Кроваво-красное солнце всходило на низком небе. Я бродил по пустыне вымирающего мира, по его гнилостной оболочке, ускользавшей из-под моих торопливых ног, а когда и эта оболочка исчезла, рухнул в бездонную немую пропасть.
Закрывавшие мою полку шторки раздвинулись, и озабоченный проводник доложил мне, что уже полдень.
Глава 9
В столовую я вошел, когда прозвенел последний звонок, оповещавший пассажиров о ланче. По дороге я увидел Мери, болтавшую в клубном вагоне с дамами Тессинджер.
Она проводила меня. Выглядела она посвежевшей и беспечной, страхи минувшей ночи улетучились.
– Как дела, Сэм? Ты проспал все утро как бревно, и мне ужасно не хотелось тебя будить.
– Больше всего на свете люблю поспать до полудня. Правда, впервые в жизни прохрапел двенадцать часов, а чувствую, что перебрал накануне.
– Ты должен пить только хорошее чистое виски.
– Я бы выпил хорошей чистой воды.
– Понимаю. Виски у всех кончилось, и купить его будет негде до конца пути.
– Плохо, почти как в море.
– Правда? – Чуть подавшись вперед, Мери легонько чмокнула меня в щеку.
– Ну, не совсем. Вообще-то в море жизнь спокойная, но зато менее интересная. Рядом нет женщин…
– Совсем-совсем? Ни одной?
– Ну да, ни одной. Все-таки приятно, когда женщина снова рядом. И еще мне всегда хотелось собаку.
– Собаку завести нетрудно.
– Не так легко, как тебе кажется. Ни одной собаке нет до меня дела. Посмотрите на меня, обессобаченного!
– Ты определенно чувствуешь себя сегодня лучше.
– Да, потому что чувствовать себя хуже – невозможно.
– Тебе лучше поторопиться, если ты хочешь что-нибудь съесть. Я поела сто лет назад.
Мери снова отправилась к дамам Тессинджер. В ресторане все еще было полно народу, и пока я пробирался между притихшими столиками, уши у меня покраснели. Я знал, о чем станут перешептываться сплетники и сплетницы: «Едва не допился до смерти. Надо же, не уважать себя до такой степени! Вроде бы приличный человек. Позорит форму». Неприятно было то, что отчасти сплетники были правы. При свете дня, да еще с похмелья, мои ночные похождения выглядели до неприличия глупыми.
Майор Райт сидел за столиком один и кивком пригласил меня присоединиться к нему.
– Выглядите получше. А как самочувствие?
– Нормально. Хотя горло до сих пор болит.
– Эфир сильный раздражитель. Попозже я взгляну на ваше горло.
Посмотрев в окно, я с неизбывным удивлением путешественника отметил изменения, произошедшие за день пути. Покидая Детройт и Чикаго, я дрожал на студеном ветру, дувшем с озер. Бесснежная, солнечная прерия, открывавшаяся сейчас за окном, простиралась под летним небом.
– Где мы? Я не заглянул в расписание.
– В Техасе. Последняя остановка была в Амарилло.
– Весна приходит сюда рано.
– Здесь сейчас лучшее время года. Летом тут слишком жарко.
Тема погоды была исчерпана, и я задал доктору вопрос, который не давал мне покоя:
– Что с Хэтчером?
– Тело сняли с поезда в Уихите. Я передал его и бутылку виски полиции штата Канзас. Они должны связаться с полицией Миссури, чтобы отыскать продавца, который всучил Хэтчеру бутылку. Мне показалось, у них были большие сомнения насчет того, что это возможно. Канзас-Сити – большой город.
– А что будет с телом?
– Переправят родственникам в Канзас-Сити. Судя по документам, у него там брат. Произведут, конечно, вскрытие. Мне бы самому хотелось произвести это вскрытие.
– Не сказал бы, что ваше желание мне понятно.
– Чрезвычайно интересно. Извлечение эфира из тканей путем дистилляции. Если не ошибаюсь, описано Гетлером.
Поедая сомнительного качества мясные тефтели, мы смотрели, как мимо нас проплывают пожухшие ровные поля. Вдали, над горизонтом, поднимался угольно-серый дым нефтяных промыслов.
– Значит, смерть Хэтчера зарегистрирована как несчастный случай?
– Я не знаю, какое еще определение тут подойдет. С Хэтчером произошел несчастный случай. Если же говорить о торговце, то тут мы имеем дело с предумышленным убийством.
– Неужели яд в бутылку невозможно добавить в поезде?
– Дырку нельзя просверлить в поезде.
– Но ведь эфир могли добавить после того, как я открыл бутылку. Она стояла, и никто ее не сторожил.
– Кто возит с собой в поезде эфир?
– Доктор, – сморозил я. – В поезде есть другие врачи?
Мое предположение не понравилось майору Райту. По его помрачневшему круглому лицу было заметно, что он оскорблен в лучших чувствах.
– Не знаю, но я глубоко убежден, что представители медицинской профессии не станут добавлять яд в бутылки со спиртными напитками.
– Ну разумеется, – сказал я примирительно. – Таким образом, вы не сомневаетесь, что Хэтчер умер случайно.
С минуту майор Райт не отвечал. Затем он сказал:
– С физиологической точки зрения – да. С психологической не совсем. Хэтчер должен был понимать, что пьет недоброкачественное виски. Вы ведь тоже это понимали, разве не так?
– Я знал, что оно недоброкачественное. Но не предполагал, что до такой степени.
– И все же вы должны были понимать, что рискуете. Так зачем же пили?
– Хотелось выпить, а ничего другого не нашлось.
– Вот именно. Вы хотели выпить. А почему вы хотели выпить? Почему хотел выпить Хэтчер? Я вам объясню. Если говорить коротко, ваша жизнь вас не устраивала. Вам захотелось ненадолго от нее избавиться, ненадолго умереть. Возможно, забыть на какое-то время войну. Хотя на самом-то деле вы стремились убежать от самих себя. Злоупотребление алкоголем есть сознательное, постепенное самоубийство.
В другой раз проповедь майора заинтересовала бы меня, но сейчас мне необходимо было слишком многое обдумать. Накануне вечером я собирался рассказать Райту всю историю с самого начала. Теперь это было бессмысленно. Он все для себя решил, и пытаться переубедить его было бы пустой тратой времени. Допустим, я бы все же попробовал, – какова была моя версия смерти Хэтчера? И кто из пассажиров мог быть подозреваемым?
Я еще раз перебрал в уме все события, предшествовавшие гибели солдата. Недолгий период, что я был без сознания, прозрачной завесой навис над вчерашним вечером, исказив воспоминания. Весь день накануне ограничивался наполнявшимися, словно по волшебству, стаканами, ощущением тепла, легкости и головокружения на грани дурноты, обрывками разговоров, слишком большим количеством выкуренных сигарет, внезапно появлявшимися в ярком свете лицами. Андерсон, мисс Грин, дамы Тессинджер, Тедди Траск, смуглый мужчина в темном костюме – я до сих пор не знал его имени, но Урия очень ему подходило. Насколько я помнил, любой из них мог легко добраться до бутылки. В курилке она оставалась без присмотра по меньшей мере минут десять, пока мы с Мери выходили на платформу, чтобы посмотреть на Топеку.
Бесполезно было исключать тех, кто был мне знаком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50
Закрывавшие мою полку шторки раздвинулись, и озабоченный проводник доложил мне, что уже полдень.
Глава 9
В столовую я вошел, когда прозвенел последний звонок, оповещавший пассажиров о ланче. По дороге я увидел Мери, болтавшую в клубном вагоне с дамами Тессинджер.
Она проводила меня. Выглядела она посвежевшей и беспечной, страхи минувшей ночи улетучились.
– Как дела, Сэм? Ты проспал все утро как бревно, и мне ужасно не хотелось тебя будить.
– Больше всего на свете люблю поспать до полудня. Правда, впервые в жизни прохрапел двенадцать часов, а чувствую, что перебрал накануне.
– Ты должен пить только хорошее чистое виски.
– Я бы выпил хорошей чистой воды.
– Понимаю. Виски у всех кончилось, и купить его будет негде до конца пути.
– Плохо, почти как в море.
– Правда? – Чуть подавшись вперед, Мери легонько чмокнула меня в щеку.
– Ну, не совсем. Вообще-то в море жизнь спокойная, но зато менее интересная. Рядом нет женщин…
– Совсем-совсем? Ни одной?
– Ну да, ни одной. Все-таки приятно, когда женщина снова рядом. И еще мне всегда хотелось собаку.
– Собаку завести нетрудно.
– Не так легко, как тебе кажется. Ни одной собаке нет до меня дела. Посмотрите на меня, обессобаченного!
– Ты определенно чувствуешь себя сегодня лучше.
– Да, потому что чувствовать себя хуже – невозможно.
– Тебе лучше поторопиться, если ты хочешь что-нибудь съесть. Я поела сто лет назад.
Мери снова отправилась к дамам Тессинджер. В ресторане все еще было полно народу, и пока я пробирался между притихшими столиками, уши у меня покраснели. Я знал, о чем станут перешептываться сплетники и сплетницы: «Едва не допился до смерти. Надо же, не уважать себя до такой степени! Вроде бы приличный человек. Позорит форму». Неприятно было то, что отчасти сплетники были правы. При свете дня, да еще с похмелья, мои ночные похождения выглядели до неприличия глупыми.
Майор Райт сидел за столиком один и кивком пригласил меня присоединиться к нему.
– Выглядите получше. А как самочувствие?
– Нормально. Хотя горло до сих пор болит.
– Эфир сильный раздражитель. Попозже я взгляну на ваше горло.
Посмотрев в окно, я с неизбывным удивлением путешественника отметил изменения, произошедшие за день пути. Покидая Детройт и Чикаго, я дрожал на студеном ветру, дувшем с озер. Бесснежная, солнечная прерия, открывавшаяся сейчас за окном, простиралась под летним небом.
– Где мы? Я не заглянул в расписание.
– В Техасе. Последняя остановка была в Амарилло.
– Весна приходит сюда рано.
– Здесь сейчас лучшее время года. Летом тут слишком жарко.
Тема погоды была исчерпана, и я задал доктору вопрос, который не давал мне покоя:
– Что с Хэтчером?
– Тело сняли с поезда в Уихите. Я передал его и бутылку виски полиции штата Канзас. Они должны связаться с полицией Миссури, чтобы отыскать продавца, который всучил Хэтчеру бутылку. Мне показалось, у них были большие сомнения насчет того, что это возможно. Канзас-Сити – большой город.
– А что будет с телом?
– Переправят родственникам в Канзас-Сити. Судя по документам, у него там брат. Произведут, конечно, вскрытие. Мне бы самому хотелось произвести это вскрытие.
– Не сказал бы, что ваше желание мне понятно.
– Чрезвычайно интересно. Извлечение эфира из тканей путем дистилляции. Если не ошибаюсь, описано Гетлером.
Поедая сомнительного качества мясные тефтели, мы смотрели, как мимо нас проплывают пожухшие ровные поля. Вдали, над горизонтом, поднимался угольно-серый дым нефтяных промыслов.
– Значит, смерть Хэтчера зарегистрирована как несчастный случай?
– Я не знаю, какое еще определение тут подойдет. С Хэтчером произошел несчастный случай. Если же говорить о торговце, то тут мы имеем дело с предумышленным убийством.
– Неужели яд в бутылку невозможно добавить в поезде?
– Дырку нельзя просверлить в поезде.
– Но ведь эфир могли добавить после того, как я открыл бутылку. Она стояла, и никто ее не сторожил.
– Кто возит с собой в поезде эфир?
– Доктор, – сморозил я. – В поезде есть другие врачи?
Мое предположение не понравилось майору Райту. По его помрачневшему круглому лицу было заметно, что он оскорблен в лучших чувствах.
– Не знаю, но я глубоко убежден, что представители медицинской профессии не станут добавлять яд в бутылки со спиртными напитками.
– Ну разумеется, – сказал я примирительно. – Таким образом, вы не сомневаетесь, что Хэтчер умер случайно.
С минуту майор Райт не отвечал. Затем он сказал:
– С физиологической точки зрения – да. С психологической не совсем. Хэтчер должен был понимать, что пьет недоброкачественное виски. Вы ведь тоже это понимали, разве не так?
– Я знал, что оно недоброкачественное. Но не предполагал, что до такой степени.
– И все же вы должны были понимать, что рискуете. Так зачем же пили?
– Хотелось выпить, а ничего другого не нашлось.
– Вот именно. Вы хотели выпить. А почему вы хотели выпить? Почему хотел выпить Хэтчер? Я вам объясню. Если говорить коротко, ваша жизнь вас не устраивала. Вам захотелось ненадолго от нее избавиться, ненадолго умереть. Возможно, забыть на какое-то время войну. Хотя на самом-то деле вы стремились убежать от самих себя. Злоупотребление алкоголем есть сознательное, постепенное самоубийство.
В другой раз проповедь майора заинтересовала бы меня, но сейчас мне необходимо было слишком многое обдумать. Накануне вечером я собирался рассказать Райту всю историю с самого начала. Теперь это было бессмысленно. Он все для себя решил, и пытаться переубедить его было бы пустой тратой времени. Допустим, я бы все же попробовал, – какова была моя версия смерти Хэтчера? И кто из пассажиров мог быть подозреваемым?
Я еще раз перебрал в уме все события, предшествовавшие гибели солдата. Недолгий период, что я был без сознания, прозрачной завесой навис над вчерашним вечером, исказив воспоминания. Весь день накануне ограничивался наполнявшимися, словно по волшебству, стаканами, ощущением тепла, легкости и головокружения на грани дурноты, обрывками разговоров, слишком большим количеством выкуренных сигарет, внезапно появлявшимися в ярком свете лицами. Андерсон, мисс Грин, дамы Тессинджер, Тедди Траск, смуглый мужчина в темном костюме – я до сих пор не знал его имени, но Урия очень ему подходило. Насколько я помнил, любой из них мог легко добраться до бутылки. В курилке она оставалась без присмотра по меньшей мере минут десять, пока мы с Мери выходили на платформу, чтобы посмотреть на Топеку.
Бесполезно было исключать тех, кто был мне знаком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50