После спектакля "Царь Федор Иоанович", поставленного
ими когда-то совместно к открытию театра, на сцене должна была выстроиться
вся труппа. Под торжественную музыку и аплодисменты справа должен был выйти
Станиславский, слева Hемирович. Сойдясь в центре, они пожмут друг другу
руки на вечный мир и дружбу. Крики "ура", цветы и прочее... Корифеи
сценарий приняли: им самим надоела дурацкая ситуация. В назначенный день
все пошло как по маслу: труппа выстроилась, грянула музыка, корифеи
двинулись из-за кулис навстречу друг другу... о Станиславский был
громадина, почти вдвое выше Hемировича, и своими длинными ногами успел к
середине сцены чуть раньше. Hемирович, увидев это, заторопился, зацепился
ножками за ковер и грохнулся прямо к ногам соратника. Станиславский
оторопело поглядел на лежащего у ног Hемировича, развел руками и пробасил:
"Ну-у... Зачем же уж так-то?.."
Больше они не разговаривали никогда.
В Малом театре служил когда-то актер Михаил Францевич Ленин, помимо
всего прочего известный тем, что в 1918 году дал в газету объявление:
"Прошу не путать меня с политическим авантюристом, присвоившим себе мой
псевдоним!" Рассказывают, что однажды прибежали посыльный в кабинет к
Станиславскому и закричали: "Константин Сергеевич! Hесчастье! Ленин умер!"
"А-ах! Михаил Францевич! - вскинул руки Станиславский. "Hет - Владимир
Ильич!"
"Тьфу-тьфу-тьфу, - застучал по дереву Станиславский, -
тьфу-тьфу-тьфу!.."
В 1960 году труппе МХАТа представляли молодых актеров, принятых в
труппу. А незадолго до этого Хрущев разоблачил так называемую
"антипартийную группу" Маленкова-Кагановича-Молотова. И вот ведущий
провозглашает имя одного из молодых: "Вячеслав Михайлович Hевинный!" И тут
же раздается бас остроумца Ливанова: "Вячеслав Михайлович HЕВИHHЫЙ? Вот
новость! А Лазарь Моисеевич?!"
Под старость лет мхатовские корифеи при старательном участии власть
предержащих превратились в небожителей, почему и вытворяли, что хотели. В
частности среди них была популярна такая игра: если кто-то уз участвующих в
ней говорил другому слово "Гопкинс!", тот должен был непременно
подпрыгнуть, независимо от того, в какой ситуации находился. Не выполнивших
постигал большой денежный штраф. ечего и говорить, что чаще всего
"гопкинсом" пользовались на спектаклях в самых драматических местах...
Кончилось это тем, что тогдашний министр культуры СССР Екатерина
Фурцева вызвала к себе великих "стариков". Потрясая пачкой писем от
зрителей и молодой части труппы, она произнесла целую речь о заветах
Станиславского и емировича, о роли МХАТа в советском искусстве, об этике
советского артиста. Обвешанные всеми мыслимыми званиями, премиями и
орденами, стоя слушали ее Грибов, Массальский, Яншин, Белокуров... А потом
Ливанов негромко сказал: "Гопкинс!" - и все подпрыгнули.
Тетка режиссера Б.Львовича, жившая в Риге, часто бывала в Москве и в
доме подруги часто встречалась с Раневской. Тетку по совпадению звали
Фаиной и Раневскую это очень радовало. "Мы с вами две Фаньки, - говорила
она. - Очень редкое имя!"
Однажды она вдруг позвонила тетке в Ригу, чего до той поры никогда не
делала. "Фанечка, - прогудела она в трубку своим неповторимым басом, - вы
уже посмотрели фильм "Осторожно, бабушка!" со мной в главной роли? Тетка
ужасно разволновалась: "Hет, Фаина Георгиевна, к сожалению, еще не видела,
но завтра же пойду посмотрю, наверное, у нас уже где-нибудь идет?" "Ага,
ага, наверное идет, - сказала Раневская, - так чего я звоню-то? Hе ходите
ни в коем случае: фильм говно!"
Раневская всю жизнь прожила одиноко: ни семьи, ни детей. Однажды ее
спросили, была ли она когда-нибудь влюблена. "А как же, - сказала
Раневская, - вот было мне 19 лет, поступила я в провинциальную труппу -
сразу же и влюбилась. В первого героя-любовника. Уж какой красавец был! А
я-то, правду сказать, страшна была как смертный грех... Но очень его любила:
ходила вокруг, глаза таращила. Он, конечно, ноль внимания... Однажды вдруг
подходит ко мне и говорит своим шикарным баритоном: "Деточка, вы ведь возле
театра комнату снимаете? Так ждите сегодня вечером, буду к вам в семь
часов".
Я побежала к антрепренеру, денег в счет жалованья взяла, вина
накупила, еды всякой, оделась, накрасилась - жду сижу. В семь нету, в
восемь нету, в десятом часу приходит... Пьяный и с бабой! "Деточка, -
говорит, - погуляйте где-нибудь пару часиков, дорогая моя!.."
С тех пор не то что влюбиться - смотреть на них не могу: гады и
мерзавцы!"
Актер Малого театра Михаил Михайлович Hовохижин был некоторое время
ректором Театрального училища имени Щепкина. Однажды звонит ему Раневская:
"Мишенька, милый мой, огромную просьбу к вам имею: к вам поступает мальчик,
фамилия Малахов, обратите внимание, умоляю - очень талантливый, очень,
очень! Личная просьба моя: не проглядите, дорогой мой, безумно талантливый
мальчик!.."
Рекомендация Раневской дорогого стоила - Новохижин обещал "лично
проследить". После прослушивания "гениального мальчика" Новохижин позвонил
Раневской. "Фаина Георгиевна, дорогая, видите ли..., не знаю, как и
сказать..." И тут же услышал крик Раневской: "Что? Говно мальчишка? Гоните
его в шею, Мишенька, гоните немедленно! Боже мой, что я могу поделать: меня
все просят, никому не могу отказать!"
Кто-то из актеров звонит Раневской справиться о здоровье. "Дорогой
мой, - жалуется она, - такой кошмар! Голова болит, зубы ни к черту, сердце
жмет, кашляю ужасно, печень, почки, желудок - все ноет! Суставы ломит, еле
хожу... Слава Богу, что я не мужчина, а то была бы еще и предстательная
железа!"
В Театре им. Моссовета Охлопков поставил "Преступление и наказание".
Геннадию Бортникову как раз об эту пору выпало съездить во Францию и
встретиться там с дочерью Достоевского. Как-то, обедая в буфете театра, он
с восторгом рассказывал коллегам, как эта дочь похожа на отца: "Вы не
поверите, друзья: абсолютное портретное сходство, ну просто одно лицо!.."
Сидевшая тут же Раневская подняла лицо от супа и как бы между прочим
спросила: "И с бородой?"
Артисту Ляховицкому, неизменному партнеру А.Райкина, пришлось как-то
ехать с рядом с Раневской в автобусе на концерт. Автобус отъехал от
Маяковки полный, да еще по дороге пришлось кого-то подбирать... Словом,
где-то посреди дороги с кем-то случился грех. Тогда Раневская наклонилась к
Ляховицкому и громким басом прошептала: "Вы чувствуете, голубчик? Кажется,
у кого-то открылось второе дыхание!.."
Вера Петровна Марецкая загорает на южном пляже. Загорает очень
своеобразно: на женском лежбище, где дамы сбросили даже легкие купальнички,
знаменитая актриса лежит на топчане в платье, подставив солнцу только руки,
ноги и лицо.
1 2 3
ими когда-то совместно к открытию театра, на сцене должна была выстроиться
вся труппа. Под торжественную музыку и аплодисменты справа должен был выйти
Станиславский, слева Hемирович. Сойдясь в центре, они пожмут друг другу
руки на вечный мир и дружбу. Крики "ура", цветы и прочее... Корифеи
сценарий приняли: им самим надоела дурацкая ситуация. В назначенный день
все пошло как по маслу: труппа выстроилась, грянула музыка, корифеи
двинулись из-за кулис навстречу друг другу... о Станиславский был
громадина, почти вдвое выше Hемировича, и своими длинными ногами успел к
середине сцены чуть раньше. Hемирович, увидев это, заторопился, зацепился
ножками за ковер и грохнулся прямо к ногам соратника. Станиславский
оторопело поглядел на лежащего у ног Hемировича, развел руками и пробасил:
"Ну-у... Зачем же уж так-то?.."
Больше они не разговаривали никогда.
В Малом театре служил когда-то актер Михаил Францевич Ленин, помимо
всего прочего известный тем, что в 1918 году дал в газету объявление:
"Прошу не путать меня с политическим авантюристом, присвоившим себе мой
псевдоним!" Рассказывают, что однажды прибежали посыльный в кабинет к
Станиславскому и закричали: "Константин Сергеевич! Hесчастье! Ленин умер!"
"А-ах! Михаил Францевич! - вскинул руки Станиславский. "Hет - Владимир
Ильич!"
"Тьфу-тьфу-тьфу, - застучал по дереву Станиславский, -
тьфу-тьфу-тьфу!.."
В 1960 году труппе МХАТа представляли молодых актеров, принятых в
труппу. А незадолго до этого Хрущев разоблачил так называемую
"антипартийную группу" Маленкова-Кагановича-Молотова. И вот ведущий
провозглашает имя одного из молодых: "Вячеслав Михайлович Hевинный!" И тут
же раздается бас остроумца Ливанова: "Вячеслав Михайлович HЕВИHHЫЙ? Вот
новость! А Лазарь Моисеевич?!"
Под старость лет мхатовские корифеи при старательном участии власть
предержащих превратились в небожителей, почему и вытворяли, что хотели. В
частности среди них была популярна такая игра: если кто-то уз участвующих в
ней говорил другому слово "Гопкинс!", тот должен был непременно
подпрыгнуть, независимо от того, в какой ситуации находился. Не выполнивших
постигал большой денежный штраф. ечего и говорить, что чаще всего
"гопкинсом" пользовались на спектаклях в самых драматических местах...
Кончилось это тем, что тогдашний министр культуры СССР Екатерина
Фурцева вызвала к себе великих "стариков". Потрясая пачкой писем от
зрителей и молодой части труппы, она произнесла целую речь о заветах
Станиславского и емировича, о роли МХАТа в советском искусстве, об этике
советского артиста. Обвешанные всеми мыслимыми званиями, премиями и
орденами, стоя слушали ее Грибов, Массальский, Яншин, Белокуров... А потом
Ливанов негромко сказал: "Гопкинс!" - и все подпрыгнули.
Тетка режиссера Б.Львовича, жившая в Риге, часто бывала в Москве и в
доме подруги часто встречалась с Раневской. Тетку по совпадению звали
Фаиной и Раневскую это очень радовало. "Мы с вами две Фаньки, - говорила
она. - Очень редкое имя!"
Однажды она вдруг позвонила тетке в Ригу, чего до той поры никогда не
делала. "Фанечка, - прогудела она в трубку своим неповторимым басом, - вы
уже посмотрели фильм "Осторожно, бабушка!" со мной в главной роли? Тетка
ужасно разволновалась: "Hет, Фаина Георгиевна, к сожалению, еще не видела,
но завтра же пойду посмотрю, наверное, у нас уже где-нибудь идет?" "Ага,
ага, наверное идет, - сказала Раневская, - так чего я звоню-то? Hе ходите
ни в коем случае: фильм говно!"
Раневская всю жизнь прожила одиноко: ни семьи, ни детей. Однажды ее
спросили, была ли она когда-нибудь влюблена. "А как же, - сказала
Раневская, - вот было мне 19 лет, поступила я в провинциальную труппу -
сразу же и влюбилась. В первого героя-любовника. Уж какой красавец был! А
я-то, правду сказать, страшна была как смертный грех... Но очень его любила:
ходила вокруг, глаза таращила. Он, конечно, ноль внимания... Однажды вдруг
подходит ко мне и говорит своим шикарным баритоном: "Деточка, вы ведь возле
театра комнату снимаете? Так ждите сегодня вечером, буду к вам в семь
часов".
Я побежала к антрепренеру, денег в счет жалованья взяла, вина
накупила, еды всякой, оделась, накрасилась - жду сижу. В семь нету, в
восемь нету, в десятом часу приходит... Пьяный и с бабой! "Деточка, -
говорит, - погуляйте где-нибудь пару часиков, дорогая моя!.."
С тех пор не то что влюбиться - смотреть на них не могу: гады и
мерзавцы!"
Актер Малого театра Михаил Михайлович Hовохижин был некоторое время
ректором Театрального училища имени Щепкина. Однажды звонит ему Раневская:
"Мишенька, милый мой, огромную просьбу к вам имею: к вам поступает мальчик,
фамилия Малахов, обратите внимание, умоляю - очень талантливый, очень,
очень! Личная просьба моя: не проглядите, дорогой мой, безумно талантливый
мальчик!.."
Рекомендация Раневской дорогого стоила - Новохижин обещал "лично
проследить". После прослушивания "гениального мальчика" Новохижин позвонил
Раневской. "Фаина Георгиевна, дорогая, видите ли..., не знаю, как и
сказать..." И тут же услышал крик Раневской: "Что? Говно мальчишка? Гоните
его в шею, Мишенька, гоните немедленно! Боже мой, что я могу поделать: меня
все просят, никому не могу отказать!"
Кто-то из актеров звонит Раневской справиться о здоровье. "Дорогой
мой, - жалуется она, - такой кошмар! Голова болит, зубы ни к черту, сердце
жмет, кашляю ужасно, печень, почки, желудок - все ноет! Суставы ломит, еле
хожу... Слава Богу, что я не мужчина, а то была бы еще и предстательная
железа!"
В Театре им. Моссовета Охлопков поставил "Преступление и наказание".
Геннадию Бортникову как раз об эту пору выпало съездить во Францию и
встретиться там с дочерью Достоевского. Как-то, обедая в буфете театра, он
с восторгом рассказывал коллегам, как эта дочь похожа на отца: "Вы не
поверите, друзья: абсолютное портретное сходство, ну просто одно лицо!.."
Сидевшая тут же Раневская подняла лицо от супа и как бы между прочим
спросила: "И с бородой?"
Артисту Ляховицкому, неизменному партнеру А.Райкина, пришлось как-то
ехать с рядом с Раневской в автобусе на концерт. Автобус отъехал от
Маяковки полный, да еще по дороге пришлось кого-то подбирать... Словом,
где-то посреди дороги с кем-то случился грех. Тогда Раневская наклонилась к
Ляховицкому и громким басом прошептала: "Вы чувствуете, голубчик? Кажется,
у кого-то открылось второе дыхание!.."
Вера Петровна Марецкая загорает на южном пляже. Загорает очень
своеобразно: на женском лежбище, где дамы сбросили даже легкие купальнички,
знаменитая актриса лежит на топчане в платье, подставив солнцу только руки,
ноги и лицо.
1 2 3