»
Она не знала ответа на этот вопрос. Или не хотела знать – все и так очевидно. И это для нее не ново – всю жизнь прятаться от жестокой правды.
Дафна покосилась на Китти. Как получилось, что они выросли вместе под одной крышей и вынесли из детства совершенно разные воспоминания? Для Дафны родительский дом всегда был уютным и теплым, как плюшевые зверушки в ее спальне. Да, бывали вечера, когда домашние ходили на цыпочках, боясь потревожить отца, если тот был не в духе после тяжелого дежурства в больнице. Но в остальном сестры пользовались почти неограниченной свободой. Летом они почти не вылезали из купальников, проводя все дни на пляже рядом с домом. Друзья приходили к ним запросто, как члены семьи, а многие, как Лианн, предпочитали огромный белый особняк на Сайприс-лейн своим собственным коттеджам.
Лидия тоже не походила на других матерей. Она сама пекла домашний хлеб и выращивала овощи в саду. Весной мама возила Дафну и сестер на ферму в Пирсонвилле, в двух часах езды от Мирамонте, где они собирали свежие огурцы с грядки, и Лидия потом мариновала их. Летом собирали в саду абрикосы, персики и сливы, а осенью – яблоки. И ни одно Рождество не обходилось без нарядной голубой ели, которую они сами выбирали и рубили на ферме рождественских елок.
Немногие свободные часы мама посвящала живописи, а по утрам в теплое время года устраивала заплывы вдоль побережья – почти на полмили туда и обратно. Она говорила, что всю зиму ждет не дождется, когда можно будет купаться и плавать, и в первый же теплый день апреля или мая пружинящей походкой спускалась по деревянным ступенькам к пляжу, перекинув через плечо полотенце. Даже если вода была холодная и все остальные кутались в свитеры, мама уверенно рассекала волны сильными взмахами рук.
Теперь Дафна почти не сомневалась, что эти заплывы были для матери чем-то вроде психотерапии и помогали ей хотя бы на время отвлечься от тяжелых мыслей и подозрений. А ведь она наверняка подозревала своего мужа, которого безумно любила. Любила так сильно, что…
Что убила его, испугавшись, что он бросит ее.
При этой мысли Дафна вздрогнула и выпрямилась – резкое движение вызвало боль в спине. Что, если отец потребовал у мамы развода? Еще неделю назад сама мысль об этом показалась бы ей абсурдной.
Вдруг мамино кроткое спокойствие было не чем иным, как тихим помешательством? Она всю жизнь закрывала глаза на правду, и в конце концов это не могло не сказаться на ее психике. Дафна похолодела.
«А разве я не так же веду себя с Роджером? Разве я не притворяюсь? Еще как притворяюсь».
Например, что она любит Роджера. Дафна, конечно же, любит его. Он отец ее детей, она уже пятнадцать лет спит с ним в одной постели. Их многое связывает – дети, друзья, совместные поездки. Словом, обычный семейный набор. Но она не испытывает к нему страстной любви.
А сам Роджер? Он тоже не до конца честен с ней. Все его отговорки – хорошо замаскированная враждебность и холодность. И та женщина, с которой он флиртовал тогда в книжном магазине, только подтверждает тот факт, что Роджер лгал ей, говоря, будто для него существует только Дафна.
«Кто бы обвинял, – укорил ее внутренний голос. – Вчера на пляже вы с Джонни отнюдь не в куличики играли».
Она наконец решилась посмотреть на него. Джонни склонился над раскрытым кейсом и перебирал бумаги. Дафна видела его затылок, аккуратно подстриженные седеющие волосы. Раньше он носил волосы длиной почти до плеч. Она любила перебирать его русые пряди, когда они лежали рядом в постели, утомленные любовью, и Джонни курил, внимательно глядя на нее.
Дафна бистро опустила голову, чтобы скрыть слезы.
В этот момент помощница шерифа, пожилая дама с крашенными хной волосами, выступила вперед и громко объявила:
– Прошу всех встать – достопочтенный судья Гарри Кендалл.
По залу пронесся шум и шелест бумаг. «Сколько народу!» – подумала Дафна. В основном репортеры, хотя чуть ранее она заметила несколько знакомых лиц: мамины сестры, тетя Роза и тетя Джинни, миссис Ландри, хозяйка галереи, где мама выставляла свои акварели. А еще несколько женщин из церкви.
Но Лидия, казалось, не замечала устремленных на нее глаз. Она спокойно поднялась и взглянула на бронзовый барельеф над креслом главного судьи, изображавшим Правосудие с завязанными глазами.
Кэткарт бросил тревожный взгляд на свою подзащитную, и Дафна вспомнила опасения Роджера. А вдруг этот адвокат и в самом деле не так уж хорош, как о нем говорят? Способен ли он противостоять окружному прокурору? Время покажет.
Брюс Хо, шести футов росту, явно жаждал крови. В его чертах сказалось смешение негритянской, китайской и самоанской рас. Китти рассказывала Дафне о последнем сенсационном деле, проведенном им: пьяный водитель сбил мать с двумя детьми, и все они умерли в больнице. Хотя водитель был уважаемым в городе дантистом и членом муниципального совета, окружной прокурор приговорил его к двадцати годам лишения свободы.
Брюс наклонился и что-то негромко сказал Джонни. Джонни взглянул на окружного прокурора, и Дафну поразило мрачное, суровое выражение его лица. «Ему нелегко», – подумала она, вставая.
Судья Кендалл, грузный высокий мужчина лет пятидесяти, с маленькими глазками на мясистом лице, недовольно прищурился, окинул взглядом зал, и неожиданно спросил:
– Неужели только я мерзну? Я был бы очень признателен, если бы кто-нибудь отключил кондиционеры. – Он уставился на помощницу шерифа, и та поспешила выполнить его просьбу.
Если в зале и было прохладно, Дафна этого не заметила – щеки ее горели от волнения.
Судья откашлялся в микрофон и произнес:
– Заседание суда считаю открытым. Прошу всех садиться. Мистер Кэткарт, вы готовы начинать?
– Да, ваша честь, – ответил адвокат.
Хо, не дожидаясь приглашения, поднялся во весь свой богатырский рост.
– Ваша честь, мы готовы доказать всем присутствующим, что обвиняемая Лидия Сигрейв совершила ужасное преступление…
Кендалл сделал ему знак замолчать.
– Это еще не судебный процесс, мистер Хо. Мы все в курсе дела. Предлагаю не зачитывать формальное обращение к суду присяжных. – Он поправил широкие рукава черной судейской мантии и вперил в Лидию суровый взгляд. – Миссис Сигрейв, вы понимаете, в чем цель данного судебного разбирательства?
Лидия встревоженно посмотрела на своего адвоката и неуверенно ответила:
– Да, ваша честь.
– Вы понимаете, что заявление, сделанное вами в полиции, может быть использовано против вас?
Лидия кивнула, и сердце Дафны сжалось.
– Прошу занести в протокол, что обвиняемая ответила утвердительно. Миссис Сигрейв, вы обвиняетесь в убийстве мужа. Осознаете ли вы, что вам грозит пожизненное заключение? – раздраженно спросил он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82
Она не знала ответа на этот вопрос. Или не хотела знать – все и так очевидно. И это для нее не ново – всю жизнь прятаться от жестокой правды.
Дафна покосилась на Китти. Как получилось, что они выросли вместе под одной крышей и вынесли из детства совершенно разные воспоминания? Для Дафны родительский дом всегда был уютным и теплым, как плюшевые зверушки в ее спальне. Да, бывали вечера, когда домашние ходили на цыпочках, боясь потревожить отца, если тот был не в духе после тяжелого дежурства в больнице. Но в остальном сестры пользовались почти неограниченной свободой. Летом они почти не вылезали из купальников, проводя все дни на пляже рядом с домом. Друзья приходили к ним запросто, как члены семьи, а многие, как Лианн, предпочитали огромный белый особняк на Сайприс-лейн своим собственным коттеджам.
Лидия тоже не походила на других матерей. Она сама пекла домашний хлеб и выращивала овощи в саду. Весной мама возила Дафну и сестер на ферму в Пирсонвилле, в двух часах езды от Мирамонте, где они собирали свежие огурцы с грядки, и Лидия потом мариновала их. Летом собирали в саду абрикосы, персики и сливы, а осенью – яблоки. И ни одно Рождество не обходилось без нарядной голубой ели, которую они сами выбирали и рубили на ферме рождественских елок.
Немногие свободные часы мама посвящала живописи, а по утрам в теплое время года устраивала заплывы вдоль побережья – почти на полмили туда и обратно. Она говорила, что всю зиму ждет не дождется, когда можно будет купаться и плавать, и в первый же теплый день апреля или мая пружинящей походкой спускалась по деревянным ступенькам к пляжу, перекинув через плечо полотенце. Даже если вода была холодная и все остальные кутались в свитеры, мама уверенно рассекала волны сильными взмахами рук.
Теперь Дафна почти не сомневалась, что эти заплывы были для матери чем-то вроде психотерапии и помогали ей хотя бы на время отвлечься от тяжелых мыслей и подозрений. А ведь она наверняка подозревала своего мужа, которого безумно любила. Любила так сильно, что…
Что убила его, испугавшись, что он бросит ее.
При этой мысли Дафна вздрогнула и выпрямилась – резкое движение вызвало боль в спине. Что, если отец потребовал у мамы развода? Еще неделю назад сама мысль об этом показалась бы ей абсурдной.
Вдруг мамино кроткое спокойствие было не чем иным, как тихим помешательством? Она всю жизнь закрывала глаза на правду, и в конце концов это не могло не сказаться на ее психике. Дафна похолодела.
«А разве я не так же веду себя с Роджером? Разве я не притворяюсь? Еще как притворяюсь».
Например, что она любит Роджера. Дафна, конечно же, любит его. Он отец ее детей, она уже пятнадцать лет спит с ним в одной постели. Их многое связывает – дети, друзья, совместные поездки. Словом, обычный семейный набор. Но она не испытывает к нему страстной любви.
А сам Роджер? Он тоже не до конца честен с ней. Все его отговорки – хорошо замаскированная враждебность и холодность. И та женщина, с которой он флиртовал тогда в книжном магазине, только подтверждает тот факт, что Роджер лгал ей, говоря, будто для него существует только Дафна.
«Кто бы обвинял, – укорил ее внутренний голос. – Вчера на пляже вы с Джонни отнюдь не в куличики играли».
Она наконец решилась посмотреть на него. Джонни склонился над раскрытым кейсом и перебирал бумаги. Дафна видела его затылок, аккуратно подстриженные седеющие волосы. Раньше он носил волосы длиной почти до плеч. Она любила перебирать его русые пряди, когда они лежали рядом в постели, утомленные любовью, и Джонни курил, внимательно глядя на нее.
Дафна бистро опустила голову, чтобы скрыть слезы.
В этот момент помощница шерифа, пожилая дама с крашенными хной волосами, выступила вперед и громко объявила:
– Прошу всех встать – достопочтенный судья Гарри Кендалл.
По залу пронесся шум и шелест бумаг. «Сколько народу!» – подумала Дафна. В основном репортеры, хотя чуть ранее она заметила несколько знакомых лиц: мамины сестры, тетя Роза и тетя Джинни, миссис Ландри, хозяйка галереи, где мама выставляла свои акварели. А еще несколько женщин из церкви.
Но Лидия, казалось, не замечала устремленных на нее глаз. Она спокойно поднялась и взглянула на бронзовый барельеф над креслом главного судьи, изображавшим Правосудие с завязанными глазами.
Кэткарт бросил тревожный взгляд на свою подзащитную, и Дафна вспомнила опасения Роджера. А вдруг этот адвокат и в самом деле не так уж хорош, как о нем говорят? Способен ли он противостоять окружному прокурору? Время покажет.
Брюс Хо, шести футов росту, явно жаждал крови. В его чертах сказалось смешение негритянской, китайской и самоанской рас. Китти рассказывала Дафне о последнем сенсационном деле, проведенном им: пьяный водитель сбил мать с двумя детьми, и все они умерли в больнице. Хотя водитель был уважаемым в городе дантистом и членом муниципального совета, окружной прокурор приговорил его к двадцати годам лишения свободы.
Брюс наклонился и что-то негромко сказал Джонни. Джонни взглянул на окружного прокурора, и Дафну поразило мрачное, суровое выражение его лица. «Ему нелегко», – подумала она, вставая.
Судья Кендалл, грузный высокий мужчина лет пятидесяти, с маленькими глазками на мясистом лице, недовольно прищурился, окинул взглядом зал, и неожиданно спросил:
– Неужели только я мерзну? Я был бы очень признателен, если бы кто-нибудь отключил кондиционеры. – Он уставился на помощницу шерифа, и та поспешила выполнить его просьбу.
Если в зале и было прохладно, Дафна этого не заметила – щеки ее горели от волнения.
Судья откашлялся в микрофон и произнес:
– Заседание суда считаю открытым. Прошу всех садиться. Мистер Кэткарт, вы готовы начинать?
– Да, ваша честь, – ответил адвокат.
Хо, не дожидаясь приглашения, поднялся во весь свой богатырский рост.
– Ваша честь, мы готовы доказать всем присутствующим, что обвиняемая Лидия Сигрейв совершила ужасное преступление…
Кендалл сделал ему знак замолчать.
– Это еще не судебный процесс, мистер Хо. Мы все в курсе дела. Предлагаю не зачитывать формальное обращение к суду присяжных. – Он поправил широкие рукава черной судейской мантии и вперил в Лидию суровый взгляд. – Миссис Сигрейв, вы понимаете, в чем цель данного судебного разбирательства?
Лидия встревоженно посмотрела на своего адвоката и неуверенно ответила:
– Да, ваша честь.
– Вы понимаете, что заявление, сделанное вами в полиции, может быть использовано против вас?
Лидия кивнула, и сердце Дафны сжалось.
– Прошу занести в протокол, что обвиняемая ответила утвердительно. Миссис Сигрейв, вы обвиняетесь в убийстве мужа. Осознаете ли вы, что вам грозит пожизненное заключение? – раздраженно спросил он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82