Уже не в первый раз ее использовали для элементарного удовлетворения мужской потребности. Борьба с мужем обычно заканчивалась серьезным наказанием, и она могла уберечься лишь одним способом.
Шарлотта отвернулась и стала смотреть в сторону окна, представляя, что она находится где угодно, только не здесь, изо всех сил стараясь не противиться мужчине, которому она начала верить.
– Нет, Шарль!
Странные слова, невольно вырвавшиеся у нее, прозвучали в тишине, как удар грома. На какое-то мгновение оба застыли в непристойной позе, затем Гейбриел резко отпустил ее, и Шарлотта едва не соскользнула с постели, на которую он успел ее уложить.
Поднявшись, Гейбриел подошел к окну, выходившему на улицу, и застыл, упершись руками в подоконник, опустив голову. В комнате слышалось лишь их затрудненное дыхание.
«Беги!» – мелькнуло в охваченной смятением голове Шарлотты. Она быстро натянула рубашку и корсет, потом сунула руки в рукава платья и сделала пару нетвердых шагов в сторону кресла, где лежала ее шаль.
Неожиданно Гейбриел стремительно пересек комнату и встал у двери.
– Выпустите меня отсюда немедленно! – решительно потребовала Шарлотта.
– Не сейчас.
Она вскинула руку и с размаху влепила своему мучителю звонкую пощечину, заставив его поднести руку к щеке. Это было глупо, но она испытывала непреодолимое искушение повторить это, жаль только, что она не захватила нож!
Сбросив шаль, Шарлотта стремительно повернулась к столу и схватила графин. Если хорошо прицелиться и швырнуть графин изо всех сил, он может оказаться столь же смертельным оружием, что и нож.
Ее рука поднялась, словно примеряясь и пробуя графин на вес.
– Постойте, вы неправильно поняли меня, Шарлотта, – неожиданно раздался голос с другого конца комнаты. – Вы не можете уйти просто так.
– Нет, могу. Шлюха сыта по горло своим клиентом.
– Нет-нет, я не это имел в виду. – Гейбриел шагнул к ней. – Вы не можете уйти, оставив все вот так…
– Все? Но между нами ничего нет, – почти выкрикнула Шарлотта. – Сколько раз я должна вам это повторять?
Гейб затряс головой, его лицо выражало полную растерянность.
– Простите, я пытался изнасиловать вас. Я был так разозлен, что мог овладеть вами против вашей воли…
Не слушая его, Шарлотта направилась к двери.
– Вы, конечно, можете уйти, если вам так хочется, или влепить мне еще десяток пощечин, если это поможет вам снять напряжение. Но я предпочел бы избежать знакомства с этим графином. И знайте: я уверен, что вы не проститутка, а лишь играете эту роль. Вот почему я приношу вам мои извинения. – Гейбриел склонил голову в ожидании ее решения.
Молчание затянулось, а он все ждал, проявляя чудеса терпения, и Шарлотта не выдержала. «Деньги, – напомнила она себе. – Им нужны деньги, а также безопасность и надежность, которые без денег невозможны».
Не слишком доверяя собственному голосу, она сделала глубокий вдох.
– Если вы еще раз коснетесь меня без моего позволения, я искалечу вас. Вы хорошо меня поняли?
Его кивок, если так можно было назвать судорожное подергивание головы, был ей ответом.
Поставив графин на пол неподалеку от себя, Шарлотта пыталась дрожащими пальцами завязать тесемки корсета, беспомощно свисавшего с ее плеч, и ей потребовалось несколько долгих минут, чтобы справиться со столь простой задачей. Подтянув зеленый шелк платья, она всунула тесемки в предназначенные для них отверстия и прижала обе половинки корсета, придав платью иллюзию скромности.
– Может, мне следует позвать горничную – она поможет вам завязать тесемки платья… – В голосе Гейбриела звучало неприкрытое сожаление.
Шарлотта покачала головой.
– Если я вызову горничную, это покажется подозрительным. Я никогда прежде этого не делала.
Не глядя на Гейба, Шарлотта подставила ему спину, и он принялся возиться с тесемками и застежками.
– Эти предметы созданы явно не для мужских рук.
Шарлотта слабо улыбнулась. Возможно, Гейбриел чересчур вспыльчив, но джентльмен в нем пока еще жив.
– Видите ли, Шарлотта, я собирался всего лишь помочь вам и затем действовать самостоятельно. Я знаю язык, у меня есть немного денег – так почему бы мне самому не играть роль, которую вы для меня выбрали? Вы показали мне, как это делается, и у меня есть пара знакомых здесь. Пожалуй, я даже мог бы найти себе работу. Беда в том, что, если я останусь во Франции до конца войны, это будет равносильно признанию себя виновным. К тому же не исключено, что в этом случае мне придется служить в армии Наполеона.
Шарлотта кивнула. Он, наконец, покончил с тесемками, и теперь она могла отойти от него.
– На этот раз я верю вам, – сказала она, обернувшись. – Только безумец мог бы захотеть остаться сейчас во Франции.
– Благодарю.
– А теперь нам пора уходить, милорд.
– Зовите меня Гейбриел, идет? Все равно тут нет ни лордов, ни леди. – Он подобрал с постели монетки, бросил назад одеяла и поправил простыни и подушки. – Кстати, кто такой Шарль?
– Мой муж, – ответила Шарлотта, слишком поздно сообразив, что на этот вопрос ей не следовало отвечать.
Гейб замер.
– Кажется, вы сказали, что являетесь вдовой.
– Так оно и есть, но это не мешает мне ненавидеть его.
Подобрав шаль, Гейбриел протянул ее Шарлотте.
– Что мы делаем дальше?
– Уходим, что же еще. – Шарлотта направилась к двери, и Гейбриел без лишних вопросов последовал за ней.
На улице их встретил холодный ветер, и Шарлотта плотнее закуталась в шаль, а затем взяла Гейбриела под руку.
Гейб понимал, что единственная причина, заставившая ее прикоснуться к нему, – желание избежать ненужного внимания. Некоторое время они шли в молчании не имея сил преодолеть возникшую между ними неловкость.
– Вспыльчивость я унаследовал от отца. – Гейбриел решил говорить хоть что-нибудь, лишь бы не молчать. – Я долго не осознавал, что его злобная ярость лишает меня всего человеческого. У нового герцога – моего брата – сохранилось отцовское высокомерие, но без вспыльчивости. Он хладнокровен, расчетлив и старательно скрывает присущую ему чувствительность. Другой мой брат – Джессап – получил от матери ее шарм и ничего от отца, за исключением разве что его сноровки в игре в карты. Сестра Оливия тоже очень похожа на мать, хотя и склонна раздражаться по пустякам. Возможно, жизнь с мужем изменит ее характер к лучшему.
Гейбриел тут же пожалел, что произнес вслух слово «муж», и от смущения слегка ускорил шаг.
– Я научился контролировать мою вспыльчивость, – продолжал он, – но это приходится делать почти постоянно. Когда я все же теряю контроль над собой, то потом всегда жалею об этом. Однажды случилось так, что мы с отцом не разговаривали целый год, так как я хотел заниматься анатомией, а он не позволял мне этого и называл меня искателем развратных ощущений.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56
Шарлотта отвернулась и стала смотреть в сторону окна, представляя, что она находится где угодно, только не здесь, изо всех сил стараясь не противиться мужчине, которому она начала верить.
– Нет, Шарль!
Странные слова, невольно вырвавшиеся у нее, прозвучали в тишине, как удар грома. На какое-то мгновение оба застыли в непристойной позе, затем Гейбриел резко отпустил ее, и Шарлотта едва не соскользнула с постели, на которую он успел ее уложить.
Поднявшись, Гейбриел подошел к окну, выходившему на улицу, и застыл, упершись руками в подоконник, опустив голову. В комнате слышалось лишь их затрудненное дыхание.
«Беги!» – мелькнуло в охваченной смятением голове Шарлотты. Она быстро натянула рубашку и корсет, потом сунула руки в рукава платья и сделала пару нетвердых шагов в сторону кресла, где лежала ее шаль.
Неожиданно Гейбриел стремительно пересек комнату и встал у двери.
– Выпустите меня отсюда немедленно! – решительно потребовала Шарлотта.
– Не сейчас.
Она вскинула руку и с размаху влепила своему мучителю звонкую пощечину, заставив его поднести руку к щеке. Это было глупо, но она испытывала непреодолимое искушение повторить это, жаль только, что она не захватила нож!
Сбросив шаль, Шарлотта стремительно повернулась к столу и схватила графин. Если хорошо прицелиться и швырнуть графин изо всех сил, он может оказаться столь же смертельным оружием, что и нож.
Ее рука поднялась, словно примеряясь и пробуя графин на вес.
– Постойте, вы неправильно поняли меня, Шарлотта, – неожиданно раздался голос с другого конца комнаты. – Вы не можете уйти просто так.
– Нет, могу. Шлюха сыта по горло своим клиентом.
– Нет-нет, я не это имел в виду. – Гейбриел шагнул к ней. – Вы не можете уйти, оставив все вот так…
– Все? Но между нами ничего нет, – почти выкрикнула Шарлотта. – Сколько раз я должна вам это повторять?
Гейб затряс головой, его лицо выражало полную растерянность.
– Простите, я пытался изнасиловать вас. Я был так разозлен, что мог овладеть вами против вашей воли…
Не слушая его, Шарлотта направилась к двери.
– Вы, конечно, можете уйти, если вам так хочется, или влепить мне еще десяток пощечин, если это поможет вам снять напряжение. Но я предпочел бы избежать знакомства с этим графином. И знайте: я уверен, что вы не проститутка, а лишь играете эту роль. Вот почему я приношу вам мои извинения. – Гейбриел склонил голову в ожидании ее решения.
Молчание затянулось, а он все ждал, проявляя чудеса терпения, и Шарлотта не выдержала. «Деньги, – напомнила она себе. – Им нужны деньги, а также безопасность и надежность, которые без денег невозможны».
Не слишком доверяя собственному голосу, она сделала глубокий вдох.
– Если вы еще раз коснетесь меня без моего позволения, я искалечу вас. Вы хорошо меня поняли?
Его кивок, если так можно было назвать судорожное подергивание головы, был ей ответом.
Поставив графин на пол неподалеку от себя, Шарлотта пыталась дрожащими пальцами завязать тесемки корсета, беспомощно свисавшего с ее плеч, и ей потребовалось несколько долгих минут, чтобы справиться со столь простой задачей. Подтянув зеленый шелк платья, она всунула тесемки в предназначенные для них отверстия и прижала обе половинки корсета, придав платью иллюзию скромности.
– Может, мне следует позвать горничную – она поможет вам завязать тесемки платья… – В голосе Гейбриела звучало неприкрытое сожаление.
Шарлотта покачала головой.
– Если я вызову горничную, это покажется подозрительным. Я никогда прежде этого не делала.
Не глядя на Гейба, Шарлотта подставила ему спину, и он принялся возиться с тесемками и застежками.
– Эти предметы созданы явно не для мужских рук.
Шарлотта слабо улыбнулась. Возможно, Гейбриел чересчур вспыльчив, но джентльмен в нем пока еще жив.
– Видите ли, Шарлотта, я собирался всего лишь помочь вам и затем действовать самостоятельно. Я знаю язык, у меня есть немного денег – так почему бы мне самому не играть роль, которую вы для меня выбрали? Вы показали мне, как это делается, и у меня есть пара знакомых здесь. Пожалуй, я даже мог бы найти себе работу. Беда в том, что, если я останусь во Франции до конца войны, это будет равносильно признанию себя виновным. К тому же не исключено, что в этом случае мне придется служить в армии Наполеона.
Шарлотта кивнула. Он, наконец, покончил с тесемками, и теперь она могла отойти от него.
– На этот раз я верю вам, – сказала она, обернувшись. – Только безумец мог бы захотеть остаться сейчас во Франции.
– Благодарю.
– А теперь нам пора уходить, милорд.
– Зовите меня Гейбриел, идет? Все равно тут нет ни лордов, ни леди. – Он подобрал с постели монетки, бросил назад одеяла и поправил простыни и подушки. – Кстати, кто такой Шарль?
– Мой муж, – ответила Шарлотта, слишком поздно сообразив, что на этот вопрос ей не следовало отвечать.
Гейб замер.
– Кажется, вы сказали, что являетесь вдовой.
– Так оно и есть, но это не мешает мне ненавидеть его.
Подобрав шаль, Гейбриел протянул ее Шарлотте.
– Что мы делаем дальше?
– Уходим, что же еще. – Шарлотта направилась к двери, и Гейбриел без лишних вопросов последовал за ней.
На улице их встретил холодный ветер, и Шарлотта плотнее закуталась в шаль, а затем взяла Гейбриела под руку.
Гейб понимал, что единственная причина, заставившая ее прикоснуться к нему, – желание избежать ненужного внимания. Некоторое время они шли в молчании не имея сил преодолеть возникшую между ними неловкость.
– Вспыльчивость я унаследовал от отца. – Гейбриел решил говорить хоть что-нибудь, лишь бы не молчать. – Я долго не осознавал, что его злобная ярость лишает меня всего человеческого. У нового герцога – моего брата – сохранилось отцовское высокомерие, но без вспыльчивости. Он хладнокровен, расчетлив и старательно скрывает присущую ему чувствительность. Другой мой брат – Джессап – получил от матери ее шарм и ничего от отца, за исключением разве что его сноровки в игре в карты. Сестра Оливия тоже очень похожа на мать, хотя и склонна раздражаться по пустякам. Возможно, жизнь с мужем изменит ее характер к лучшему.
Гейбриел тут же пожалел, что произнес вслух слово «муж», и от смущения слегка ускорил шаг.
– Я научился контролировать мою вспыльчивость, – продолжал он, – но это приходится делать почти постоянно. Когда я все же теряю контроль над собой, то потом всегда жалею об этом. Однажды случилось так, что мы с отцом не разговаривали целый год, так как я хотел заниматься анатомией, а он не позволял мне этого и называл меня искателем развратных ощущений.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56