Дороги были забиты беженцами, и все они, особенно женщины с детьми, то и дело становились жертвами карманников и всякого сброда. В Трингере из-за куска пирога убили человека. Ночь Даниель провел, сидя на берегу под ивой, зажав в руке железный прут. Не дожидаясь, когда рассветет, он вошел в реку. Место было неглубокое. После бессонной ночи он чувствовал себя совершенно разбитым. Где-то на середине реки, не удержавшись на ногах, он упал. Освободиться от лямок тяжелого рюкзака он не сумел. Куртка и плащ и шляпа, намокнув, отяжелели. Он никак не мог встать на ноги – неподъемный груз тянул на дно. Холодная вода словно заманивала его. Он постарался прогнать панические мысли. Оглянувшись назад, он увидел на берегу молодого человека с изможденным лицом. Тот сидел, положив руки на колени, и с интересом ждал, чем дело кончится. Даниель знал о том, что в голове тонущего человека проносится вся его жизнь. Он вспомнил, как запер в сыром погребе водопроводчика, чтобы украсть у него свинец. Как, набив вязаную шапку гравием, стукнул ею по голове в одном доме женщину, протиравшую подсвечники. Как сбил на дороге супружескую пару, чтобы снять с них золотые кольца. Как поджег магазинчик, чтобы в суматохе унести разные драгоценности. Как припугнул ножом ночного сторожа, и тот отдал ему золотые часы на цепочке. Как избивал детей и сдергивал с них золотые крестики.
Даниель утонул на мелководье, как Фридрих Барбаросса. Старого императора погубили тяжелые доспехи и, возможно, холодная вода. Барбароссе было семьдесят пять, Даниелю пятьдесят три. Сравнение, конечно, относительное, так как, в отличие от германского императора, Даниель не успел прославиться.
Поутру утопленника вытащили из воды. Его даже не снесло течением из-за спрятанного на нем груза. Сначала за него взялись двое солдат в плащах, которым помогал некто в пижаме, а затем нагрянули вооруженные фермеры. Они повесили саквояж и рюкзак на велосипедные рули и укатили. За всем этим издали молча наблюдал молодой человек с изможденным лицом. Дождавшись момента, когда страсти улеглись, он приблизился к трупу, напялил на голову полотняную шляпу с твердыми полями и рыбацкую куртку защитного цвета и, не торопясь, двинулся вдоль берега, поглаживая туго набитые карманы. В этом странном одеянии, сделавшись местной достопримечательностью, он проходил всю жизнь.
В пяти километрах, не доезжая Мюнстера, двух вооруженных фермеров на велосипедах остановил и обыскал военный патруль под командой грозноусого сержанта и тихони капрала. Золото и серебро, по отдельности, были поровну спрятаны в шесть солдатских котелков с остатками супа из брюквы и листьев одуванчика. Патруль расположился на ночлег в открытом поле, на грязной соломе перед горящим костром. Посреди ночи сержант тихо подобрал все котелки и двинулся было прочь, но получил финку промеж лопаток. Тихоня капрал, человек педантичный, сдал золото в банк в близлежащем городке. Уже на следующий день оно было доставлено в Баден-Баден и переплавлено в слиток. Это был, возможно, самый свежий золотой слиток из тех, что совершили путешествие в черном «Мерседесе» Харпша в направлении северо-итальянского города Больцано.
Глухое золото
Это короткая история о золотом слитке, который Харпш обменял на продукты, тридцать бутылок питьевой воды и дорожные карты Франции, Швейцарии и Северной Италии.
Штефан Райнер прятал кольцо с бриллиантом в слуховом аппарате. Когда-то кольцо носила его покойная жена, погибшая в авиакатастрофе. Штефан свято верил в то, что лучше места для кольца не придумаешь. Он был также убежден, что благодаря этому кольцу в ухе он лучше слышит. В таком случае непонятно, почему он продолжал так же громко кричать, рассказывая всем о своем техническом усовершенствовании. В результате одна женщина донесла на него в полицию. Штефан стоял на углу Лёрингштрассе и Холдерингплац, когда получил сильную затрещину и остался без слухового аппарата. Заушина треснула под чьей-то грубой подошвой, бриллиант отлетел в сторону. Что касается золотого кольца, то оно попало в Баден-Баден и растворилось в слитке 87H/98j, основную часть которого составило цыганское золото из Киева. Бывший национал-социалист, а ныне ударившийся в бега Густав Харпш не довез этот слиток до Больцано, так как погиб в автомобильной катастрофе.
Бриллиант Штефана Райнера неделю провалялся вместе с мусором в сточной канаве, а потом ливневый поток перенес его метров на триста в коллектор, и там он благополучно пролежал под толстым слоем ила и песка пятьдесят лет. Может, лежит там и по сей день.
Тайник
Это история о золотом слитке, который Харпш обменял на немецкую, французскую и швейцарскую валюты. Курсы были достаточно произвольные, устанавливаемые непосредственными участниками сделки. Лейтенант Харпш спешил и отдавал себе отчет в том, что расстается еще с одним слитком на невыгодных для себя условиях.
Матиас Зингель гордился тем, что нашел идеальный тайник для драгоценностей своей молодой жены. Большая часть сокровищ была, так сказать, орнитологического свойства: золотые яички. Не Фаберже, конечно, что было ему не по карману, но вполне изящные вещицы, которые он, будучи дипломатом, привозил из своих постоянных путешествий. Золотое яйцо ибиса из Иерусалима, золотое перепелиное яйцо из Мексики, золотое яичко, покрытое эмалью, из Севильи, маленькие пузырьки духов в форме золотых яиц из Антверпена. Он очень гордился как самой коллекцией, так и своим тайником. Он так громко всем этим гордился, что в конце концов его арестовали, и под пытками (ему защемляли кончики ушей) он раскололся. Те, кто мучил его, теперь взялись за его молодую жену. Они вспороли ей живот, от пупка до самого низа. Они хотели показать Матиасу, что до них вполне дошел смысл кайфа, который он ловил от собственной выдумки. Ее яичники были буквально обложены золотыми яичками. Воистину идеальный тайник! Если не считать маленького «но»: жена Матиаса смертна, в отличие от золота. И если ее кожу в результате варварской операции можно сильно попортить, то причинить вред золоту гораздо сложнее.
Окровавленные золотые яички, собранные в ведерко, промыли водой из-под крана. Молодую женщину сволокли в яму. Кто-то решил прикрыть срам курткой, но бросил ее так, что она закрыла лицо. Все это потом видели дети, направлявшиеся в школу. Они никак не могли понять, зачем кто-то пытался разрезать человека надвое тупым ножом.
Золотые яички отправили в Эссен. Там, по случаю праздников, большие печи закрыли на профилактику, и многие работники разъехались по домам. Трое сторожей, люди почтенного возраста, решили устроить для детишек маленькое развлечение. Они раскочегарили запасную печечку и стали кидать в нее золотые яйца, одно за другим.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59
Даниель утонул на мелководье, как Фридрих Барбаросса. Старого императора погубили тяжелые доспехи и, возможно, холодная вода. Барбароссе было семьдесят пять, Даниелю пятьдесят три. Сравнение, конечно, относительное, так как, в отличие от германского императора, Даниель не успел прославиться.
Поутру утопленника вытащили из воды. Его даже не снесло течением из-за спрятанного на нем груза. Сначала за него взялись двое солдат в плащах, которым помогал некто в пижаме, а затем нагрянули вооруженные фермеры. Они повесили саквояж и рюкзак на велосипедные рули и укатили. За всем этим издали молча наблюдал молодой человек с изможденным лицом. Дождавшись момента, когда страсти улеглись, он приблизился к трупу, напялил на голову полотняную шляпу с твердыми полями и рыбацкую куртку защитного цвета и, не торопясь, двинулся вдоль берега, поглаживая туго набитые карманы. В этом странном одеянии, сделавшись местной достопримечательностью, он проходил всю жизнь.
В пяти километрах, не доезжая Мюнстера, двух вооруженных фермеров на велосипедах остановил и обыскал военный патруль под командой грозноусого сержанта и тихони капрала. Золото и серебро, по отдельности, были поровну спрятаны в шесть солдатских котелков с остатками супа из брюквы и листьев одуванчика. Патруль расположился на ночлег в открытом поле, на грязной соломе перед горящим костром. Посреди ночи сержант тихо подобрал все котелки и двинулся было прочь, но получил финку промеж лопаток. Тихоня капрал, человек педантичный, сдал золото в банк в близлежащем городке. Уже на следующий день оно было доставлено в Баден-Баден и переплавлено в слиток. Это был, возможно, самый свежий золотой слиток из тех, что совершили путешествие в черном «Мерседесе» Харпша в направлении северо-итальянского города Больцано.
Глухое золото
Это короткая история о золотом слитке, который Харпш обменял на продукты, тридцать бутылок питьевой воды и дорожные карты Франции, Швейцарии и Северной Италии.
Штефан Райнер прятал кольцо с бриллиантом в слуховом аппарате. Когда-то кольцо носила его покойная жена, погибшая в авиакатастрофе. Штефан свято верил в то, что лучше места для кольца не придумаешь. Он был также убежден, что благодаря этому кольцу в ухе он лучше слышит. В таком случае непонятно, почему он продолжал так же громко кричать, рассказывая всем о своем техническом усовершенствовании. В результате одна женщина донесла на него в полицию. Штефан стоял на углу Лёрингштрассе и Холдерингплац, когда получил сильную затрещину и остался без слухового аппарата. Заушина треснула под чьей-то грубой подошвой, бриллиант отлетел в сторону. Что касается золотого кольца, то оно попало в Баден-Баден и растворилось в слитке 87H/98j, основную часть которого составило цыганское золото из Киева. Бывший национал-социалист, а ныне ударившийся в бега Густав Харпш не довез этот слиток до Больцано, так как погиб в автомобильной катастрофе.
Бриллиант Штефана Райнера неделю провалялся вместе с мусором в сточной канаве, а потом ливневый поток перенес его метров на триста в коллектор, и там он благополучно пролежал под толстым слоем ила и песка пятьдесят лет. Может, лежит там и по сей день.
Тайник
Это история о золотом слитке, который Харпш обменял на немецкую, французскую и швейцарскую валюты. Курсы были достаточно произвольные, устанавливаемые непосредственными участниками сделки. Лейтенант Харпш спешил и отдавал себе отчет в том, что расстается еще с одним слитком на невыгодных для себя условиях.
Матиас Зингель гордился тем, что нашел идеальный тайник для драгоценностей своей молодой жены. Большая часть сокровищ была, так сказать, орнитологического свойства: золотые яички. Не Фаберже, конечно, что было ему не по карману, но вполне изящные вещицы, которые он, будучи дипломатом, привозил из своих постоянных путешествий. Золотое яйцо ибиса из Иерусалима, золотое перепелиное яйцо из Мексики, золотое яичко, покрытое эмалью, из Севильи, маленькие пузырьки духов в форме золотых яиц из Антверпена. Он очень гордился как самой коллекцией, так и своим тайником. Он так громко всем этим гордился, что в конце концов его арестовали, и под пытками (ему защемляли кончики ушей) он раскололся. Те, кто мучил его, теперь взялись за его молодую жену. Они вспороли ей живот, от пупка до самого низа. Они хотели показать Матиасу, что до них вполне дошел смысл кайфа, который он ловил от собственной выдумки. Ее яичники были буквально обложены золотыми яичками. Воистину идеальный тайник! Если не считать маленького «но»: жена Матиаса смертна, в отличие от золота. И если ее кожу в результате варварской операции можно сильно попортить, то причинить вред золоту гораздо сложнее.
Окровавленные золотые яички, собранные в ведерко, промыли водой из-под крана. Молодую женщину сволокли в яму. Кто-то решил прикрыть срам курткой, но бросил ее так, что она закрыла лицо. Все это потом видели дети, направлявшиеся в школу. Они никак не могли понять, зачем кто-то пытался разрезать человека надвое тупым ножом.
Золотые яички отправили в Эссен. Там, по случаю праздников, большие печи закрыли на профилактику, и многие работники разъехались по домам. Трое сторожей, люди почтенного возраста, решили устроить для детишек маленькое развлечение. Они раскочегарили запасную печечку и стали кидать в нее золотые яйца, одно за другим.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59