Доклад взорвался в управлении, как бомба. Зазвонили телефоны, полетели депеши... Забегали по кабинетам интенданты...
И когда эшелоны бригады подкатывали к платформе вокзала в Смоленске, там уже точно знали, сколько бойцов в каждом вагоне прибывающего эшелона. Соответственно с этим на перроне были разложены кучами новые, со складов, валенки, полушубки, шапки, гимнастерки, ватные брюки и полные комплекты вооружения. Возле каждой кучи имущества стояли наготове люди. У них были припасены и торбы овса.
Эшелон подошел, остановился.
- Получай!
В каждый вагон летят валенки и полушубки, хлеб и овес...
- Никто не остался неодетым? Оружия достаточно? Товарищи командиры, как обстоит дело у вас? Все в порядке?
- Нельзя ли напоить коней?
Отправление. Свисток паровоза. И дальше летит эшелон, на север, в город немеркнущей славы.
Строгий приказ - эшелоны не задерживать. Свисток. Семафор открыт. Дальше! Мелькают станции, березовые рощи... Бойцы в новом обмундировании, совсем иной облик.
Бологое... Детское Село... Парки. Липовые аллеи. Старинные купола и дворцы.
8
Котовский выстроил полки. Объезжая их, вглядывался в лица бойцов и говорил:
- Великая честь выпала на нашу долю. Нам дана возможность сражаться на величайшем и почетнейшем фронте - защищать Петроград! И мы с честью выполним боевую задачу. Красный Питер вечно будет красным, советским городом. Юденича и его белую банду сотрем с лица земли!
И несмотря на то что говорил он обыкновенные слова, и те именно слова, которые и ожидали от него услышать, самый голос его и его облик, который привыкли видеть во всех опасных сражениях как неопровержимое доказательство победы, - все порождало уверенность, что так оно и должно быть, как говорил командир.
Поскрипывал снег под ногами. Деревья стояли в инее. Зима!
- А что, большие морозы бывают в Питере?
- Нет, вы мне скажите: Юденич... это что же за Юденич?
- Обыкновенно: генерал.
- Скажи, пожалуйста! Бьем, бьем - и все новые появляются!
- Сказано - гидра. Гидра и есть.
...Основной удар Юденичу питерские рабочие нанесли еще до приезда бригады. Были брошены в бой части особого назначения, отряды коммунистов... Юденич и митрополит Владимир, созерцавшие в бинокль столь близкий и желанный Петроград, еле выскочили из рук подоспевших красных курсантов. Теперь кавалеристы Макаренко и Няги гнали разбитые части противника до самого Ямбурга.
- Хороший генерал этот Юденич! - ликовал Няга. - Замечательно быстро бегает, еле догонишь!
Разместили бригаду в казармах лейб-гвардии.
Отгремели бои. Остатки разбитой армии Юденича убрались восвояси. Тишина. Детскосельские парки запушены снегом.
А ведь явились сюда юденичские полчища как триумфаторы. Впереди войск ехали подводы с белыми булками. Булки бросали в толпу. Дескать, мы вам несем сытую жизнь и благополучие!
9
Не сразу заметили, что у Котовского пылающее жаром лицо, с лихорадочным блеском глаза. После настойчивых просьб он согласился измерить температуру. Тридцать девять и пять десятых!
Болезнь приковала к больничной койке...
Бригада ушла на деникинский фронт, а Котовский остался. Это было дико. Котовцы без своего командира! Котовский спорил с докторами, требовал, чтобы дали военную карту, чертил по ней красным карандашом, набрасывался на свежие газеты...
- Доктор, вы знаете, что такое город Балта? Балта славилась торговлей сальными свечами и арбузами. Занимает первое место в мире по непролазной грязи. Мы прошли через нее в эту сторону, теперь должны пройти, преследуя врага, в направлении к югу!
- Вы больны, дорогой, у вас крупозное воспаление легких. Это тяжелая болезнь, и вы должны все мысли и все усилия направить на то, чтобы прежде всего выздороветь. А все эти Балты и все ваши походы - это позже. Каждому овощу свое время.
- Как же я болен, когда я даже делаю гимнастику?
- И напрасно. И какие бы то ни было обливания вам категорически запрещены.
- Неловко мне хворать, не так я устроен. Если бы бойцы моей бригады увидели, как я сижу с градусником под мышкой... Неужели вы не понимаете? Не к лицу мне хворать!
- А знаете ли вы, что сегодня справлялись о вашем здоровье и требовали, чтобы вас поскорее вылечили? И продукты для поднятия ваших сил присланы. Это рабочие Путиловского завода присылали делегацию с подарками, только я их в палату не пустил.
Котовский был взволнован:
- Н-неужели так з-заботятся? И как же вы не пустили? Как жаль, что я не знал!
Не в силах улежать в постели, Котовский тащился к замерзшему окну, дышал на него, пока не образовывалась наконец круглая проталинка, пытался что-нибудь разглядеть. Видны были только крыши.
Как же бригада без него? Нужно сражаться! Вон сколько их!.. Навалились!.. В атаку!!
Дым застилает окно. Нет, это, видимо, от температуры... Жарко и дышать нечем...
...В середине декабря доктор сказал:
- Ну вот вы и поправляетесь. Железный организм у вас, батенька!
Через три дня Котовский выписался из больницы и отправился догонять бригаду.
Стояла белоснежная, в сугробах и инее, кудрявая зима.
10
Осень окрасила золотом деревья в Прохладном. Пурпурные, ярко-желтые и совсем темные, почти траурные листья шуршали на главной аллее, ведущей к сиротливой, никому не нужной купальне.
Люси бродила по этой листве, отшвыривая кончиком туфли листья клена. Потом направлялась к дому, приставала с вопросами к княгине, которая раскладывала сложный пасьянс, сбивалась и сердилась:
- Не мешай!
- Мама, а почему он не пишет?
- Отстань, дорогая, ты меня спутала. Ну не пишет, не пишет - и напишет...
- А если послать запрос?
- Куда запрос? Кому запрос?
Вот и совсем облетели листья... Говорят, что помещики снова спешно уезжают за границу. Говорят, что по всей Украине движутся партизанские отряды. Говорят, что Деникин разбит под Орлом.
Люси бродила как неприкаянная по комнатам, куталась в пуховый платок...
- Мама, мне скучно!
Садилась за рояль, начинала "Песню гондольеров" Мендельсона, перелистывала толстую тетрадь с нотами... "Сентиментальный вальс" Чайковского... "Ноктюрн" Шопена... "Матчиш"... Вальс "Оборванные струны"...
Захлопывала крышку рояля.
- Мама, он, наверное, совсем не приедет!
И он не приехал.
Вместо него приехал незнакомый человек. От него пахло овчиной.
Он сказал:
- Мне поручено передать, чтобы вы капитана Бахарева Юрия Александровича не ждали.
- Как так не ждала?!
- Убит. Вы не расстраивайтесь. Вы его жена?
Люси молчала. А незнакомец, напротив, разговорился. Она слушала, что говорит этот человек, но отвечать не могла. И плакать не могла. Она смотрела изумленно: как он может, этот человек, так спокойно, так просто говорить "убит"? Это ложь! Юрий не может быть убит! Он должен жить... Он так мечтал жить, с ней жить!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175