— Очень мило с вашей стороны, ваша милость, — ответил Ралей, с улыбкой разглядывая комичную фигуру мэра. — Очень мило. Не присядете ли, не выпьете ли с нами вина? Мой… друг и я, мы ужинаем.
На столе для мэра не оказалось кубка, но прежде чем Ралей успел распорядиться, сам «его милость» подошел к двери и прокричал распоряжение. И когда оно было выполнено и вино разлили по бокалам, главный гражданин города Тенмора устроился у окна на виду у всех так, чтобы те, кто был ниже его по положению, могли наблюдать, как он свободно общается с великими мира сего. Тогда они, может быть, поймут, что их мэр не простой человек, а это, в свою очередь, подвигнет твердолобый городской совет провести в жизнь его решение о запрете мусорной свалки на Кук-стрит. Он потягивал свое винцо, привставая и расплываясь в улыбке при каждом взгляде Ралея на него.
Сэр Уолтер, хотя и чувствовал усталость после славного, но тяжелого дня скачки на свежем деревенском воздухе, был доволен оказанным ему приемом в «Одиноком быке», восхищен ужином и всем на свете, а потому осыпал гостя любезностями, и маленький толстяк был вне себя от полученного удовольствия.
— Когда бы мы знали, сэр Уолтер, когда бы мы только знали, мы оказали бы вам достойный прием и предложили бы мой небогатый, но гостеприимный дом к вашим услугам. А как обрадовалась бы моя жена, как бы она обрадовалась!
— Я тоже бы обрадовался.
О, если бы при этом присутствовали Эдмунд, или Уилл, или Лиз: любой из них, перехватив его взгляд, не мог бы не оценить его иронию. А если бы была королева… она не меньше других позабавилась бы.
Тем временем толстячок, взбодренный выпитым вином, решился приступить к удовлетворению своего любопытства.
— И что же, сэр Уолтер, если позволите, что привело вас в наши края?
— Дела королевы, ваша милость. С первыми петухами я отправляюсь завтра утром в Дартмут.
— Уж не связано ли ваше дело с кораблем «Матерь Божья»?
— «Матерь Божья»? — озадаченно повторил за ним Ралей.
— Большой корабль, прибывший в Дартмут две недели назад. Он так называется, правда, это по-английски. Виноват, но испанское название мне не по зубам.
— «Мадре де Дьос?» — спросил наудачу Ралей.
— Совершенно верно, сэр Уолтер, именно так. Большой корабль с непонятным грузом, с которым, по всей видимости, никто не знает толком, что делать. Думаю, за вами послали, чтобы расспросить вас о некоторых товарах, найденных на корабле, или для того, чтобы расплатиться с матросами. Они оказались в пиковом положении. Не побоюсь сказать вам, что сэр Роберт Сесил уже проехал той же дорогой, что и вы. Сам я его не видел, но слышал, что он останавливался в этой же гостинице, чтобы поменять лошадей, и отобрал у хозяина две серебряные вилки, которые тот купил у моряка двумя днями раньше. Как мне говорили, сэр Роберт объяснил, что эти вилки из того самого груза и что тот моряк не имел на них никакого права. Однако моряк свои деньги получил, а хозяин остался ни с чем. Вот все это и навело меня на мысль, что вы отправляетесь туда по тому же делу.
Ралей взглянул на Блаунта: если тот в курсе этого, он должен как-то отреагировать на слова мэра. Информация толстячка не могла ничем повредить предприятию независимо от того, верна она или нет; все равно скоро станет известно, действительно ли в этом состоит его задача. Но Блаунт уткнулся носом в свой бокал с вином и оставался так же замкнут, как прежде.
— Что ж, ваша милость, кому, как не вам, знать, что в государственных делах надо проявлять осмотрительность.
— Будьте уверены, как не знать, — согласился с ним государственный человек.
— Так что больше не будем касаться моего задания, если вы не возражаете.
В полном убеждении, что он попал-таки в точку, «его милость» лукаво улыбнулся в знак полного взаимопонимания.
Прошло совсем немного времени, но гость заметил, как Ралей подавил зевок, и, проявив невиданный такт, поднялся, чтобы попрощаться.
— Это была восхитительная встреча, сэр Уолтер, просто восхитительная. И если вы надумаете возвращаться тем же путем, умоляю вас, будьте моим гостем. А пока, прошу вас, не оплачивайте свое проживание здесь, окажите честь городу Тенмору, позвольте ему расплатиться за вас.
— Буду счастлив. Было очень мило с вашей стороны зайти к нам на огонек. Я, несомненно, дам вам знать в следующий раз, если буду проезжать через ваш город. Спокойной ночи.
Маленький человечек выскочил из комнаты и отправился домой, придерживаясь самого высокого мнения о себе, которое почти нисколько не пострадало от вида неправильно застегнутых пуговиц на камзоле. Он запасся таким количеством материала для рассказов в кругу близких друзей, и детей, и внуков, которого должно было хватить еще на много лет. А Ралей в минуту хорошего расположения духа обрел неожиданно для себя сторонника, готового прошагать многие мили на своих толстеньких, коротеньких ножках, только бы услужить ему.
Везде, где они впоследствии останавливались, события развивались примерно тем же порядком и сопровождались добрыми пожеланиями и любопытствующими вопросами, и вот наконец они прибыли в Дартмут, в гостиницу «Сокол». Они прискакали во двор «Сокола» в полдень, и как только прозвучал топот копыт по мостовой, полная женщина в широком белом переднике выбежала навстречу им.
— Вы сэр Уолтер Ралей? — спросила она немного приглушенным от низкого поклона голосом.
Ралей кивнул и спрыгнул с коня на совсем одеревеневшие ноги. От прежней веселости не осталось и следа. Но он оставался в хорошем настроении, хотя Блаунт надоел ему до смерти, а ноги были стерты в кровь седлом.
— Там, в доме, вас дожидается сэр Джон Хоукинс, — сказала ему встретившая их женщина.
— Неужели он? Прекрасно. Ведите меня к нему и приходите затем с бутылкой Канарского.
— Вино-то уже там, сэр Уолтер. Сэр Джон позаботился об этом.
Хоукинс начинал ощущать бремя своих шестидесяти семи лет, он с трудом выбрался из своего глубокого кресла и пошел по-моряцки враскачку навстречу Ралею, который устремился к нему с раскрытыми объятиями. Старик стиснул Уолтеру руку и похлопал его по спине.
— Дьявольщина, как же здорово снова встретить тебя! Пойдем сядем и выпьем за твое освобождение. — Но, заметив в коридоре Блаунта, он добавил, понизив голос на столько, на сколько был способен, а это означало, что он слышен был даже в конце коридора: — Этот мрачный тип, он ведь Эссексов дружок? Что, он тоже должен войти в эту комнату?
— Боюсь, что да. Видишь ли, в настоящее время он исполняет роль моего стражника.
— К черту стражника, мне нужно поговорить с тобой, Уолтер.
Хоукинс по возможности избегал пользоваться при обращении титулами. Только то обстоятельство, что его визиты к королеве были очень редкими и всегда официальными, мешало ему называть ее просто «Елизавета» или даже «Лэсс».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75