Из плавильной печи на свет вышел золотой слиток (инвентарный номер HUI 707). Вместе с другими слитками он оказался на заднем сиденье разбившегося «Мерседеса». Шеф местной полиции Артуро Гаэтано и сержант американской армии Уильям Белл обнаружили машину неподалеку от Больцано – в последнее время он пытается завоевать репутацию города, умеющего готовить настоящие спагетти для приезжих, раз уж неспособен делать это для своих.
После того как грабитель скрылся за забором, Буттлицер привел себя в порядок и вернулся в дом, где сестры смазали его рану на голове сливочным маслом. Между ними не было произнесено ни одного слова. Буттлицер выпил свой кофе и, откланявшись, поднялся в спальню. Утром под предлогом, будто мрачный сад сестер нагоняет на него тоску, он благоразумно попросил начальство о предоставлении ему другой казенной квартиры. Ему подыскали новое жилье еще ближе к зоопарку, так что теперь голодные львы ревут, можно сказать, ему в уши.
Голый жокей
Профессиональный фотограф Гертруда Маги-Холст, еврейка по крови, снимала в голом виде своего мужа, жокея Корки Хелмта. Полицейские забрали ее фотоаппарат, и когда они его открыли, то нашли три броши, представлявшие большую ценность: одна с рубином и две с бриллиантами в золотой оправе. Броши реквизировали, камни вынули, а золотую оправу переплавили в Баден-Бадене. Поскольку Гертруда Маги-Холст была автором знаменитых фотопортретов всех членов веймарского правительства, полиция, заподозрив ее то ли в подстрекательстве к мятежу, то ли в саботаже и, как минимум, в нелюбви к национал-социализму, принялась искать соответствующие улики. Для начала проявили и отпечатали отснятую пленку. Посмеялись над наготой Корки Хелмта, но как-то неуверенно – очень уж тот был лицом хорош и телом красив, хотя и мелковат, как все жокеи, – в общем, все в нем было пропорционально, а гениталии, главный смысловой центр фотографии, выглядели особенно достойно и привлекательно. Даже его маленькие ступни отличались изяществом.
Золотая филигранная оправа брошей растаяла в плавильной печи, как шоколад на солнце, и каждый предмет потерял свой вид и оригинальность: слились в одном тигле сербские кольца и голландские монеты с профилем популярной королевы, бежавшей в Англию, шведские кресты и итальянские четки. И явился на свет золотой слиток в 60 унций, на котором отчеканили дату последнего полнолуния и серийный номер BB g7iK.
Лейтенант Харпш с помощью двух подкупленных солдат «третьего рейха» конфисковал этот и еще девяносто девять золотых слитков. Девяносто два из них были обнаружены в разбившемся «Мерседесе» в окрестностях Больцано, единственного в Италии места, где хорошо приготовленные спагетти – большая редкость.
Говорят, полицейские, которые вели дело голого жокея, загорелись идеей попозировать обнаженными перед камерой. По крайней мере двоим удалось уговорить своих жен сделать откровенные снимки, но результаты, по свидетельству очевидцев, были удручающими. То ли по этой причине, то ли по подозрению в принадлежности к цыганам (у всех лошадников, считали национал-социалисты, течет в жилах цыганская кровь), но Корки Хелмт был арестован.
Остаток войны Гертруда в основном проспала в своей дармштадской квартире, куда почти не проникал свет. Врач держал ее на сильных транквилизаторах – она до конца дней оплакивала своего жокея, который принял мученическую смерть за то, что был такой маленький, изящный и сексуально безупречный. По иронии судьбы Гертруда оказалась причастной к его гибели: ведь это она сделала великолепные фотографии его великолепного тела.
Сожженный слон
Маленький передвижной цирк, в котором выступали две цыганские семьи, каждый август возвращался в Любляну. Гвоздями представления были африканский слон-альбинос, стоявший на задних ногах и посвистывавший своим хоботом, и пятнадцатилетняя воздушная гимнастка Тана, от чьих невероятных кульбитов у зрителей кружилась голова. Слон принадлежал Фредерике Геерли. Тану удочерила Вильгемина Катакис. Фредерика и Вильгемина были дальними кузинами, чьи прадедушка и прабабушка родились в Багдаде. Представления пользовались успехом, обе семьи жили мирно, и кузины, знавшие в бизнесе толк, грамотно вели дела. Все ценности они зашивали за подкладку самой нарядной одежды и самых грязных лохмотьев. В одном месте цирк долго не задерживался: артисты выступали, пока на них ходили зрители, а затем быстро сматывали удочки, не оставляя после себя ни мусора, ни проплешин в траве, ни торговцев без приятных воспоминаний, ни полицей-ских без взятки. Стоило местным девушкам влюбиться в циркового силача, с которым они готовы были бежать хоть на край света, а непослушным юношам положить глаз на белоснежных цирковых лошадей, как Фредерика и Вильгемина говорили себе: «Пора!» Они снимались ночью, совершенно бесшумно, и к рассвету цирк был уже далеко – не догнать ни влюбленным девушкам, ни мстительным юношам.
В сентябре 1941 года немецкие национал-социалисты объявили цыган вне закона. Жители Любляны не догадывались, что в цирке работают цыгане. Фредерика и Вильгемина красиво одевались, обедали в лучших ресторанах и всегда платили по счетам. Случилось так, что воздушная гимнастка, пятнадцатилетняя Тана, влюбилась в нациста, а слон-альбинос, объевшись ядовитым плющом, убежал из шапито. Высшие нацистские директивы препятствовали как браку между цыганкой и немецким офицером, так и свободному разгуливанию по Германии слона без регистрационного номера. В результате эти два дела, бредовая любовь и обезумевшее животное, были объединены в одно и переданы в гестапо. Цыгане знали, как лечить людей, потерявших голову от любви, и слонов, потерявших голову от горькой отравы. Знало и гестапо, у которого методы лечения были покруче, и гестапо опередило цыган. Влюбленного немецкого офицера под охраной увезли в Триест, а в погоню за слоном отрядили вооруженных автоматчиков. Офицеру по дороге удалось бежать, а слон укрылся в лесу – в обоих случаях, как можно догадаться, не обошлось без вмешательства цыган.
Вышедшие на улицы жители Любляны так и не дождались поимки беглецов. Зато гестапо отыгралось на передвижном цирке – шапито сожгли, а Фредерику и Вильгемину арестовали. Когда женщин забирали в полицей-ский участок, они надели все самое лучшее. Но в участке их заставили раздеться донага, и очень быстро полицейские обнаружили золото и драгоценности, зашитые за подкладку горностаевых палантинов, и шелковых корсетов, и шляп из лисьего меха, и ботинок, и шерстяных чулок. Наверно, арестованным не стоило надевать на себя столько зимней одежды в теплый августов-ский день. Местные жители разграбили цирковые повозки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59
После того как грабитель скрылся за забором, Буттлицер привел себя в порядок и вернулся в дом, где сестры смазали его рану на голове сливочным маслом. Между ними не было произнесено ни одного слова. Буттлицер выпил свой кофе и, откланявшись, поднялся в спальню. Утром под предлогом, будто мрачный сад сестер нагоняет на него тоску, он благоразумно попросил начальство о предоставлении ему другой казенной квартиры. Ему подыскали новое жилье еще ближе к зоопарку, так что теперь голодные львы ревут, можно сказать, ему в уши.
Голый жокей
Профессиональный фотограф Гертруда Маги-Холст, еврейка по крови, снимала в голом виде своего мужа, жокея Корки Хелмта. Полицейские забрали ее фотоаппарат, и когда они его открыли, то нашли три броши, представлявшие большую ценность: одна с рубином и две с бриллиантами в золотой оправе. Броши реквизировали, камни вынули, а золотую оправу переплавили в Баден-Бадене. Поскольку Гертруда Маги-Холст была автором знаменитых фотопортретов всех членов веймарского правительства, полиция, заподозрив ее то ли в подстрекательстве к мятежу, то ли в саботаже и, как минимум, в нелюбви к национал-социализму, принялась искать соответствующие улики. Для начала проявили и отпечатали отснятую пленку. Посмеялись над наготой Корки Хелмта, но как-то неуверенно – очень уж тот был лицом хорош и телом красив, хотя и мелковат, как все жокеи, – в общем, все в нем было пропорционально, а гениталии, главный смысловой центр фотографии, выглядели особенно достойно и привлекательно. Даже его маленькие ступни отличались изяществом.
Золотая филигранная оправа брошей растаяла в плавильной печи, как шоколад на солнце, и каждый предмет потерял свой вид и оригинальность: слились в одном тигле сербские кольца и голландские монеты с профилем популярной королевы, бежавшей в Англию, шведские кресты и итальянские четки. И явился на свет золотой слиток в 60 унций, на котором отчеканили дату последнего полнолуния и серийный номер BB g7iK.
Лейтенант Харпш с помощью двух подкупленных солдат «третьего рейха» конфисковал этот и еще девяносто девять золотых слитков. Девяносто два из них были обнаружены в разбившемся «Мерседесе» в окрестностях Больцано, единственного в Италии места, где хорошо приготовленные спагетти – большая редкость.
Говорят, полицейские, которые вели дело голого жокея, загорелись идеей попозировать обнаженными перед камерой. По крайней мере двоим удалось уговорить своих жен сделать откровенные снимки, но результаты, по свидетельству очевидцев, были удручающими. То ли по этой причине, то ли по подозрению в принадлежности к цыганам (у всех лошадников, считали национал-социалисты, течет в жилах цыганская кровь), но Корки Хелмт был арестован.
Остаток войны Гертруда в основном проспала в своей дармштадской квартире, куда почти не проникал свет. Врач держал ее на сильных транквилизаторах – она до конца дней оплакивала своего жокея, который принял мученическую смерть за то, что был такой маленький, изящный и сексуально безупречный. По иронии судьбы Гертруда оказалась причастной к его гибели: ведь это она сделала великолепные фотографии его великолепного тела.
Сожженный слон
Маленький передвижной цирк, в котором выступали две цыганские семьи, каждый август возвращался в Любляну. Гвоздями представления были африканский слон-альбинос, стоявший на задних ногах и посвистывавший своим хоботом, и пятнадцатилетняя воздушная гимнастка Тана, от чьих невероятных кульбитов у зрителей кружилась голова. Слон принадлежал Фредерике Геерли. Тану удочерила Вильгемина Катакис. Фредерика и Вильгемина были дальними кузинами, чьи прадедушка и прабабушка родились в Багдаде. Представления пользовались успехом, обе семьи жили мирно, и кузины, знавшие в бизнесе толк, грамотно вели дела. Все ценности они зашивали за подкладку самой нарядной одежды и самых грязных лохмотьев. В одном месте цирк долго не задерживался: артисты выступали, пока на них ходили зрители, а затем быстро сматывали удочки, не оставляя после себя ни мусора, ни проплешин в траве, ни торговцев без приятных воспоминаний, ни полицей-ских без взятки. Стоило местным девушкам влюбиться в циркового силача, с которым они готовы были бежать хоть на край света, а непослушным юношам положить глаз на белоснежных цирковых лошадей, как Фредерика и Вильгемина говорили себе: «Пора!» Они снимались ночью, совершенно бесшумно, и к рассвету цирк был уже далеко – не догнать ни влюбленным девушкам, ни мстительным юношам.
В сентябре 1941 года немецкие национал-социалисты объявили цыган вне закона. Жители Любляны не догадывались, что в цирке работают цыгане. Фредерика и Вильгемина красиво одевались, обедали в лучших ресторанах и всегда платили по счетам. Случилось так, что воздушная гимнастка, пятнадцатилетняя Тана, влюбилась в нациста, а слон-альбинос, объевшись ядовитым плющом, убежал из шапито. Высшие нацистские директивы препятствовали как браку между цыганкой и немецким офицером, так и свободному разгуливанию по Германии слона без регистрационного номера. В результате эти два дела, бредовая любовь и обезумевшее животное, были объединены в одно и переданы в гестапо. Цыгане знали, как лечить людей, потерявших голову от любви, и слонов, потерявших голову от горькой отравы. Знало и гестапо, у которого методы лечения были покруче, и гестапо опередило цыган. Влюбленного немецкого офицера под охраной увезли в Триест, а в погоню за слоном отрядили вооруженных автоматчиков. Офицеру по дороге удалось бежать, а слон укрылся в лесу – в обоих случаях, как можно догадаться, не обошлось без вмешательства цыган.
Вышедшие на улицы жители Любляны так и не дождались поимки беглецов. Зато гестапо отыгралось на передвижном цирке – шапито сожгли, а Фредерику и Вильгемину арестовали. Когда женщин забирали в полицей-ский участок, они надели все самое лучшее. Но в участке их заставили раздеться донага, и очень быстро полицейские обнаружили золото и драгоценности, зашитые за подкладку горностаевых палантинов, и шелковых корсетов, и шляп из лисьего меха, и ботинок, и шерстяных чулок. Наверно, арестованным не стоило надевать на себя столько зимней одежды в теплый августов-ский день. Местные жители разграбили цирковые повозки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59