— А вы обсуждали это с самой миссис Гэлтон?
— Пытался, — Хауэл скорчил гримасу. — Но она не хочет слушать ничего плохого о ее прекрасном внуке. Это ужасно, мягко говоря, но я понимаю, почему она ему верит. Смерть Энтони была для нее ударом. Она должна что-то иметь. И вот появляется сын Энтони, такой хороший, воспитанный мальчик. Возможно, на это и рассчитывали. Во всяком случае, она цепляется за этого парня, как будто от этого зависит вся ее жизнь.
— А как будет, если мы докажем, что он самозванец?
— Естественно, посадим его в тюрьму, где он и должен находиться.
— Я имею в виду, как это повлияет на здоровье миссис Гэлтон? Вы сами говорили мне, что любое сильное потрясение может привести ее к смерти.
— Это верно. Я так говорил. — Его лицо начало медленно краснеть пятнами. — Конечно, меня это беспокоит. Но в жизни есть более важные вещи, вещи этического характера. Мы не можем сидеть и смотреть, как преступники приводят в исполнение свои планы только потому, что их жертва больной человек. Чем дольше мы будем сидеть и молчать, тем хуже в конечном итоге будет для Марии.
— Возможно, вы и правы. Во всяком случае, ее здоровье — ваша забота. Я готов вести расследование. Когда я должен начать?
— Прямо сейчас.
— Вероятно, мне придется поехать в Мичиган. Это будет стоить денег.
— Понимаю. Сколько?
— Пятьсот.
Хауэл даже не моргнул. Он достал чековую книжку и самописку. Пока выписывал чек, сказал:
— Было бы неплохо, если бы вы сначала поговорили с парнем. То есть, если бы вы смогли это сделать, не вызывая у него подозрений.
— Думаю, смогу. Сегодня утром он прислал мне приглашение.
— Приглашение?
— Да, письменное приглашение посетить дом Гэлтонов.
— Он довольно свободно распоряжается собственностью миссис Гэлтон. А это приглашение у вас случайно не с собой?
Я протянул ему письмо. Он стал его изучать. Волнение его усилилось.
— О, Господи! Я был прав.
— О чем вы?
— Этот грязный лгунишка — канадец. Посмотрите. — Он положил письмо между нами на стол. — Посмотрите, — его указательный палец коснулся письма, — как он пишет. Он пишет, как англичанин. В Канаде такое написание все еще распространено. Он даже не американец. Он самозванец.
— Но, чтобы доказать это, одного правописания недостаточно.
— Я это понимаю. За работу!
— Если вы ничего не будете иметь против, я сначала закончу мой обед.
Хауэл меня не слышал. Он смотрел на бассейн, наполовину поднявшись со стула.
Темноволосый юноша в бежевой рубашке беседовал с Шейлой Хауэл. Он немного повернул голову, и я узнал его. Это был Джон Гэлтон. Он фамильярно похлопал ее по плечу, скрытому под махровым халатом. Шейла смотрела ему в лицо и широко улыбалась.
Хауэл вскочил, опрокинул стул, на котором сидел, и выскочил из столовой прежде, чем я успел остановить его. Я вышел вслед за ним и остановился у дверей в клуб. Он торжественно проследовал через поляну к бассейну.
Джон и Шейла шли, взявшись за руки, ему навстречу. Они были так заняты друг другом, что не увидели Хауэла, пока он с ними не столкнулся. Он встал между ними и стал трясти парня за руку. Его голос звучал в окружающей тишине очень громко:
— Уходите отсюда, вы не член клуба, слышите меня?
Джон освободил руку. Он встал перед доктором. Лицо его было бледным, он весь напрягся.
— Меня пригласила Шейла.
— А я отменяю это приглашение. — Его затылок напрягся и стал пунцовым.
Шейла взяла отца за руку.
— Папа, пожалуйста, не устраивай сцен. Это тебе не поможет.
Джон несколько приободрился и сказал:
— Моей бабушке это не понравится, доктор.
— Понравится, когда она все узнает. — Но угроза несколько успокоила доктора. Голос его стал тише.
— Пожалуйста, папа. Джон не сделал ничего плохого.
— Как ты не понимаешь, Шейла, я стараюсь тебя защитить.
— От чего?
— От коррупции.
— Это глупо, папа. Послушать тебя, так Джон просто преступник.
Парень вдруг откинул голову, как будто это слово ударило его по затылочному нерву.
— Не спорь с ним, Шейла. Я не должен был сюда приходить.
Он повернулся и пошел, опустив голову, к парковке. Шейла направилась в другую сторону. В махровом халате ее фигура казалась массивной и таинственной. Раньше я этого не замечал. Ее отец стоял и смотрел на нее, пока она не скрылась из виду где-то около бассейна. Она, казалось, тяжело и навсегда уходила из-под его контроля.
Я вернулся в столовую, где Хауэл и нашел меня. Он вошел бледный, с осунувшимся лицом, как будто только что потерял много крови. Дочь его теперь была в бассейне. Она плавала туда и обратно, медленно и мощно разгребая воду руками. За ее ногами тянулась белая пена.
Она все еще плавала, когда мы уходили. Хауэл отвез меня к зданию суда. Он нахмурился, поглядев на зарешеченные окна тюрьмы графства:
— Посадите его за решетку! Это все, что мне от вас нужно.
Глава 21
Шериф Трэск был у себя. Стены его офиса были увешаны благодарностями от различных гражданских организаций и клубов, образцами заявлений о приеме в армию, флот и авиацию, фотографиями самого шерифа с губернатором и другими почтенными гражданами. На фотографиях Трэск выглядел добродушнее, чем в жизни.
— Неприятности? — спросил я.
— Садитесь. Мои неприятности — это вы. Завариваете кашу, а потом исчезаете с горизонта. Ваше несчастье, частные детективы, это ваша безответственность.
— Это сильное слово, шериф, — сказал я, нежно и задумчиво потрогав сломанные кости на моем лице.
— Да, я знаю. Вы пострадали. Но что я могу сделать? Шварц не в моей сфере полномочий.
— Обвинение в убийстве не знает границ. Или вы не слышали об этом, шериф?
— Слышал, слышал. Но одновременно слышал, что нельзя требовать выдачи подозреваемого, не заведя на него дела. Не имея доказательств, я даже не могу поехать и допросить Шварца. А вы знаете, почему у меня нет доказательств?
— Попробую догадаться. Опять я?
— В этом нет ничего смешного, Арчер. Я надеялся, что вы будете молчать. Почему вы встретились с Роем Лембергом и перепугали его до смерти? Вы заставили моего свидетеля покинуть страну.
— Перестарался и сделал ошибку. Но не один я ошибаюсь.
— Что вы этим хотите сказать?
— Вы мне сказали, что машина Лемберга была украдена.
— На это обычно указывают смененные номера. — Трэск сидел и думал об этом примерно минуту. — Хорошо. Мы все ошибаемся. Я сделал ошибку средней величины, а вы сделали крупную. За это вас избили. Что же нам теперь — сидеть и плакать? Как будем действовать дальше?
— Это ваше дело, шериф, вам решать. Я просто ваш послушный помощник.
Он наклонился ко мне, тяжелый в плечах и очень серьезный.
— Вы действительно хотите мне помочь или же вы сами в этом заинтересованы?
— Хочу вам помочь. Я в этом заинтересован.
— Посмотрим. Вы все еще работаете на Сейбла?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57