Они дразнили животных и потешались над собаками, обнюхивавшими слоновый помет.
А потом они криками выгнали из леса слона-альбиноса на мощеные улицы, облили бензином и подожгли, а для верности швыряли в него горящие пучки соломы. Через город протекала река, и слон в нее забрался, чтобы загасить пламя и остудить свой обожженный хобот, но прежде чем это произошло, он умер от разрыва сердца. Позже огромную тушу разделали, и его мясом еще долго кормили собак.
До этой истории в Любляне не существовало закона, который бы регламентировал физическую близость с цыганками. Теперь такой закон был принят. Всех родственников Фредерики и Вильгемины по мужской линии, даже подростков, обвинили в том, что они спали с теми, чьи предки якобы имели еврейские корни, и выслали в Польшу. До Багдада было слишком далеко. Золотые украшения, вырученные от продажи десяти тысяч билетов в цирк, где можно было поглазеть на слона-альбиноса и воздушную гимнастку, слишком юную для серьезных чувств, отослали в Мюнхен. Автомобиль-фургон «Дойче банка» привез ценный груз на переплавку, чтобы затем доставить золотые слитки в банк Баден-Бадена, где их поместили в подвал номер 3. Впоследствии они перекочевали в сундук лейтенанта Густава Харпша, полагавшего, что он сумеет отыскать свою маленькую дочь среди десятков тысяч сирот, разбросанных по всей Европе, и выкупит ее из плена.
Кстати, гестаповцам не пришло в голову получше приглядеться к грязным лохмотьям Фредерики и Вильгемины – рабочим комбинезонам, рваному шарфу, сношенным туфлям, залатанному нижнему белью, – иначе бы они нашли еще столько же золота и драгоценностей.
Петр Великий
Одна ростовская семья, чьи предки жили в Голландии, загорелась желанием повторить подвиги Петра I в период его голландской стажировки. По примеру русского царя они вытачивали на токарном станке слоновую кость, лудили ведра, изучали зубоврачебное дело, писали букву R задом наперед и гравировали алмазным резцом по золоту. В результате все семейные золотые запасы – кольца, браслеты, детские зубные колечки, медальоны, броши, кольца для салфеток, ложки, портсигары, ручки-самописки, автомобильные накладки и водопроводные краны – были гравированы. Потом все это богатство конфисковали немецкие оккупанты. Золотые изделия попали в Мюнхен, где поначалу необычную коллекцию решили не разбивать, но затем предметы все же разошлись по рукам. Наиболее впечатляющие вернулись в Советский Союз, точнее, в Ленинград. Восемнадцать небольших изделий, пройдя через руки посредников и скупщиков краденого, оказались в Майнце, откуда угодили на переплавку в Баден-Баден. Получив их там на короткое время, уже в виде золотых слитков, лейтенант Густав Харпш почти довез ценный груз до города Больцано, где спагетти лучше не пробовать.
Петр I, помешанный на всем нерусском, решил ввести спагетти в рацион своих соотечественников. Этим блюдом на амстердамских судоверфях его угощали повара венецианских торговцев шелком. Так получилось, что вместо секрета приготовления итальянских спагетти царь привез в Санкт-Петербург секрет изготовления китайского шелка. Комментаторы, явно перебирающие в стремлении изобразить Петра мудрецом и пророком, в своих пространных рассуждениях о шелке и спагетти склоняются к тому, что все дело в этих тонких макаронинах. Похожие на шелковые нити, они, вероятно, вместе с шелком попали из Китая в Венецию стараниями Марко Поло, а уж оттуда, вне всякого сомнения, опять же вместе с шелком, распространились по всей Италии. Эти же комментаторы подхватили слова русского царя о том, что Петербург – это северная Венеция. По его указанию в Россию привезли китайских поваров, но на чужбине их заела тоска, и вместо того чтобы варить хорошую лапшу, они только то и делали, что стирали. Стоит ли после этого удивляться, что императорскую портомойку в Петербурге открыли именно китайцы.
Англичанам приписывают честь изобретения и строительства первых концлагерей, где во время англо-бурской войны томились голландские фермеры, чьи предки, возможно, учили Петра искусству гравировки. На самом деле царь Петр намного опередил англичан. В Великом Новгороде он устроил первый примитивный концлагерь для непокорных казаков, люто ненавидевших петровское увлечение новомодными европейскими штучками, особенно голландскими. Голландию, по их мнению, населяли люди с перепончатыми ногами, которые ели луковицы тюльпанов и передвигались не на лошадях, а исключительно в лодках.
Колизей
Американцы еще не вошли в пригород Рима 18 июля 1943 года, а семья евреев с итальянской фамилией Стричелло, жившая рядом с Колизеем, уже начала шумно и даже буйно праздновать. Им не терпелось выразить свою солидарность с родней в Филадельфии и Массачусетсе, в роскошных залах Карнеги Холл и съемных квартирах трущобного Бауэри, где золото, как вы понимаете, валяется под ногами, только успевай за ним нагибаться. Стричелло заж-гли семисвечник в окне с видом на Колизей и высыпали на улицу в ожидании тех самых трех первых звезд в розовато-оранжевом небе, которые позволят им приступить к вечерней молитве.
Трое немецких солдат, отданных под суд за изнасилование австрийской журналистки, племянницы их непосредственного начальника, не надеялись вернуться в родной Берлин. Приняв на грудь контрабандного джина, они сели в джип военной полиции и взяли курс на армейские бараки в Трастевере, но на углу виа Сан-Лауренсио и виа Линео Пости, где праздновала освобождение еврейская семья, они разбили машину. Их ярость и досада требовали выхода, и тут, смутно припоминая, что когда-то происходило в Колизее, они решили уготовить евреям участь ранних христиан. Сами-то они в некотором роде были христиане. На троих там набирались ирландско-католические родители, свидетели Иеговы бабка с дедом, мормонские предки, а также прадедушка баптист, линчеванный обезумевшей толпой в городке Литл Итали, штат Алабама. Солдаты волоком притащили Альфредо Стричелло, двух его сыновей, Каспио и Луиджи, и трех дочерей, Лауру, Маргариту и Спитци, на арену Колизея, где стали забивать их камнями. Смертельный удар пришелся Альфредо в левый глаз. Каспио хватило смелости бросить в солдат несколько камней.
Тремя часами позже американские военнослужащие совершали на джипах с мигающими фарами круги почета вокруг Колизея, оглашая криками окрестности и размахивая бумажными флажками. А в это время двое пьяных немецких солдат насиловали Маргариту и Спитци, связав их, как христианских мучеников. Немцев пристрелили.
Третий солдат вернулся в квартиру Стричелло за семейным добром и нашел золото. С карманами, набитыми звонкой монетой, он бежал из Рима на грузовике с тяжелоранеными, направлявшемся в Апеннины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59
А потом они криками выгнали из леса слона-альбиноса на мощеные улицы, облили бензином и подожгли, а для верности швыряли в него горящие пучки соломы. Через город протекала река, и слон в нее забрался, чтобы загасить пламя и остудить свой обожженный хобот, но прежде чем это произошло, он умер от разрыва сердца. Позже огромную тушу разделали, и его мясом еще долго кормили собак.
До этой истории в Любляне не существовало закона, который бы регламентировал физическую близость с цыганками. Теперь такой закон был принят. Всех родственников Фредерики и Вильгемины по мужской линии, даже подростков, обвинили в том, что они спали с теми, чьи предки якобы имели еврейские корни, и выслали в Польшу. До Багдада было слишком далеко. Золотые украшения, вырученные от продажи десяти тысяч билетов в цирк, где можно было поглазеть на слона-альбиноса и воздушную гимнастку, слишком юную для серьезных чувств, отослали в Мюнхен. Автомобиль-фургон «Дойче банка» привез ценный груз на переплавку, чтобы затем доставить золотые слитки в банк Баден-Бадена, где их поместили в подвал номер 3. Впоследствии они перекочевали в сундук лейтенанта Густава Харпша, полагавшего, что он сумеет отыскать свою маленькую дочь среди десятков тысяч сирот, разбросанных по всей Европе, и выкупит ее из плена.
Кстати, гестаповцам не пришло в голову получше приглядеться к грязным лохмотьям Фредерики и Вильгемины – рабочим комбинезонам, рваному шарфу, сношенным туфлям, залатанному нижнему белью, – иначе бы они нашли еще столько же золота и драгоценностей.
Петр Великий
Одна ростовская семья, чьи предки жили в Голландии, загорелась желанием повторить подвиги Петра I в период его голландской стажировки. По примеру русского царя они вытачивали на токарном станке слоновую кость, лудили ведра, изучали зубоврачебное дело, писали букву R задом наперед и гравировали алмазным резцом по золоту. В результате все семейные золотые запасы – кольца, браслеты, детские зубные колечки, медальоны, броши, кольца для салфеток, ложки, портсигары, ручки-самописки, автомобильные накладки и водопроводные краны – были гравированы. Потом все это богатство конфисковали немецкие оккупанты. Золотые изделия попали в Мюнхен, где поначалу необычную коллекцию решили не разбивать, но затем предметы все же разошлись по рукам. Наиболее впечатляющие вернулись в Советский Союз, точнее, в Ленинград. Восемнадцать небольших изделий, пройдя через руки посредников и скупщиков краденого, оказались в Майнце, откуда угодили на переплавку в Баден-Баден. Получив их там на короткое время, уже в виде золотых слитков, лейтенант Густав Харпш почти довез ценный груз до города Больцано, где спагетти лучше не пробовать.
Петр I, помешанный на всем нерусском, решил ввести спагетти в рацион своих соотечественников. Этим блюдом на амстердамских судоверфях его угощали повара венецианских торговцев шелком. Так получилось, что вместо секрета приготовления итальянских спагетти царь привез в Санкт-Петербург секрет изготовления китайского шелка. Комментаторы, явно перебирающие в стремлении изобразить Петра мудрецом и пророком, в своих пространных рассуждениях о шелке и спагетти склоняются к тому, что все дело в этих тонких макаронинах. Похожие на шелковые нити, они, вероятно, вместе с шелком попали из Китая в Венецию стараниями Марко Поло, а уж оттуда, вне всякого сомнения, опять же вместе с шелком, распространились по всей Италии. Эти же комментаторы подхватили слова русского царя о том, что Петербург – это северная Венеция. По его указанию в Россию привезли китайских поваров, но на чужбине их заела тоска, и вместо того чтобы варить хорошую лапшу, они только то и делали, что стирали. Стоит ли после этого удивляться, что императорскую портомойку в Петербурге открыли именно китайцы.
Англичанам приписывают честь изобретения и строительства первых концлагерей, где во время англо-бурской войны томились голландские фермеры, чьи предки, возможно, учили Петра искусству гравировки. На самом деле царь Петр намного опередил англичан. В Великом Новгороде он устроил первый примитивный концлагерь для непокорных казаков, люто ненавидевших петровское увлечение новомодными европейскими штучками, особенно голландскими. Голландию, по их мнению, населяли люди с перепончатыми ногами, которые ели луковицы тюльпанов и передвигались не на лошадях, а исключительно в лодках.
Колизей
Американцы еще не вошли в пригород Рима 18 июля 1943 года, а семья евреев с итальянской фамилией Стричелло, жившая рядом с Колизеем, уже начала шумно и даже буйно праздновать. Им не терпелось выразить свою солидарность с родней в Филадельфии и Массачусетсе, в роскошных залах Карнеги Холл и съемных квартирах трущобного Бауэри, где золото, как вы понимаете, валяется под ногами, только успевай за ним нагибаться. Стричелло заж-гли семисвечник в окне с видом на Колизей и высыпали на улицу в ожидании тех самых трех первых звезд в розовато-оранжевом небе, которые позволят им приступить к вечерней молитве.
Трое немецких солдат, отданных под суд за изнасилование австрийской журналистки, племянницы их непосредственного начальника, не надеялись вернуться в родной Берлин. Приняв на грудь контрабандного джина, они сели в джип военной полиции и взяли курс на армейские бараки в Трастевере, но на углу виа Сан-Лауренсио и виа Линео Пости, где праздновала освобождение еврейская семья, они разбили машину. Их ярость и досада требовали выхода, и тут, смутно припоминая, что когда-то происходило в Колизее, они решили уготовить евреям участь ранних христиан. Сами-то они в некотором роде были христиане. На троих там набирались ирландско-католические родители, свидетели Иеговы бабка с дедом, мормонские предки, а также прадедушка баптист, линчеванный обезумевшей толпой в городке Литл Итали, штат Алабама. Солдаты волоком притащили Альфредо Стричелло, двух его сыновей, Каспио и Луиджи, и трех дочерей, Лауру, Маргариту и Спитци, на арену Колизея, где стали забивать их камнями. Смертельный удар пришелся Альфредо в левый глаз. Каспио хватило смелости бросить в солдат несколько камней.
Тремя часами позже американские военнослужащие совершали на джипах с мигающими фарами круги почета вокруг Колизея, оглашая криками окрестности и размахивая бумажными флажками. А в это время двое пьяных немецких солдат насиловали Маргариту и Спитци, связав их, как христианских мучеников. Немцев пристрелили.
Третий солдат вернулся в квартиру Стричелло за семейным добром и нашел золото. С карманами, набитыми звонкой монетой, он бежал из Рима на грузовике с тяжелоранеными, направлявшемся в Апеннины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59