– Вот именно! И еще он сказал, что даже если ты квакаешь, как страж, это не имеет никакого значения, раз ты научила своих файров петь. Как ты думаешь, я ей понравился? – вдруг спросил он, по-прежнему не шевелясь и не спуская глаз с Красотки.
– Почему ты спрашиваешь?
– Она так странно смотрит на меня и вращает глазами, – мальчуган неуверенно махнул рукой.
– Это потому, что ты сам на нее пялишься.
Пьемур заморгал и, застенчиво улыбнувшись взглянул на Менолли, потом смущенно хихикнул. – И правда. Ты уж извини, Красотка, я сам знаю, что это невежливо, но я всю жизнь мечтал увидеть файра! Пошли, Менолли, – Пьемур вприпрыжку двинулся через двор, торопя девочку. – Нас ждет мастер Шоганар. Я знаю, ты тут новенькая, но все равно нельзя заставлять мастера ждать. Слушай, а ты не могла бы сделать так, чтобы они не увязывались за нами? Видишь ли, мастер Шоганар сказал, что хочет сегодня послушать, как поешь ты, – их он и так уже слышал.
– Если я им велю, они будут молчать.
– Ранли, тот парень, что сидел за столом напротив тебя, – он из Крома и считает себя большим умником – так вот, он сказал, что файры только делают вид, что поют.
– Ничего подобного!
– Я так и знал! Я еще сказал ему: они такие же умные, как драконы, а он мне не поверил. – Пьемур вел ее к большому залу, где утром репетировал хор. – Шевели ногами, Менолли! Мастера терпеть не могут, когда их заставляют ждать, а ведь пока я тебя отыскал, прошла уйма времени.
– Не могу я идти быстрее, – стиснув зубы от боли, тихо ответила Менолли.
– Да, походочка у тебя какая-то чудная. Что у тебя с ногами?
Менолли удивилась: неужели до него еще не дошел этот слух?
– В самый разгар Падения я оказалась вдали от своей пещеры. Вот и пришлось уносить ноги.
Казалось, еще секунда, и глаза у Пьемура выскочат из орбит.
– Ты бежала? – голос его сорвался. – Наперегонки с Нитями?
– И при этом изодрала в клочья не только подметки, но и собственные ступни.
Больше поговорить не удалось – они стояли на пороге зала. Не успели глаза у Менолли привыкнуть к царившему в огромном помещении полумраку, как ей уже было велено не торчать у входа, а быстренько шагать вперед – мастер ненавидел копуш.
– Извините, учитель, но только Менолли повредила ноги, убегая от Нитей, – изрек Пьемур с таким видом, как будто давным-давно знал об этом случае. – А вообще-то она не копуша.
Наконец Менолли разглядела бочкообразного толстяка, восседавшего за массивным письменным столом прямо напротив входа.
– Тогда иди, как можешь. Понятно, что девица, убежавшая от Нитей, не может быть копушей. – Его голос, плывущий из темноты, звучал сочно и округло, "р" он произносил раскатисто, а гласные выпевал чисто и протяжно.
В открытую дверь ворвалась стайка ящериц, и мастер, приподняв тяжелые веки, с деланным недоумением воззрился на Менолли.
– Пьемур! – От одного этого возгласа мальчуган застыл на месте. Увидев, что Менолли ошеломила его громкость, он лукаво ухмыльнулся ей исподтишка. – Ты что же, не передал ей мою просьбу? Я, кажется, сказал, чтобы эти существа здесь не показывались?
– Они повсюду сопровождают ее, мастер Шоганар. И она обещала, что велит им сидеть смирно.
Мастер Шоганар повернул массивную голову и смерил Менолли взглядом из-под тяжелых век.
– Ну так вели!
Менолли сняла с плеча Красотку и приказала ей вместе с остальными устроиться где-нибудь и помалкивать.
– И чтобы ни единого звука, пока я вам не позволю, – строго добавила она.
– Что ж, – заметил мастер Шоганар, слегка повернув голову, чтобы оценить результат, – отрадное зрелище на фоне того непослушания, которое мне изо дня в день приходится наблюдать. – Прищурившись, он в упор посмотрел на Пьемура, который имел неосторожность дерзко хихикнуть, но встретившись глазами с мастером Шоганаром, постарался изобразить на лице невинное выражение. – Вот что, Пьемур, я уже насмотрелся на твою нахальную физиономию и развязные манеры. Ступай-ка вон!
– Слушаюсь, учитель, – бодро ответил Пьемур и, повернувшись на каблуках, вприпрыжку зашагал к двери. Выходя, он на миг замешкался, чтобы ободряюще помахать Менолли рукой, а потом помчался вниз по лестнице.
– Негодник! – с притворной свирепостью рявкнул мастер, сделав девочке знак сесть на табурет. – Мне стало известно, Менолли, что Петирон провел последние годы своей жизни в вашем холде, где исполнял обязанности арфиста.
Девочка кивнула – ей стало как-то спокойнее от того, что мастер неожиданно обратился к ней по имени.
– И он учил тебя играть и разбираться в теории музыки?
Менолли снова кивнула.
– Что мастер Домис и мастер Моршал и проверили сегодня. – Девочку внезапно насторожила легкая насмешка в его тоне, и она уже более внимательно смотрела, как он покачивает тяжелой головой, думая о чем-то своем. – А теперь скажи, потрудился ли Петирон, – его густой бас вдруг грозно зарокотал, так что Менолли на миг показалось, что она неверно оценила этого человека и он, как и ехидный Домис и брюзга Моршал, заранее настроен против нее, – …вернее, отважился ли он научить тебя пользоваться голосом?
– Нет, мой господин. По крайней мере, я так не думаю. Мы… мы просто пели вместе.
– То-то! – Огромная ладонь мастера Шоганара с такой силой обрушилась на письменный стал, что песок взметнулся столбом. – Вы просто пели вместе. Так же, как ты пела вместе со своими файрами?
Ее питомцы вопросительно чирикнули.
– Молчать! – рявкнул он, снова грохнув ладонью по столу.
Менолли мимолетно удивилась: несмотря на то, что поведение мастера Шоганара испугало ее, файры прижали крылья и затихли.
– Ну так что?
– Вы хотите знать, пела ли я с ними? Да, пела.
– Так же, как раньше пела с Петироном?
– Да, пожалуй, – только раньше мелодию вел Петирон, а я подпевала, а теперь они подпевают мне.
– Это не совсем то, что я имел в виду. А теперь я хочу, чтобы ты спела для меня.
– А что петь, мой господин? – спросила она, потянувшись за висевшей за плечом гитарой.
– Нет-нет, – он нетерпеливо замахал руками, – только без этой штуки.
Я хочу слышать пение, а не концертный номер. Для меня важен голос, а не то, как ты скрываешь несовершенство вокала мелодичными аккордами и затейливой гармонией… Ведь именно голосом мы общаемся друг с другом, голос произносит слова, которыми мы хотим произвести впечатление на окружающих, голос вызывает эмоциональный отклик: слезы, смех, раздумья. Голос – вот самый важный, самый сложный, самый удивительный из инструментов. И если ты не умеешь пользоваться голосом правильно и с толком, то лучше тебе вернуться в свой захолустный холд.
Менолли так зачаровало богатство и разнообразие его интонаций, что она даже не обратила внимание на смысл сказанного.
– Ну? – требовательно спросил он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69