сделали отверстия и сбрасывают внутрь свой сор. Повсюду, повсюду вы увидите развалины и только развалины!
– Помилуйте, – перебил рассказчика Соболев, – коли тут все так отвратительно, так отчего бы вам не вернуться домой и не заняться своим прежним достойным делом?
Северов вздохнул:
– Вероятно, присутствует гадкая привычка жить среди туземцев. К тому же и денег нет, чтобы воротиться и начать все заново, и не ждет меня никто. Нет, впрочем. Не только это… – он задумался, словно бы решая, стоит ли ему говорить. И что-то в его интонации насторожило Соболева. – Видите ли, есть странные вещи, о которых мало кто знает, даже из тех, кто посвятил Египту всю жизнь. Так вот я и болтаюсь тут, в тайной надежде, может, я стану избранным и увижу то, что иногда можно увидеть.
Северов и Соболев вдруг очень внимательно посмотрели друг другу в глаза. Казалось, что они знают нечто особенное, неведомое всем остальным. Соболев неожиданно побледнел, вытер вспотевший лоб и хриплым от волнения голосом спросил:
– Вы не об Альхоре изволите говорить?
Северов чуть улыбнулся.
– Да-с, именно о нем!
– Вот оно что! – профессор откинулся на подушки. Ни кальян, ни кофе его уже не интересовали. Он был так взволнован, что у него даже задрожали руки и губы. Все общество молча и с недоумением ждало объяснений.
– Вот что, друзья мои, – с трудом собираясь с мыслями, произнес Соболев, – я никогда не рассказывал ни вам, ни моим студентам о том, что в некоторых древних источниках упоминается таинственный и загадочный город Альхор. Невозможно понять, в какой части Ливийской пустыни он находится. Он иногда является путникам в самых разных местах.
– Фата-моргана! – воскликнул Аристов, который до этого тоже не проронил ни слова. – Оптический обман. Мираж, преломление лучей в воздухе над пустыней.
– Я тоже так думал, – продолжал профессор. – Однако все сведения, а они очень скудны, рисуют нам реальное пребывание авторов в реальном городе. Правда, мертвом. Там нет людей. Он давно покинут, но там остались удивительные и странные произведения искусства. Некая непонятная «Сестра Ужаса». Что бы это могло быть? Может, еще один огромный сфинкс? Кроме того, все те, кому довелось там оказаться, упоминают о некой Белой львице, мистическом животном, а также странном знании, о возможности приобщиться к неведомому, к тому, что человеку в земной жизни не дано.
– И что же это за знание? – изумился Лавр.
– В том-то и дело, что те, кто оставил свои свидетельства, этой возможностью не воспользовались.
А от тех, кто рискнул, не осталось и следа. Последними, кому открылся Альхор, были два французских солдата из армии Наполеона. Они заплутали в пустыне, и вдруг перед их взором возникли развалины города. Не знаю, что там произошло, но вернулся только один солдат. Именно он и поведал о странном и страшном городе, о товарище, который, по его словам, отправился в преисподнюю. Солдат чудом выжил, но, как свидетельствовали доктора, разум его помутился и его рассказ не был принят серьезно.
Я читал об этом случае в одном малоизвестном научном издании. Признаться, меня вся эта история занимает чрезвычайно. Я верю и не верю одновременно, но мне кажется, что на этой древней земле мы действительно можем повстречать нечто недоступное нашему современному разуму. Но все же я всегда остерегался говорить с серьезными учеными на подобную тему, боясь прослыть шарлатаном. Репутация ученого, знаете ли, очень хрупкая вещь!
– Вы правы! – кивнул Северов, и выцветшие его глаза смотрели лукаво. – Поэтому искать Альхор должны люди свободные от предрассудков, условностей. По-хорошему авантюристы, не так ли, сударь? – обратился он к Аристову.
– С чего вы взяли, что мы с вами одного поля ягода? – брови Егора поползли вверх. Ему было неприятно это неожиданное единение с неизвестным проходимцем.
– Сразу видно, что вы тут немного посторонний, что ли. Взгляд у вас не такой как у тех, кто недавно покинул светскую гостиную или уютный кабинет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74
– Как вы, однако, нехорошо говорите о здешних жителях! – подала голос Серафима Львовна, которой новый знакомец показался неприятным и подозрительным типом. И почему муж позволил ему присоединиться к их милой компании?
– Мадам, ваше негодование мне совершенно понятно. Я, признаться, тоже был заражен идеей приобщения к великой и загадочной цивилизации, к первозданной красоте и культуре. – Северов вздохнул и провел рукой по выцветшим русым волосам, коротко остриженным и местами весьма поредевшим. – Собственно, эта наивность взгляда и привела меня в эту дыру. Тут только шаг шагни в сторону от того, что известно всему миру, и тотчас же окунешься в подлинный нынешний Египет. А это, я вам доложу, премерзкое зрелище! Феллахи так бедны, что едят мясо только два раза в год по своим магометанским праздникам, по окончании своего поста. Круглый год они питаются сырым луком и дурным хлебом, испеченным на высушенном помете. Каково!
– Фу, какая гадость! – скривилась Зоя.
– Самые счастливые иногда могут позволить себе кислое молоко, сыр, мед и финики! – продолжал Северов. – А что представляют собой их жилища? Это скорей нора, землянка, в которой феллах и его семейство ютятся вместе со своей живностью – курами, гусями, козами.
– Как это, однако, досадно! – поморщился профессор. – Но, увы, весь мир поделен на цивилизованных людей, живущих в комфорте, и тех, для кого скотское состояние является естественным. Ужасно, ужасно обидно, что сия печальная участь постигла некогда великий и прекрасный народ!
– Да говорю же вам, что нынешние туземцы совершенно не являются потомками прошлых поколений. Вы на лица их поглядите и сравните с рисунками в гробницах. Вы увидите там совершенно иные физиономии. Нынешние несчастные живут на развалинах прошлого, совершенно не понимая их ценности. В некоторых хижинах вы найдете то лестницу с барельефами, выдранную из древнего храма, то кусок стены с иероглифами, употребленный для хлева, или увидите женщину, которая рубит хворост на перевернутой голове какого-нибудь Рамзеса! Не так давно я был в Эдфу. На плоской кровле древнего храма выросло целое селение. В ней они сделали отверстия и сбрасывают внутрь свой сор. Повсюду, повсюду вы увидите развалины и только развалины!
– Помилуйте, – перебил рассказчика Соболев, – коли тут все так отвратительно, так отчего бы вам не вернуться домой и не заняться своим прежним достойным делом?
Северов вздохнул:
– Вероятно, присутствует гадкая привычка жить среди туземцев. К тому же и денег нет, чтобы воротиться и начать все заново, и не ждет меня никто. Нет, впрочем. Не только это… – он задумался, словно бы решая, стоит ли ему говорить. И что-то в его интонации насторожило Соболева. – Видите ли, есть странные вещи, о которых мало кто знает, даже из тех, кто посвятил Египту всю жизнь. Так вот я и болтаюсь тут, в тайной надежде, может, я стану избранным и увижу то, что иногда можно увидеть.
Северов и Соболев вдруг очень внимательно посмотрели друг другу в глаза. Казалось, что они знают нечто особенное, неведомое всем остальным. Соболев неожиданно побледнел, вытер вспотевший лоб и хриплым от волнения голосом спросил:
– Вы не об Альхоре изволите говорить?
Северов чуть улыбнулся.
– Да-с, именно о нем!
– Вот оно что! – профессор откинулся на подушки. Ни кальян, ни кофе его уже не интересовали. Он был так взволнован, что у него даже задрожали руки и губы. Все общество молча и с недоумением ждало объяснений.
– Вот что, друзья мои, – с трудом собираясь с мыслями, произнес Соболев, – я никогда не рассказывал ни вам, ни моим студентам о том, что в некоторых древних источниках упоминается таинственный и загадочный город Альхор. Невозможно понять, в какой части Ливийской пустыни он находится. Он иногда является путникам в самых разных местах.
– Фата-моргана! – воскликнул Аристов, который до этого тоже не проронил ни слова. – Оптический обман. Мираж, преломление лучей в воздухе над пустыней.
– Я тоже так думал, – продолжал профессор. – Однако все сведения, а они очень скудны, рисуют нам реальное пребывание авторов в реальном городе. Правда, мертвом. Там нет людей. Он давно покинут, но там остались удивительные и странные произведения искусства. Некая непонятная «Сестра Ужаса». Что бы это могло быть? Может, еще один огромный сфинкс? Кроме того, все те, кому довелось там оказаться, упоминают о некой Белой львице, мистическом животном, а также странном знании, о возможности приобщиться к неведомому, к тому, что человеку в земной жизни не дано.
– И что же это за знание? – изумился Лавр.
– В том-то и дело, что те, кто оставил свои свидетельства, этой возможностью не воспользовались.
А от тех, кто рискнул, не осталось и следа. Последними, кому открылся Альхор, были два французских солдата из армии Наполеона. Они заплутали в пустыне, и вдруг перед их взором возникли развалины города. Не знаю, что там произошло, но вернулся только один солдат. Именно он и поведал о странном и страшном городе, о товарище, который, по его словам, отправился в преисподнюю. Солдат чудом выжил, но, как свидетельствовали доктора, разум его помутился и его рассказ не был принят серьезно.
Я читал об этом случае в одном малоизвестном научном издании. Признаться, меня вся эта история занимает чрезвычайно. Я верю и не верю одновременно, но мне кажется, что на этой древней земле мы действительно можем повстречать нечто недоступное нашему современному разуму. Но все же я всегда остерегался говорить с серьезными учеными на подобную тему, боясь прослыть шарлатаном. Репутация ученого, знаете ли, очень хрупкая вещь!
– Вы правы! – кивнул Северов, и выцветшие его глаза смотрели лукаво. – Поэтому искать Альхор должны люди свободные от предрассудков, условностей. По-хорошему авантюристы, не так ли, сударь? – обратился он к Аристову.
– С чего вы взяли, что мы с вами одного поля ягода? – брови Егора поползли вверх. Ему было неприятно это неожиданное единение с неизвестным проходимцем.
– Сразу видно, что вы тут немного посторонний, что ли. Взгляд у вас не такой как у тех, кто недавно покинул светскую гостиную или уютный кабинет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74