— Возможно, это и случится со мной, но только завтра утром, — ответил ему Джонни.
Мак-Элпайн глянул в окно. Дождь все лил. Затем повернулся к Харлоу и проговорил:
— Погода не подходит для вашего путешествия в Марсель. Но прогноз обещает прояснение к вечеру. Вот тогда и разгрузим транспортер.
— Я подумал, вы хотите что-то сказать мне, сэр.
— Конечно да. — Мак-Элпайн замешкался. — До меня дошли слухи, что вы целовали мою дочь.
— Это бесстыдная ложь. Насколько я знаю, это она целовала меня. Между прочим, в один из ближайших дней я поймаю и побью вашего сына.
— Желаю успеха, — устало проговорил Мак-Элпайн. — У вас какие-то виды на мою дочь, Джонни?
— Я не знаю пока этого. Но она, несомненно, имеет виды на меня.
Харлоу вышел в коридор и сразу же натолкнулся на Рори. Они с минуту молча глядели друг на друга:
Харлоу — пытливо, Рори — тревожно.
— Ага! -сказал Харлоу. — Снова подслушиваешь. Должно быть, из тебя получится хороший шпион, не так ли, Рори?
— Что? Из меня? Соглядатай? Никогда! Харлоу дружелюбно обнял его за плечи.
— Рори, мальчик мой, у меня хорошие новости. Не могу скрыть, что твой отец одобрил мое желание поколотить тебя в ближайшие дни. Когда мне будет удобно, понимаешь?
Он дружески потрепал юношу за плечо, но это был, несомненно, фальшивый жест, потом улыбнулся и сошел вниз, где его ждала Мэри.
— Можно поговорить с тобой, Джонни? — спросила она.
— Конечно. Но на крыльце. Этот черноволосый молодой монстр, возможно, все места приспособил для подслушивания.
Они вышли на крыльцо и закрыли за собой дверь. Холодный дождь свирепо обрушился на них, так что они не могли видеть и вполовину.
— Обними меня, Джонни, — попросила Мэри.
— Я обниму тебя с восторгом. Для меня это будет наградой.
— Пожалуйста, перестань так шутить, Джонни. Я боюсь. Я теперь все время боюсь за тебя. Что-то скверное происходит, не так ли?
— Что происходит скверного?
— Ох, ты просто невыносим! — Она переменила разговор. — Едешь в Марсель?
— Да.
— Возьми меня с собой.
— Нет.
— Ты не очень-то со мной вежлив.
— Нет.
— Ну что ты такое, Джонни? Что ты задумал?
Она крепко прижалась к нему и сейчас же отстранилась, медленно, с недоумением. Сунув руку в его кожаную куртку, она, открыв «молнию» кармана, извлекла из него в каком-то оцепенении отливающий синевой пистолет.
— Ничего страшного, милая Мэри.
Она опять сунула руку к нему в карман и достала глушитель. В глазах у нее появились страх и тоска.
— Это глушитель, так? — прошептала она. — И ты можешь с его помощью без всякого шума убивать людей.
— Я же сказал: ничего страшного, Мэри.
— Я верю тебе, ничего не объясняй. Но... я должна сказать отцу.
— Если ты хочешь погубить своего отца, то говори. — Прозвучало это грубо, Харлоу это чувствовал, но он не знал иного пути. — Иди. Расскажи.
— Погубить моего... о чем это ты?
— Мне необходимо кое-что предпринять. Если твой отец об этом узнает, то попытается мне помешать. У него сдали нервы. А я, напротив, в очень хорошей форме.
— Так ты говоришь... я погублю его?
— Я не знаю, как он долго может выдержать такое напряжение, но если он узнает о смерти твоей матери...
— Моей матери? — Она смотрела на него неподвижно в течение долгих секунд. — Но моя мама...
— Твоя мама жива. Я знаю. И постараюсь узнать, где она находится. Если мне удастся, то я освобожу ее еще этой ночью.
— Ты в этом уверен? — Девушка неожиданно заплакала. — Ты уверен?
— Я уверен в этом, Мэри, милая. — Харлоу очень хотелось, чтобы все именно так и было.
— Но ведь существует полиция, Джонни.
— Я могу, конечно, кое-что сообщить им, но это рискованно для ее жизни.
Противоречивые чувства мучили ее. Она с ужасом глядела на пистолет с глушителем в своей руке. Потом подняла глаза на Харлоу. Он слегка кивнул, забрал у нее оружие и, положив в карман, снова задернул «молнию». Мэри оцепенело наблюдала за ним, сотом взяла его за рукава.
— Возвращайся, Джонни, — сказала она тихо.
— Конечно, я вернусь к тебе, Мэри.
Она попыталась улыбнуться. Но ей это не очень удалось.
Харлоу поднял воротник куртки, сбежал со ступенек и быстро скрылся в ночи, будто растворился в дожде. Он так и не оглянулся назад.
Час спустя Харлоу и Джианкарло, сидя в больших удобных креслах с подлокотниками в знакомой лаборатории, перебирали толстую пачку блестящих фотографий.
— А я оказался хорошим фотографом, судя по результатам работы, — заметил Харлоу.
— Несомненно. — Джианкарло кивнул. — Ваш рассказ чрезвычайно интересен. Понятно, документы, взятые у Траккиа и Нойбауэра, временно сбивают с толку, но это-то и придает им особый интерес, не так ли? Это не означает, что Мак-Элпайн и Джекобсон не заслуживают никакого внимания. Ни в коем случае. Знаете ли вы, что за последние шесть месяцев Мак-Элпайн уже выплатил свыше ста сорока тысяч фунтов стерлингов?
— Я догадывался об этом... но столько! Даже для миллионера это, должно быть, весьма ощутимо. Каковы шансы выяснить, кто этот счастливый получатель?
— К сожалению, равны нулю. Из Цюриха счета приходят только под номером. Но если доказать, что дело это криминальное, связанное с убийством, то швейцарские банки не будут укрывать преступника.
— Они получат такие доказательства, — пообещал Харлоу.
Джианкарло испытующе поглядел на него и кивнул.
— Я не удивлюсь. Что же до нашего приятеля Джекобсона, то он, оказывается, богатейший механик Европы. Адреса в его книжке — это все адреса ведущих букмекеров Европы.
— Ставит на лошадок?
Джианкарло снисходительно посмотрел на него.
— Не так трудно догадаться, по датам это хорошо видно. Вклады делались через два или три дня после гонок на Гран При.
— Так, так. Шустрый парнишка наш Джекобсон. Открывается новая перспектива замечательных возможностей, не так ли?
— Вы так считаете? Можете взять эти фотографии. У меня имеются дубликаты.
— Ну уж благодарю. — Харлоу вернул фотографии. — Каково будет, если я попадусь с этой чертовщиной?
Харлоу еще раз поблагодарил Джианкарло и попрощался с ним. Он поехал теперь в полицейское отделение. Дежурил инспектор, с которым он имел дело вчера. От его доброжелательности сегодня не осталось и следа: сейчас он был вялым и безразличным.
— Спел ли Луиджи Легкая Рука свою песенку? — спросил Харлоу.
Инспектор мрачно мотнул головой.
— Увы, наша маленькая коноплянка потеряла голос.
— Как так?
— Лечение на него не повлияло. Опасаюсь, мистер Харлоу; что вы слишком жестоко обошлись с его таким на первый взгляд мужественным лицом, пришлось давать ему болеутоляющие таблетки каждый час. Я приставил к нему наряд из четырех дежурных — двое находились в палате, Двое снаружи. Без десяти минут двенадцать прекрасная молодая блондинка-медсестра... по описанию этих кретинов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46