«Бу там нет, он уехал вместе с тобой». Трев... его там нет?
— Он все еще там.
— А как ты... добрался до того места, где я тебя нашел?
— Я полз. Артур, ты вернулся. Держись этой мысли. Она для тебя может кое-что значить. Ты все-таки вернулся.
— А почему он еще там?
— Мне... сдается его пригласили в гости. Помолчи. Я попытаюсь поразмышлять.
— Но может... Мы слишком долго ждем, — сказал он. — Я должен отвезти тебя в госпиталь и вызвать полицию.
— У тебя чересчур традиционный подход. Но все равно помолчи.
Я все обдумал и велел ему ехать на юг по шоссе, среди ночных зарослей кипарисов, рекламных щитов и придорожных дренажных канав. Здесь не было ни единой машины, и я достал пистолет. Приходилось при помощи левой ладони обернуть вокруг него правую, немного помогая тому пальцу, что лег на курок. Я разрядил его в пространство пустыря. На обратном пути, по дороге в больницу я тщательно проинструктировал Артура.
Он остановил машину у входа в приемный покой. Помог мне войти в здание. В глазах двоилось все реже и реже. Я уже чувствовал помертвевшие конечности, вернулось осязание. Было такое ощущение, что на руке плотно сидит облегающая толстая кожаная перчатка до самого локтя и такой же чулок на ноге. Мы попали в маленькую больницу на окраине города, но врачи делали там большое дело. Вокруг суетился медперсонал. Белый нейлон становился влажным от свежей крови. Приезжали доктора и родственники. Кто-то кричал в процедурной, но потом внезапно замолкал, даже слишком внезапно. В коридоре на стуле у стола регистратора сидела всхлипывающая женщина, а мужчина с покрасневшими веками поглаживал ее по плечу. Артур делал малоэффективные попытки привлечь к нам внимание. Медики скользили по мне отсутствующим взглядом, пока, наконец, спешащая куда-то медсестра, проскочив было мимо меня, не остановилась, вернулась и поглядела на меня, сочувственно поджав губы. Она пересадила меня в кресло пониже, где могла рассмотреть мою голову.
— Рана от огнестрельного оружия, — сказала она.
— Да, это так — прошептал я.
— Это все, что нам нужно знать, — заметила сестра.
Потом она позвала санитара и велела сейчас же уложить меня на койку в травмпункте "В". Не успел я пробыть там и пяти минут вдвоем со стоящим рядом Артуром, как в комнату влетел молодой, приземистый рыжеволосый доктор в сопровождении высокой, тощей, рябой сестры. Он опустил лампу пониже и склонился над моей головой. Его пальцы с пинцетом сновали, как деловитые мышки.
— Сколько времени прошло? — спросил он Артура.
— Примерно, три часа, — сказал я.
Похоже, он слегка удивился, услышав, что я заговорил.
— А сейчас как вы себя чувствуете? — спросил он.
— Подстреленным.
— У нас нет сейчас настроения выслушивать остроумные ответы. Семь местных молодых ребят оказались в машине, которая не смогла вписаться в поворот к северу отсюда минут сорок назад. Одного мы потеряли по дороге сюда, другого здесь, и мы как черти вкалываем, чтобы еще двоих не лишиться. Мы во многом рассчитываем на помощь самих пострадавших.
— Извините. Я ощущаю лишь психическое возбуждение, доктор. Но боли нет. Когда я пришел в сознание, то в глазах двоилось. Я не чувствовал и не управлял всей правой половиной тела. Эти симптомы постепенно ослабевают, но вся правая сторона напряжена, словно каждый мускул натянут.
— Почему вы сразу не отправились к нам? И как это случилось?
— Я был один. Пришлось ползти к тому месту, где меня заметили.
— Кто в вас выстрелил?
— Я сам. Это был несчастный случай. Совершенно дурацкий несчастный случай. Пистолет у этого господина.
— За городом?
— Да.
— Мы вызовем помощника шерифа составить рапорт. Так положено.
Он выключил верхний свет и посветил тоненьким направленным лучиком сначала в один глаз, потом в другой. Сестра измерила давление и пульс, я продиктовал имя и адрес. Рыжий вышел и вернулся с врачом постарше. Тот осмотрел меня, они зашли за угол, и до меня донеслись несколько слов из тех, что говорят Бену Кейзи. Одна фраза звучала ну прямо как телевизионное клише: «Внутреннее кровоизлияние».
Доктор постарше ушел. Рыжий вернулся ко мне и сказал:
— Похоже, вам сегодня крупно повезло, мистер Макги. Пуля попала в границу волосяного покрова под таким углом, что, задев череп, не проникла внутрь. Прошла пару сантиметров под кожей, и потом, видимо, перейдя во вращательное движение, прорвалась наружу. Сильный удар в так называемый внутренний мыщелок плечевой кости может парализовать руку. Левое полушарие мозга контролирует двигательные и сенсорные нервы правой половины тела. Мы считаем, что такой страшный удар вполне мог вызвать омертвение и парализовать двигательные функции правой стороны, а также работу нервной системы, способность отдавать и принимать команды. Ощущение и контроль восстанавливаются быстро. Мы думаем, что вы сможете нормально чувствовать свои конечности и восстановить двигательные движения через день-два. Я не вижу признаков сотрясения мозга, за исключением небольших кровоизлияний в области травмы и незначительного кровотечения. Так что мы вас тут подержим несколько дней под наблюдением. Сейчас сестра промоет вам рану и подготовит к наложению небольших швов. — Он взял шприц, поднял его к свету. — Это просто для того, чтобы заморозить больной участок и избавить вас от неприятных ощущений. Он два раза уколол меня в скальп и один раз около виска, а потом удалился. Сестра проверила действие лекарства и, когда я перестал ощущать ее прикосновения, промыла и выбрила место травмы. Затем вышла и позвала рыжего. Когда он протыкал очередной стежок, я слышал характерный звук, раздававшийся где-то в голове. Когда врач затягивал нитки, я чувствовал, как ползут вверх левый висок и щека. Начали промывать рану. Артур ушел в холл. И появился не раньше, чем была наложена антисептическая повязка. Выглядел он так, словно ему было дурно.
Потом они повезли меня по коридору в комнату, представляющую собой нечто среднее между процедурной и камерой хранения. Там был яркий свет. Когда меня вкатили, вошел помощник шерифа. Это был пожилой, цветущий и грузный астматик, лизавший кончик химического карандаша через каждые несколько слов, пока заполнял анкету, которую вынул из своей папки. Я опустил ноги по обе стороны каталки и сел. Накатила волна слабой тошноты, на мгновение все раздвоилось, но и только. Помощник положил папку на изголовье каталки и согнулся над ней.
— Ваше имя в списках полиции не значится. Давайте посмотрим удостоверение личности, Макги.
Он взял мои водительские права и переписал себе номер. В качестве местного адреса я дал ему название и регистрационный номер своего плавучего дома, рассказав, где он стоит.
— Рана на голове;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69
— Он все еще там.
— А как ты... добрался до того места, где я тебя нашел?
— Я полз. Артур, ты вернулся. Держись этой мысли. Она для тебя может кое-что значить. Ты все-таки вернулся.
— А почему он еще там?
— Мне... сдается его пригласили в гости. Помолчи. Я попытаюсь поразмышлять.
— Но может... Мы слишком долго ждем, — сказал он. — Я должен отвезти тебя в госпиталь и вызвать полицию.
— У тебя чересчур традиционный подход. Но все равно помолчи.
Я все обдумал и велел ему ехать на юг по шоссе, среди ночных зарослей кипарисов, рекламных щитов и придорожных дренажных канав. Здесь не было ни единой машины, и я достал пистолет. Приходилось при помощи левой ладони обернуть вокруг него правую, немного помогая тому пальцу, что лег на курок. Я разрядил его в пространство пустыря. На обратном пути, по дороге в больницу я тщательно проинструктировал Артура.
Он остановил машину у входа в приемный покой. Помог мне войти в здание. В глазах двоилось все реже и реже. Я уже чувствовал помертвевшие конечности, вернулось осязание. Было такое ощущение, что на руке плотно сидит облегающая толстая кожаная перчатка до самого локтя и такой же чулок на ноге. Мы попали в маленькую больницу на окраине города, но врачи делали там большое дело. Вокруг суетился медперсонал. Белый нейлон становился влажным от свежей крови. Приезжали доктора и родственники. Кто-то кричал в процедурной, но потом внезапно замолкал, даже слишком внезапно. В коридоре на стуле у стола регистратора сидела всхлипывающая женщина, а мужчина с покрасневшими веками поглаживал ее по плечу. Артур делал малоэффективные попытки привлечь к нам внимание. Медики скользили по мне отсутствующим взглядом, пока, наконец, спешащая куда-то медсестра, проскочив было мимо меня, не остановилась, вернулась и поглядела на меня, сочувственно поджав губы. Она пересадила меня в кресло пониже, где могла рассмотреть мою голову.
— Рана от огнестрельного оружия, — сказала она.
— Да, это так — прошептал я.
— Это все, что нам нужно знать, — заметила сестра.
Потом она позвала санитара и велела сейчас же уложить меня на койку в травмпункте "В". Не успел я пробыть там и пяти минут вдвоем со стоящим рядом Артуром, как в комнату влетел молодой, приземистый рыжеволосый доктор в сопровождении высокой, тощей, рябой сестры. Он опустил лампу пониже и склонился над моей головой. Его пальцы с пинцетом сновали, как деловитые мышки.
— Сколько времени прошло? — спросил он Артура.
— Примерно, три часа, — сказал я.
Похоже, он слегка удивился, услышав, что я заговорил.
— А сейчас как вы себя чувствуете? — спросил он.
— Подстреленным.
— У нас нет сейчас настроения выслушивать остроумные ответы. Семь местных молодых ребят оказались в машине, которая не смогла вписаться в поворот к северу отсюда минут сорок назад. Одного мы потеряли по дороге сюда, другого здесь, и мы как черти вкалываем, чтобы еще двоих не лишиться. Мы во многом рассчитываем на помощь самих пострадавших.
— Извините. Я ощущаю лишь психическое возбуждение, доктор. Но боли нет. Когда я пришел в сознание, то в глазах двоилось. Я не чувствовал и не управлял всей правой половиной тела. Эти симптомы постепенно ослабевают, но вся правая сторона напряжена, словно каждый мускул натянут.
— Почему вы сразу не отправились к нам? И как это случилось?
— Я был один. Пришлось ползти к тому месту, где меня заметили.
— Кто в вас выстрелил?
— Я сам. Это был несчастный случай. Совершенно дурацкий несчастный случай. Пистолет у этого господина.
— За городом?
— Да.
— Мы вызовем помощника шерифа составить рапорт. Так положено.
Он выключил верхний свет и посветил тоненьким направленным лучиком сначала в один глаз, потом в другой. Сестра измерила давление и пульс, я продиктовал имя и адрес. Рыжий вышел и вернулся с врачом постарше. Тот осмотрел меня, они зашли за угол, и до меня донеслись несколько слов из тех, что говорят Бену Кейзи. Одна фраза звучала ну прямо как телевизионное клише: «Внутреннее кровоизлияние».
Доктор постарше ушел. Рыжий вернулся ко мне и сказал:
— Похоже, вам сегодня крупно повезло, мистер Макги. Пуля попала в границу волосяного покрова под таким углом, что, задев череп, не проникла внутрь. Прошла пару сантиметров под кожей, и потом, видимо, перейдя во вращательное движение, прорвалась наружу. Сильный удар в так называемый внутренний мыщелок плечевой кости может парализовать руку. Левое полушарие мозга контролирует двигательные и сенсорные нервы правой половины тела. Мы считаем, что такой страшный удар вполне мог вызвать омертвение и парализовать двигательные функции правой стороны, а также работу нервной системы, способность отдавать и принимать команды. Ощущение и контроль восстанавливаются быстро. Мы думаем, что вы сможете нормально чувствовать свои конечности и восстановить двигательные движения через день-два. Я не вижу признаков сотрясения мозга, за исключением небольших кровоизлияний в области травмы и незначительного кровотечения. Так что мы вас тут подержим несколько дней под наблюдением. Сейчас сестра промоет вам рану и подготовит к наложению небольших швов. — Он взял шприц, поднял его к свету. — Это просто для того, чтобы заморозить больной участок и избавить вас от неприятных ощущений. Он два раза уколол меня в скальп и один раз около виска, а потом удалился. Сестра проверила действие лекарства и, когда я перестал ощущать ее прикосновения, промыла и выбрила место травмы. Затем вышла и позвала рыжего. Когда он протыкал очередной стежок, я слышал характерный звук, раздававшийся где-то в голове. Когда врач затягивал нитки, я чувствовал, как ползут вверх левый висок и щека. Начали промывать рану. Артур ушел в холл. И появился не раньше, чем была наложена антисептическая повязка. Выглядел он так, словно ему было дурно.
Потом они повезли меня по коридору в комнату, представляющую собой нечто среднее между процедурной и камерой хранения. Там был яркий свет. Когда меня вкатили, вошел помощник шерифа. Это был пожилой, цветущий и грузный астматик, лизавший кончик химического карандаша через каждые несколько слов, пока заполнял анкету, которую вынул из своей папки. Я опустил ноги по обе стороны каталки и сел. Накатила волна слабой тошноты, на мгновение все раздвоилось, но и только. Помощник положил папку на изголовье каталки и согнулся над ней.
— Ваше имя в списках полиции не значится. Давайте посмотрим удостоверение личности, Макги.
Он взял мои водительские права и переписал себе номер. В качестве местного адреса я дал ему название и регистрационный номер своего плавучего дома, рассказав, где он стоит.
— Рана на голове;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69