И Шкуро, и Бредов, и "Добровольческая" армия, и армия Донская... Офицерские полки, кадровая военщина, лихие гусары и чванливые гвардейцы - дворянская косточка...
И Котовский повторил:
- Очень даже известно.
- Теперь дальше. В бане вас помыли? Чистое белье выдали? В смотре вы участвовали? Награды получили? Два дня отдыхали? Можно вас считать свежим пополнением?
- Определенно можно, - ответил, улыбаясь, Котовский. - Два дня! Это непозволительная роскошь. Два дня!
И котовцам было поручено сменить Третий Интернациональный полк, который отходил на отдых.
- Скажи, пожалуйста! - удивлялись котовцы, занимая позиции Интернационального полка. - Ведь вот кто они? Французы, конечно... ну и там англичане... Есть ведь среди них и англичане, товарищ командир, и немцы тоже? А поди ты - сознательные!
Савелий Кожевников заботливо осмотрел окопы. Сырые, но сделаны опытной рукой.
- Что ж, - рассуждал он, - здесь, безусловно, воевать сподручнее, здесь тебе и окопы, и всякое устройство, опять же тыл.
Восточная часть Новой Гребли занята офицерским батальоном противника - восемьсот штыков при двенадцати пулеметах "максим". Кубанская батарея на восточном берегу реки Здвиж.
Котовцы начали с того, что заняли с боем западную часть села. За остальную часть села противник цепко держался.
Теперь две воюющие стороны разделял один ряд деревенских дворов, с плетнями, курятниками и овинами.
Противник не заметил смены, по-прежнему полагал, что имеет дело с бойцами Интернационального полка.
Ночью он повел атаку. Атаку отбили, но действовали без нажима, с прохладцей, чтобы не рассеять заблуждения противника.
В следующую ночь одиннадцать раз атаковались позиции котовцев.
Каждому бойцу выдано по пяти патронов. Маловато, но достаточно, чтобы победить. Котовский приучил к экономии. Он внушал бойцам: если мало у тебя, бери у врага. Капиталисты поставляют белогвардейцам много оружия. Бей врага его же оружием!
Миша Марков, конник без коня, после гибели Мечты отпросившийся в пехотную роту, уже сделал два выстрела, и двое упали на той стороне. Привыкли там, что по ним мало стреляют, и свободно разгуливали по брустверу.
Марков лежал на животе.
Земля была влажная. Быстро смеркалось, и высыпали звезды на небе.
Пулемет строчил где-то слева. Но и это не нарушало величественного спокойствия природы.
Чертовски хотелось курить. В Житомире выдали махорку, по две пачки на человека. Во рту накоплялась слюна. Марков сплевывал.
Рядом лежал Савелий. Он все расспрашивал о Киеве:
- Что, ничего город? Ну вот с Одессу или как?
Марков рассеянно слушал. Савелий все удивлялся, как много настроено городов. Савелию хотелось, чтобы и Марков тоже удивлялся этому. Но Марков не удивлялся.
- А за Киевом что? А река здесь какая?
- Днепр.
- Здорово! И песни про него поют, а мы его форсировать будем!
- Сражений здесь хватало. Город-то седой.
И Миша сам вдруг почувствовал волнение. Седой! Дед городов русских!
Здесь шли полчища печенегов. Под Овручем пал в бою прославленный князь Олег. Здесь шли в кольчугах. Рубили мечом.
"Кровавые берега Немига не зерном засеяны, засеяны костьми русских сынов... Печалью взошел этот посев на русской земле... На Немиге стелют снопы из голов, молотят булатными цепами, на току жизнь кладут, веют душу от тела..."
Марков подумал, что, может быть, завтра и он... Подумал светло, с грустной гордостью.
Звезды дрожали в небесах, как слезы на ресницах. Марков думал:
"До того сладостно жить, что не жалко даже умереть".
Видения былого носились перед его взором. Скрещивались копья. Стрелы, пущенные тугой тетивой, свистели в воздухе. Шел Батый. Один за другим города закрывали крепостные ворота. Бились до последнего. Умирали, чтобы воскреснуть...
Какая короткая ночь! Вот она и кончается. Звезды гаснут...
Марков крепко сжимает винтовку. Сегодня наступление.
Марков расстегивает ворот гимнастерки. Двигает пальцами ног, с удовольствием ощущая новую подметку: только что выдали на бригаду "мозаичные" ботинки, изготовленные из обрезков кожи. А некоторые получили тяжелые армейские бутсы, почему-то все на одну ногу: видимо, на другую ногу засланы на другой фронт.
- Покурить бы! - вздыхает Марков.
- Нельзя, - отзывается Кожевников, - по уставу не положено. Вспышка спички видна за километр, огонек папиросы - за триста метров.
- Знаю.
Бой заглох. Дроздовцы решили выспаться, у них тоже готовили наступление. Они наметили наступление на полдень, с подходом резервов. Разведке Котовского удалось это разузнать. И Котовский решил ударить по врагу на рассвете.
"Час иногда может решить дело", - размышлял он.
Дроздовцы не сомневаются в победе. Ведь, по слухам, Деникин... Да и все газеты, все приказы в один голос твердят о близком конце коммунистов и белая и иностранная печать. Может быть, белая печать была повинна в беспечности дроздовцев?
2
В Киеве, на Крещатике, движение. Ярко освещены кафе. Улицы кишат военными. Много духовенства, черных медлительных старух. В церквах горят свечи, идет богослужение. У церковных оград нищие - совсем как в мирное время!
В кондитерских полно народу. Битком набиты и кавказские "Шашлычные", и увеселительные сады "Буфф" и "Трокадеро". Кишмя кишат притоны, кафешантаны и публичные дома.
В Киев съехалось множество самого разнокалиберного сброда.
Становые пристава и бакалейные торговцы, фабриканты, действительные статские советники, русская знать и придворная аристократия, издатели либеральных газет и газет черносотенных, артисты, художники, поэты, чиновники, архиереи, шпионы и контрразведчики, американские бизнесмены и немецкие коммерсанты, проститутки и настоятельницы монастырей...
И огромное количество военных - русских, французских, румынских, польских... И огромное количество агентов полиции, провокаторов, темных личностей...
И все они хотят наживы, торгуют бриллиантами и вагонами кожи, валютой и женщинами, акциями сахарных трестов и министерскими портфелями...
Торгуют и тут же вспрыскивают торговые сделки около буфетных стоек...
Полуголых танцовщиц сменяют прыщавые, в вышитых рубашках балалаечники... И кто-то за столиком, где в шпроты воткнуты окурки и по скатерти разлито красное вино, декламирует сквозь икоту:
Будь же проклят. Ни стоном, ни взглядом
Окаянной души не коснусь,
Но клянусь тебе ангельским садом,
Чудотворной иконой клянусь
И ночей наших пламенным чадом
Я к тебе никогда не вернусь!
Официант, лавируя, несет поднос с двумя порциями шницеля, фруктами и замороженным шампанским.
Пьяная компания офицеров нестройно горланит:
Да будет бессме-ертен твой царский род,
Да и-им благоде-енствует русский народ!
Бледный, со страшными, безумными глазами капитан дирижирует вилкой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175