Медленно, не потревожив пленки, поднялась копия хозяйки, перегнулась
в соседнюю яму, неслышно шепча что-то успокаивающее, уложила бьющийся
скелет, сложила ему на груди фаланги пальцев, пристроила к обнажившейся
челюсти колтун бороды, потом, слепо скользнув по Антону закрытыми глазами,
вернулась в свою могилу, замерла в покойной благостной неподвижности.
- Старички мои родимые, - произнесла хозяйка. - Жили себе, а потом
померли. Сирота я.
Хозяйка ухватила бесчувственного Антона за руку, повела в башню.
Антон шел, старательно переставляя ноги. Потом сказал:
- Нельзя так.
- Чего нельзя, гость дорогой? - всполошилась хозяйка.
- Нельзя могилы открытыми оставлять, - назидательно произнес Антон, -
а то как же получается - такое на всеобщее обозрение? А если дети увидят?
И вообще - нельзя!
"Что-то я не то говорю", - устало отметил он про себя.
Но старушка ничуть не была ни удивлена, ни возмущена.
- Так они же закрыты! - воскликнула она и потащила Антона обратно.
Больше всего не хотел Антон возвращаться в склеп, но шел послушно, не
имея сил сопротивляться. Хозяйка подтолкнула его к проему. Все три могилы
были наглухо задвинуты тяжеленными черными плитами, которых еще минуту
назад не было и в помине.
- Ну как, нравится? - спросила хозяйка, выглядывая из-за плеча.
- Нравится, - попугаем отозвался Антон.
- Одно беда, гостенек, с родителем-то с третьим, как быть? Придет,
сердечный, а могилка-то заперта...
Антон молча двинулся в уличное пекло. Он вдруг осознал себя не просто
действующим лицом неприятной комедии, а человеком, с которым все это
происходит. Исчезновения, башни, двойники, ожившие мертвецы. Даже если
предположить, что он сошел с ума, то такая яркая галлюцинация запросто
убьет его. Где-то поблизости бродит еще один "родитель"... Антон
затравлено огляделся: никого, лишь мужчина с папкой вновь пересекает
площадь; парусиновый пиджак на спине потемнел от пота. Может быть - он?
- Это наш председатель совхоза, - певуче пояснила хозяйка. - Все по
делам, горемычный, торопится, и не отдохнет никогда...
Антон оторвался от голоса, нырнул в башню. Магна сказала ему сидеть
здесь, наружу не выходить и ни с кем кроме тетки не разговаривать. Однако,
родственнички у нее - не приведи господь! И впрямь Monstrum magnum -
великое чудище! В самый раз подгадал он со своей этимологией. А с чего он
взял, что здесь будет в безопасности? Магна сказала? Так она еще сказала
две недели ждать... И вообще, может это вовсе и не она звонила...
Антон подошел к телефону, решительно набрал 02. Трубку сняли.
- Милиция? - спросил Антон.
- Во псих! - произнес в ответ дребезжащий голос, и загудел отбой.
Звонить не имело смысла.
Антон опустился на кушетку, тут же вскочил, присев на корточки,
заглянул в пыльную темноту под сиденьем, сунулся под кровать, под стол.
Кто скажет, откуда может появиться очередная напасть?
Переступая дрожащими ногами, Антон подошел к выходу. Никого. Антон
глубоко вздохнул и, пригнувшись, перебежал через площадь. Надо уходить
отсюда, пока его никто не видит. Потом может оказаться поздно.
Зацепившись штаниной за штакетину, он полез через забор и поскакал
между грядок. С той стороны огорода тоже торчала ограда. Беглец преодолел
ее и очутился во дворе дома. На мгновение возникла мысль постучать уже не
в ставень, а в двери дома и расспросить о дороге, но Антон отверг
искушение и направился дальше. Он заносил ногу, чтобы лезть через
следующий заборчик, когда из будки возле дома выползла собака.
- Вор пришел, - сказала собака.
Псина была здоровая, настоящий волкодав, но вместо морды приветливо
улыбалось человеческое лицо.
- Радость-то какая - вор пожаловал! - говорила собака, торопливо
стягивая цепь.
Антон взвизгнул и, прочертив штакетником пузо, свалился в гряды. Он
мчался, сминая плантации кинзы и помидор, сигал через заборы, и в каждом
дворе число преследователей увеличивалось, уже целая свора с заливистым
лаем неслась по пятам. Лишь первая из собак оказалась с человеческим
лицом, остальные были обычными лохматыми зверюгами, они неслись, чуть
видные в стремительно сгущавшихся сумерках, лишь клыки блестели в свете
молодой чуть народившейся луны.
Антон уже ничего не соображал, он задыхался, сердце колотилось в
горле, наполняя горечью рот. Ноги подкашивались, но еще несли его,
движимые одним животным ужасом.
- Вор! Вор! - взлаивали за спиной псы.
Огороды резко кончились, впереди встал темный контур башни. Антон,
едва не сбив с ног бредущего председателя, вкатился в проход. Краем глаза
он еще успел заметить, что псы с людоликим вожаком рвут председателя
совхоза, а тот слабо орет и отмахивается кожаной папкой. Покружив по
комнате, Антон залез в шкаф и попытался закрыться изнутри.
Дверцу шкафа неожиданно и сильно дернули, Антон вывалился наружу.
Перед ним стоял насупленный председатель. Свою потрепанную папку он держал
двумя руками словно дубину.
- Гражданка Монструм здесь проживает? - спросил он.
- Я... не знаю... - выдавил Антон.
- Вот как? - председатель уселся на оттоманку. - А вы, кто,
собственно будете?
- Я... живу тут, - Антон не знал, как объясняться. - Гость я. Я в
экспедиции был и заблудился. Скажите, как мне назад попасть?
- Ясно... - протянул председатель и раскрыл папку. - Гость, значит.
За свет она, получается, не платит, а квартиру, видите ли, сдает. Сколько
вы ей, выходит, в сутки отдаете?
- Да нисколько! - закричал Антон. - Я здесь случайно. Мне в лагерь
надо.
- Так она, выясняется, случайным людям сдает, да еще, так сказать,
лагерникам! А потом, спрашивается, почему в поселке хулиганства
происходят? - председатель поглядел на разодранный рукав пиджака. -
Кому-то, стало быть, неизвестно, что собак с цепи вечером спускают.
Обнаруживается, что кое-кто днем спускает - и нате вам, пожалуйста! -
председатель ткнул папкой в тьму на улице. - А я еще, к вашему сведению,
не обедал.
- А я и не завтракал, - сказал Антон. Страх перед председателем
прошел, Антон понимал, что этот человек ничем ему не повредит и не
поможет. - Вы бы, лучше, чем с бумажками гулять, разобрались, что у вас
происходит. Мертвецы бродят, собаки разговаривают...
- Раз бродят, - отрезал председатель, - следовательно, им позволено.
Не иначе, как мною и позволено, ибо я тут председатель совхоза, и без
моего ведома здесь бродить, пардон, нельзя.
- Вошь ты затухлая, а не председатель! - заорал вдруг Антон. - Гады
вы все, гады!
1 2 3 4 5 6 7