Он незаметно подошёл и стоял рядом. – Люди ценят таких коней на вес золота, их обычно дарят королям и высшей знати. Хаятэ, безопаснее будет как можно скорее сменить его на обычную лошадь.
– Безопаснее?
– Для вас безопаснее, – пояснил тавр. – Ради Куросао любой кочевник не задумываясь пойдёт на убийство, тем более дракона. Я бы предоставил вам другого коня, но в общине лошадей нет.
Я задумалась. Куросао был замечательным конём, но взять его на остров я не могла. А слова об опасности имели смысл…
– Пожалуй, я подумаю над вашим советом, – медленно сказала я. – Тотчигин, вы оказали мне неоценимую помощь. Скажите, чем я могу отплатить за доброту?
– За доброту не следует платить, – улыбнулся полуконь. – Лучшей благодарности, чем ваши слова, нам не надо. Я помолчала.
– Спасибо вам, Тотчигин. Большое спасибо. Он рассмеялся.
– Вам спасибо за посещение. У нас довольно однообразная жизнь, а вы, драконы, всегда приносите свежий ветер на своих крыльях. Я встрепенулась.
– Тотчигин, вам известны другие… драконы? Такие же, как я?
– Не сказать, чтобы я был с ними лично знаком, – заметил тавр, – однако в двух днях пути на юго-запад есть гора, где, как я слышал, живёт пара зелёных драконов. Незадолго до вашего появления мимо общины как раз проехал отряд охотников, собиравшихся их убить.
– Как убить?! – я подпрыгнула от неожиданности.
– Вдали от гор, драконы очень рискуют, – вздохнул Тотчигин. – Жители Степи часто охотятся на них ради шкур, мяса, зубов и магических принадлежностей. Несколько секунд я пыталась закрыть пасть.
– Вот, значит, как… – на руках сами собой выдвинулись когти. – Тотчигин, мне пора. Спасибо за гостеприимство ещё раз! – я вскочила на коня.
– Подождите! – тавр догнал Куросао и побежал рядом, – Вот, я нарисовал её утром… Он протянул лист пергамента с наброском карты.
– Здесь обозначен и путь к морю, и горы на юго-западе. Возьмите, Хаятэ. И… – Тотчигин улыбнулся. – …вспоминайте о нас, когда вернётесь домой.
Я молча смотрела, как серый в яблоках тавр направился прочь. Он мог бы ничего не говорить, я и так запомню эти дни на всю жизнь.
Тошиба встретил меня радостным воплем. Не сходя с коня, я подхватила свой лук и тигрёнка, стегнула Куросао хвостом и вынеслась в степь. За спиной слышался весёлый смех просыпающихся тавров.
И только час спустя, когда селение уже скрылось за холмом, я вдруг поняла, что ни разу не видела там детей.
Глава 7: Похитители
Атака набирает силу. Клин закованных в броню низкорослых воинов двигается по полю битвы, давя раненых, отшвыривая мёртвых, обращая в бегство живых. Мелькают клинки, звон оружия и дикий крик висит над ристалищем.
Небольшой отряд безумцев пробует преградить дорогу стальному клюву. Их всего двадцать, светловолосых, стройных и гибких, в узорчатой белой броне, с колчанами на бёдрах и маленькими боевыми луками в руках. Все двадцать знают, что умрут. Их узкие, прекрасные лица уже тронуты печатью обречённости.
Железный клин не останавливается: впереди – ворота цитадели, переломный пункт сражения, если её удастся захватить – противник обречен. Земля ощутимо дрожит, когда двести закованных в броню гномов шагают нога к ноге, сдвинув тяжёлые щиты так, что между ними и стрела не проскочит.
Вокруг клюва продолжается битва; лёгкая конница добивает пехотинцев врага, сделавших вылазку в отчаянной попытке подрубить подъёмный мост. Со стен крепости летят стрелы, их запасы у осаждённых уже подходят к концу и стрелять продолжают только лучшие. Но даже они не в силах пробить защиту стального клюва: стрелы бессильно отлетают от щитов, что держат над головами гномы внутри клина.
Командир отряда, обречённого на смерть, в тоске оглядывается на цитадель. Если бы, о, если бы они могли поднять мост! Но тяжёлая цепь бессильно свисает в ров. Её перебила огромная стрела из баллисты в самом начале атаки, и хотя защитники сумели поджечь машину, своё дело она уже сделала. Проклятый гордец, комендант крепости, не слушал ветеранов; он приказал строить подъёмный мост из вековых стволов каменного дерева, и сейчас, наверно, бъётся головой о стену, сознавая ошибку – такой настил не разрубишь, не сожжёшь. Враги пройдут как на параде…
Но больше ждать нельзя, гномы уже близко. Командир единым движением выхватывает из колчана пять стрел и вонзает в землю перед собой. Опускается на колено. Посылает последний взгляд небу, солнцу, ветру. И внезапно улыбается.
На миг перед эльфом мелькает лицо дочери – она там, в цитадели. Её тоже ждёт смерть, но он этого уже не увидит. В следующий раз эльф встретится с семьёй за гранью бытья, в чертогах Единого, а сейчас… Сейчас надо исполнить долг до конца.
– Элеран айанаэ! – звонкий голос командира легко перекрывает стон битвы. Все двадцать эльфов, как один, опускаются на колено и вместе, разом, натягивают луки. Двадцать стрел метят в щит рослого гнома во главе клюва. Время на миг замирает.
…И взрывается криком пронзаемого воздуха! Звук поющих луков ни с чем нельзя спутать. Сила удара такова, что гнома сбивает с ног и отбрасывает на несколько шагов вглубь клина. Треснувший щит со звоном летит в сторону.
Прежде чем товарищи раненого успевают перекрыть брешь, луки звенят вторично, и шесть гномов с криками боли падают под ноги идущим позади. Но щиты вновь сдвигаются, и клин продолжает неумолимо приближаться, сотрясая землю чеканным шагом. Теперь в размеренном дыхании гномов чувствуется бешенство.
Внезапно раздаётся гортанная команда и клюв, ни на миг не размыкая щитов, переходит на бег. Воины в центре несут раненных и убитых.
Эльфы успевают ещё трижды дать залп, однако теперь гномы держат щиты под углом. Со стен цитадели на атакующих градом сыплются стрелы, ещё четверо погибают, прежде чем клин достигает подъёмного моста. Но наконец гномы ступают на могучие брёвна, и тогда, впервые с начала боя слышится страшный боевой клич:
– Хаз модан!!! – И воздух кричит, рассекаемый сотней боевых топоров.
На высокой башне, одна, в развевающейся белой тоге стоит юная эльфийка. Ей не больше девятнадцати; много лет она умоляла отца позволить ей стать райдером, наездником грифона, и наконец, неделю назад он согласился. Эльф взял дочь на границу Элирании, чтобы она сама могла выбрать пернатого спутника…
Эльфийка неподвижно стоит на башне и смотрит, как далеко внизу, у моста, гибнет её отец. Она не успела выбрать себе партнёра – все десять молодых грифонов из крепости в первый же день войны были посланы к столице, где атаку возглавили ужасные драконы. Один из этих беспощадных зверей, огненно-красный, черноокий, сейчас стоит в отдалении на холме: с его спины какой-то офицер руководит штурмом.
«Кто из нас больше виновен в войне?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116
– Безопаснее?
– Для вас безопаснее, – пояснил тавр. – Ради Куросао любой кочевник не задумываясь пойдёт на убийство, тем более дракона. Я бы предоставил вам другого коня, но в общине лошадей нет.
Я задумалась. Куросао был замечательным конём, но взять его на остров я не могла. А слова об опасности имели смысл…
– Пожалуй, я подумаю над вашим советом, – медленно сказала я. – Тотчигин, вы оказали мне неоценимую помощь. Скажите, чем я могу отплатить за доброту?
– За доброту не следует платить, – улыбнулся полуконь. – Лучшей благодарности, чем ваши слова, нам не надо. Я помолчала.
– Спасибо вам, Тотчигин. Большое спасибо. Он рассмеялся.
– Вам спасибо за посещение. У нас довольно однообразная жизнь, а вы, драконы, всегда приносите свежий ветер на своих крыльях. Я встрепенулась.
– Тотчигин, вам известны другие… драконы? Такие же, как я?
– Не сказать, чтобы я был с ними лично знаком, – заметил тавр, – однако в двух днях пути на юго-запад есть гора, где, как я слышал, живёт пара зелёных драконов. Незадолго до вашего появления мимо общины как раз проехал отряд охотников, собиравшихся их убить.
– Как убить?! – я подпрыгнула от неожиданности.
– Вдали от гор, драконы очень рискуют, – вздохнул Тотчигин. – Жители Степи часто охотятся на них ради шкур, мяса, зубов и магических принадлежностей. Несколько секунд я пыталась закрыть пасть.
– Вот, значит, как… – на руках сами собой выдвинулись когти. – Тотчигин, мне пора. Спасибо за гостеприимство ещё раз! – я вскочила на коня.
– Подождите! – тавр догнал Куросао и побежал рядом, – Вот, я нарисовал её утром… Он протянул лист пергамента с наброском карты.
– Здесь обозначен и путь к морю, и горы на юго-западе. Возьмите, Хаятэ. И… – Тотчигин улыбнулся. – …вспоминайте о нас, когда вернётесь домой.
Я молча смотрела, как серый в яблоках тавр направился прочь. Он мог бы ничего не говорить, я и так запомню эти дни на всю жизнь.
Тошиба встретил меня радостным воплем. Не сходя с коня, я подхватила свой лук и тигрёнка, стегнула Куросао хвостом и вынеслась в степь. За спиной слышался весёлый смех просыпающихся тавров.
И только час спустя, когда селение уже скрылось за холмом, я вдруг поняла, что ни разу не видела там детей.
Глава 7: Похитители
Атака набирает силу. Клин закованных в броню низкорослых воинов двигается по полю битвы, давя раненых, отшвыривая мёртвых, обращая в бегство живых. Мелькают клинки, звон оружия и дикий крик висит над ристалищем.
Небольшой отряд безумцев пробует преградить дорогу стальному клюву. Их всего двадцать, светловолосых, стройных и гибких, в узорчатой белой броне, с колчанами на бёдрах и маленькими боевыми луками в руках. Все двадцать знают, что умрут. Их узкие, прекрасные лица уже тронуты печатью обречённости.
Железный клин не останавливается: впереди – ворота цитадели, переломный пункт сражения, если её удастся захватить – противник обречен. Земля ощутимо дрожит, когда двести закованных в броню гномов шагают нога к ноге, сдвинув тяжёлые щиты так, что между ними и стрела не проскочит.
Вокруг клюва продолжается битва; лёгкая конница добивает пехотинцев врага, сделавших вылазку в отчаянной попытке подрубить подъёмный мост. Со стен крепости летят стрелы, их запасы у осаждённых уже подходят к концу и стрелять продолжают только лучшие. Но даже они не в силах пробить защиту стального клюва: стрелы бессильно отлетают от щитов, что держат над головами гномы внутри клина.
Командир отряда, обречённого на смерть, в тоске оглядывается на цитадель. Если бы, о, если бы они могли поднять мост! Но тяжёлая цепь бессильно свисает в ров. Её перебила огромная стрела из баллисты в самом начале атаки, и хотя защитники сумели поджечь машину, своё дело она уже сделала. Проклятый гордец, комендант крепости, не слушал ветеранов; он приказал строить подъёмный мост из вековых стволов каменного дерева, и сейчас, наверно, бъётся головой о стену, сознавая ошибку – такой настил не разрубишь, не сожжёшь. Враги пройдут как на параде…
Но больше ждать нельзя, гномы уже близко. Командир единым движением выхватывает из колчана пять стрел и вонзает в землю перед собой. Опускается на колено. Посылает последний взгляд небу, солнцу, ветру. И внезапно улыбается.
На миг перед эльфом мелькает лицо дочери – она там, в цитадели. Её тоже ждёт смерть, но он этого уже не увидит. В следующий раз эльф встретится с семьёй за гранью бытья, в чертогах Единого, а сейчас… Сейчас надо исполнить долг до конца.
– Элеран айанаэ! – звонкий голос командира легко перекрывает стон битвы. Все двадцать эльфов, как один, опускаются на колено и вместе, разом, натягивают луки. Двадцать стрел метят в щит рослого гнома во главе клюва. Время на миг замирает.
…И взрывается криком пронзаемого воздуха! Звук поющих луков ни с чем нельзя спутать. Сила удара такова, что гнома сбивает с ног и отбрасывает на несколько шагов вглубь клина. Треснувший щит со звоном летит в сторону.
Прежде чем товарищи раненого успевают перекрыть брешь, луки звенят вторично, и шесть гномов с криками боли падают под ноги идущим позади. Но щиты вновь сдвигаются, и клин продолжает неумолимо приближаться, сотрясая землю чеканным шагом. Теперь в размеренном дыхании гномов чувствуется бешенство.
Внезапно раздаётся гортанная команда и клюв, ни на миг не размыкая щитов, переходит на бег. Воины в центре несут раненных и убитых.
Эльфы успевают ещё трижды дать залп, однако теперь гномы держат щиты под углом. Со стен цитадели на атакующих градом сыплются стрелы, ещё четверо погибают, прежде чем клин достигает подъёмного моста. Но наконец гномы ступают на могучие брёвна, и тогда, впервые с начала боя слышится страшный боевой клич:
– Хаз модан!!! – И воздух кричит, рассекаемый сотней боевых топоров.
На высокой башне, одна, в развевающейся белой тоге стоит юная эльфийка. Ей не больше девятнадцати; много лет она умоляла отца позволить ей стать райдером, наездником грифона, и наконец, неделю назад он согласился. Эльф взял дочь на границу Элирании, чтобы она сама могла выбрать пернатого спутника…
Эльфийка неподвижно стоит на башне и смотрит, как далеко внизу, у моста, гибнет её отец. Она не успела выбрать себе партнёра – все десять молодых грифонов из крепости в первый же день войны были посланы к столице, где атаку возглавили ужасные драконы. Один из этих беспощадных зверей, огненно-красный, черноокий, сейчас стоит в отдалении на холме: с его спины какой-то офицер руководит штурмом.
«Кто из нас больше виновен в войне?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116