ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 



Аннотация
Япония - это та же самая планета, что и Россия, но совершенно иная цивилизация. Открытие этой страны европейцами растянулось на века и до сих пор не спешит заканчиваться: восторгаясь Японией и перенимая какие-то внешние проявления японской жизни, мы до сих пор с трудом понимаем ее внутреннее содержание.
Книга Вадима Смоленского - удивительные по точности наблюдений записки человека, долго жившего в японском "зазеркалье", фантастическом по нашим меркам культурном пространстве, откуда совершенно по-иному выглядим мы сами, наша история и наша повседневность...
Вадим Смоленский
Записки гайдзина

лирический эпос
Естественная любовь к жизни
наполнила меня чувством радости.
Джонатан Свифт, “Путешествия Гулливера”. Часть третья. Путешествие в Лапуту, Бальнибарби, Лаггнегг, Глаббдобриб и Японию”.

Сатиновая кукла
Над рисовым полем летела белая цапля.
Полет цапли был тяжел и неуклюж. Прозрачный сентябрьский воздух еле держал натруженные крылья. Длинные ноги болтались, как хвост воздушного змея. Массивный клюв тянул книзу, об него стукались назойливые мухи и цикады. Гибкой шеи хватило только на первую букву слова “SOS". Так, наверное, летел бы усталый птеродактиль, чудом спасшийся от зубов быстроногого тиранозавра.
В этой цапле не осталось уже и тени того глупого детского куража, с которым есенинский красногривый жеребенок скакал за чугунным паровозом. Теперь все было слишком безнадежно – и она это понимала. Поезд, который сейчас обгонял ее, не оставлял ей никаких шансов. Те, кто проектировал синкансэн , давно уже не соревновались ни с конями, ни с цаплями. Их вообще не интересовала фауна, их интересовали цифры. Двести семьдесят километров в час. Сто пятнадцать поездов в день. Тридцать миллионов пассажиров за финансовый год.
У синкансэна было шестьдесят четыре электромотора, отдельная колея и двадцать пять тысяч вольт питания. У цапли было два белых крыла, одно синее небо и три лягушонка всухомятку. При таком раскладе было смешно и заикаться о какой-то форе. Но она и не заикалась. Она просто летела. С таким видом, словно не замечает несущегося мимо стального монстра. Словно эти электрические чудища не собираются выпить всю воду из полей и передавить всех лягушат. Словно цапли пребудут на этой земле вовеки – и никогда не улетят туда, куда уже улетели все ибисы и почти все журавли.
Она летела сбоку, на почтительном расстоянии – поэтому обгон выглядел растянутым во времени. Вынырнув в переднем крае окна, она успела сделать десять взмахов, с каждым из которых я выворачивал шею вправо и прижимался левым виском к стеклу, – потом сделала одиннадцатый и слилась с оконной рамой.
Мой притиснутый к окну левый глаз продолжал фиксировать проносящиеся мимо объекты: группу крестьянских домишек, высоковольтную линию, храмовые ворота, белый щит с рекламой пилюль «Дзинтан», кладбище на пригорке, автостоянку, рощицу, мостик, снова поля... Стекло медленно запотевало. Когда все объекты расплылись в тумане окончательно, я отнял голову от окна и вернул ее в нормальное положение – носом вперед.
Не успел мой взор упереться в спинку переднего кресла, как натренированный левый глаз зафиксировал сбоку еще один объект, на сей раз неподвижный. Какие-то цветные пятна в проходе. Их неподвижность была подозрительной даже для бокового зрения. В вагонных проходах останавливаются только тележки с напитками и закуской – но тогда громогласно перечисляется ассортимент. А этот объект молчал. И, судя по всему, пялился на меня.
Я повернул голову налево. В проходе стояла женщина в стиле Кустодиева, будто сошедшая с полотна «Купчиха за чаем». Она смотрела на мой откидной столик. Там, рядом с начатой банкой пива, лежал нераскрытый книжный том, по обложке которого бежали красивые буквы:
Владимир Шинкарев
«Папуас из Гондураса»
Женщина перевела взгляд на меня. Ее губы робко шевельнулись.
– Боже, – произнесла она. – Вы русский, да?..
– Русский, – кивнул я. – Как есть русский.
– Это надо же... Вот уж чего не ожидала... Русский... Здесь...
– А что такого?
– Ну, как-то... А можно я к вам присяду?
– Конечно... Пожалуйста...
Усевшись на соседнее место, она обдала меня духами и туманами.
– Вы знаете, японцы все такие курильщики... Невозможно высидеть! Вот, пришла в некурящий вагон. Хорошо, тут у вас место свободное оказалось.
– Ага, – сказал я.
– Повезло нам! – добавила она. – А то ведь могла бы и не заметить!..
– Что, – спросил я, – давно русских не видели?
– Ой, да мы в такой дыре живем! – сказала она скороговоркой и как-то очень доверительно.
– А где?
– Да тут везде! – она хохотнула и колыхнулась в плечах. – А живем далеко. Шашидо сити. Знаете?
– Нет.
– Конечно. Японцы такие беспардонные! Заслали в тьмутаракань...
– Вы работаете?
– Муж. У нас контракт. Он химик.
Почти без запинки она добавила:
– Синтез производных пирролоиндолов.
И небрежно повертела рукой: мол, понятно, о чем речь.
Затем последовал тяжелый вздох:
– Но жизнь тут!.. Я прям не знаю. Ехали, думали: цивилизация. А тут вон чего.
Она перевела дух, вгляделась в меня и спросила:
– Вы из Москвы?
Вопрос был пропитан такой горячей надеждой, что я счел долгом ее оправдать:
– Из Москвы.
А оправдав, сразу пожалел. Сейчас спросит, из какого я района. Что отвечать? Какие там есть районы? Арбат есть, Марьина Роща, Черемушки... Скажу, что из Черемушек.
– И давно здесь?
– Шесть лет.
– О, господи! – воскликнула она с таким сочувствием, как будто я стоял голый на пепелище. – Да как же это? Как вы смогли выдержать?
Не зная, что сказать в ответ, я взял банку с пивом и сделал несколько хороших глотков.
– Мы тут два года только, – продолжала она, – и уже на пределе. Как можно среди них жить?! Они все такие бестолковые!
– Хм, – сказал я, тряхнув банкой. На донышке плеснулись остатки.
– Ничего с первого раза не понимают. Все надо повторять дважды.
– М-м-м, – промычал я и вылил остатки в рот.
– И еще они очень любопытные.
– Ага. – Опустевшая банка вернулась к своему папуасу.
– Вы согласны?
– Даже не знаю...
– Только выйдешь на улицу, как они сразу на тебя смотрят.
– Неужели?
– А на вас разве не смотрят?
– Бывает.
– Ну вот, видите...
Двери в тамбур разъехались. Вкатилась тележка. Девица в синей униформе церемонно поклонилась пассажирам.
– Обеденные наборы, закуски, чай, кофе, пиво...
Я выхватил из кармана зеленую бумажку с двумя танцующими журавлями.
– Пиво, будьте любезны!
– Триста иен.
– А побольше нет?
– К сожалению, только такие.
– Тогда две.
– Шестьсот иен. Пожалуйста.
– Спасибо.
Зажав сдачу в кулаке, я откупорил банку и сделал глоток. Моя попутчица смотрела на меня.
– А вы что, знаете японский?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90