Видимо, по команде они, не маскируясь, поднялись на ноги и стали быстро карабкаться вверх по склону с автоматами наизготовку. Как только вышла луна, они открыли огонь, Стефан пригнулся, укрывшись за большим камнем.
— Огонь! — закричал он. — Огонь!
Не успел прозвучать первый ответный залп партизан, как долина погрузилась в темноту. Выстрелы смолкли.
— Стрелять! Продолжайте стрелять! — закричал Вукалович. — Они приближаются. — Генерал выпустил длинную очередь из своего автомата и обернулся к Стефану:
— Эти ребята там, внизу, неплохо знают свое дело.
— Неудивительно, — Стефан выдернул чеку и, размахнувшись, швырнул гранату. — Мы их давно тренируем.
Снова появилась луна. Первая цепочка немцев была уже ярдах в двадцати пяти. В дело пошли гранаты, стрельба велась в упор.
Немцы падали, но на их место подходили новые, неминуемо приближаясь к линии обороны. Все смешалось в рукопашной схватке. Люди кричали и убивали друг друга. Но прорвать оборону немцам не удавалось. Вдруг густые, темные облака закрыли луну, и ущелье погрузилось в кромешную тьму. Шум боя постепенно стихал, пока не наступила неожиданная тишина.
— Тактический ход? — вполголоса спросил Вукалович. — Как ты думаешь, они вернутся?
— Только не сегодня, — уверенным тоном сказал Стефан. — Они ребята смелые, но...
— Не безумцы?
— Именно.
Из-под повязки по лицу Стефана текла струйка крови, но он улыбался. Подошел грузный человек с нашивками сержанта и небрежно отдал честь. Стефан поднялся.
— Они ушли, майор. Наши потери — семь убитых, четырнадцать раненых.
— Установите посты в двухстах метрах вниз по склону, — приказал Стефан и повернулся к Вукаловичу:
— Вы слышали? Семь человек убито. Четырнадцать ранено.
— Сколько остается?
— Двести человек. Может быть, двести пять.
— Из четырехсот, — с горечью произнес Вукалович. — Боже мой, из четырехсот!
— У нас шестьдесят раненых.
— Ну, уж их-то теперь можете отправить в госпиталь.
— Госпиталя больше нет. — Стефан тяжело вздохнул. — Я не успел вам рассказать. Сегодня утром разбомбили. Оба врача погибли. Все оборудование и лекарства уничтожены. Вот так.
Вукалович задумался.
— Я прикажу, чтобы прислали медикаменты из лагеря.
Ходячие раненые могут самостоятельно добраться до лагеря.
— Раненые не уйдут, генерал. Вукалович понимающе кивнул:
— Как с боеприпасами?
— На два дня хватит. Может быть, и на три, если экономить.
— Шестьдесят раненых! — Вукалович скептически покачал головой. — Медицинской помощи ждать неоткуда. Патроны на исходе. Есть нечего. Укрываться негде. И они не хотят уходить.
Они тоже безумны?
— Да, генерал.
— Я собираюсь наведаться в лагерь, — сказал Вукалович. — Хочу поговорить с полковником Ласло.
— Конечно, — Стефан слегка улыбнулся. — Но не думаю, чтобы он произвел на вас впечатление человека более здравомыслящего, чем я.
— Я на это и не надеюсь, — согласился Вукалович. Стефан отдал честь и удалился, на ходу вытирая кровь с лица. Пройдя несколько шагов, он нагнулся, чтобы помочь подняться раненому.
Вукалович молча наблюдал за ним, покачивая головой.
Меллори отодвинул пустую тарелку и закурил сигарету.
Вопросительно посмотрел на Нойфельда:
— Что предпринимают партизаны в Клети Зеницы, как вы ее называете?
— Пытаются вырваться из окружения, — ответил Нойфельд. — Во всяком случае, не теряют надежды.
— Но вы сами сказали, что это невозможно.
— Для этих безумных партизан нет ничего невозможного. Как бы мне хотелось, — Нойфельд с горечью взглянул на Меллори, — воевать с нормальными людьми вроде англичан или американцев. Во всяком случае, мы располагаем надежной информацией, что попытка прорыва из окружения готовится в ближайшее время. Беда в том, что есть два пути. Они могут попробовать перейти мост через Неретву, и мы не знаем, где готовится прорыв.
— Все это очень интересно, — Андреа с раздражением обернулся на слепого певца, который продолжал вариации на темы все того же романса. — Нельзя ли нам соснуть немного?
— Боюсь, что сегодня не получится. — Нойфельд переглянулся с Дрошным и улыбнулся. — Вам придется разузнать сначала, где партизаны готовят прорыв.
— Нам? — Миллер опорожнил стакан и потянулся за бутылкой. — Сумасшествие — заразная болезнь! Нойфельд его не слышал.
— Партизанский лагерь в десяти километрах отсюда. Вы изобразите из себя настоящих английских десантников, заблудившихся в лесу. После того, как вы узнаете их планы, скажете, что вам необходимо попасть в главный штаб партизан в Дрваре. Вместо этого вернетесь сюда. Нет ничего проще!
— Миллер прав, — убежденно произнес Меллори. — Вы действительно сумасшедший.
— Я начинаю думать, что мы слишком часто обсуждаем проблему психических заболеваний, — Нойфельд улыбнулся. — Вы предпочитаете, чтобы капитан Дрошный предоставил вас своим людям? Уверяю вас, они очень расстроены потерей своего товарища.
— Как вы можете просить нас об этом? — Меллори был возмущен. — Партизаны наверняка получат информацию о нас. Рано или поздно. А тогда... Вы хорошо знаете, что потом произойдет.
Нас нельзя туда посылать. Вы не можете это сделать.
— Могу и обязательно сделаю. — Нойфельд недовольно оглядел Меллори и пятерых его друзей. — Так получилось, что я не питаю добрых чувств к спекулянтам наркотиками.
— Не думаю, чтобы с вашим мнением согласились в определенных кругах, — сказал Меллори.
— Что вы имеете в виду?
— Начальнику военной разведки маршалу Кессельрингу это не понравится.
— Если вы не вернетесь, об этом никто не узнает. А если вернетесь... — Нойфельд улыбнулся и прикоснулся к Железному Кресту, висящему на шее. Наверное, его украсят дубовым листком.
— Какой симпатичный человек, верно? — произнес Меллори, ни к кому не обращаясь.
— Пора идти. — Нойфельд встал из-за стола. — Петар, готов?
Слепой утвердительно кивнул, перебросил гитару за спину и поднялся, опираясь на руку сестры.
— А они здесь при чем? — спросил Меллори.
— Это ваши проводники.
— Эти двое?
— Видите ли, — резонно заметил Нойфельд, — вам незнакомы здешние места. А Петар и его сестра ориентируются в этих лесах как дома.
— Но разве партизаны... — начал Меллори, но Нойфельд его прервал.
— Вы не знаете местных обычаев. Эти двое могут беспрепятственно войти в любой дом, и их примут наилучшим образом. Местные жители суеверны и считают, впрочем, не без оснований, что на Петаре и Марии лежит проклятье, что у них дурной глаз. Поэтому люди боятся их рассердить.
— Но откуда они знают, куда нас нужно отвести?
— Не беспокойтесь, знают. — Нойфельд кивнул Дрошному, который сказал что-то Марии на сербскохорватском. Та, в свою очередь, прошептала несколько слов Петару на ухо. Он издал в ответ какие-то гортанные звуки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57