За мной постоянно следили.
Как и во многих сицилийских дворцах, в Ла-Зиза не было окон, выходящих на улицу; один или два раза в день я поднималась по лестнице на плоскую крышу и смотрела в сторону гавани и дороги, ведущей в город. Всякий раз надеялась я увидеть паруса кораблей Ричарда или большой отряд его рыцарей, но время шло, а никто не появлялся…
В марте, когда на Сицилии начинается самое прекрасное время года, когда ярко светит солнце и цветы превращают остров в земной рай, я оставила мрачные мысли и позволила себе надеяться, что Ричард скоро прибудет. Он собирался отправиться в Святую землю летом.
Чтобы чем-то занять себя и придворных, я решила подготовить Ла-Зиза к приезду Рика. Весь дворец по моему приказанию был вымыт и вычищен, полы натерты. Особое внимание было уделено палатам, в которых должен был разместиться брат, и моей главной гостиной.
В апреле, мае и июне солнце так пекло, что я могла подниматься на свою смотровую площадку на крыше только рано утром и после вечерни. Но даже в эти часы дорога была пыльной и пустынной, а в синих водах залива почти не было кораблей.
В июле и августе подул сирокко; ночи стали такими же душными, как и дни, и мной овладело отчаяние.
Лежа без сна, я думала о побеге. Может, мне удастся переодеться мужчиной, проскользнуть мимо стражников, украсть лошадь и ускакать в Мессину? Моя мать и ее фрейлины переоделись амазонками и верхом принимали участие во Втором крестовом походе. Неужели я, дочь своей матери, позволю Танкреду вечно держать меня в заточении?
С другой стороны, фрейлины матери были отважные молодые француженки; мои же придворные дамы не так молоды и совсем не так отважны. За двенадцать лет нашей жизни с Уильямом все английские фрейлины покинули меня – кто уехал домой, в Англию, кто отбыл в мир иной. Привязавшись к нашим добросердечным сицилийцам, я заполняла освободившиеся вакансии дамами из местных знатных семейств. Но они привыкли вести жизнь спокойную, размеренную, безопасную, зачастую вдали от мира и угождать своим мужчинам. Разумеется, они вовсе не жаждали приключений. Они легко пугались и во многих случаях не умели принимать решение. Кроме того, ни одной моей фрейлине я не могла довериться до конца. Меня смешила сама мысль о том, что я попрошу кого-то из них помочь мне бежать. Нет, если я и обращусь с такой просьбой к кому-нибудь, то только к мужчине. Пересчитав своих людей по пальцам, я вскоре убедилась, что и этот план едва ли осуществим, ибо Танкред позволил мне взять с собой лишь моего духовника (который был старейшим секретарем Уильяма) да двух поваров из Палермо.
Кроме того, эта невыносимая жара! В конце августа, убеждала я себя, ночи станут прохладными, и тогда я что-нибудь придумаю.
Случай вскоре представился. Однажды леди Катерина удивила меня, приведя в сад одного из поваров, его звали Джорджио. За ним шел поваренок с большим серебряным подносом, на котором лежала огромная рыба, окруженная апельсинами и лимонами. Заметив, что охранник Танкреда идет следом и подозрительно присматривается, я довольно сердито отослала его прочь. Уж со своим поваром я имею право говорить без посторонних, заявила я! Когда охранник, пожав плечами, удалился, Джорджио облегченно вздохнул и показал на тарелку в руках юноши.
– Примите в дар, ваша светлость, – объявил он так громко, чтобы его мог слышать охранник. – От Джузеппе, рыбака, который с юности поставляет рыбу во дворец. Он хотел принести ее вам лично, надеясь получить пару монет, но люди лорда Танкреда его не пустили. – Тут он понизил голос: – Ваше величество, Джузеппе – ваш преданный друг, один из немногих, кого еще беспрепятственно пропускают сюда, и я попросил его собирать для нас все новости, какие он может узнать. Он знает, что вы пленница. – И тут же заговорил громче: – Я пришел спросить, какой соус мне приготовить для этой особенной рыбы. – Дальше снова шепотом: – Капитан одного торгового судна из Марселя сообщает, что туда прибыл король Ричард с флотом и армией!
Сердце едва не выскочило у меня из груди. Ричард! Наконец-то! Но Марсель все же очень далеко.
– Что это за рыба, Джорджио? – спросила я, не слушая, однако, ответа.
Пряча руку за складками платья, я сняла с пальцев два кольца. Одно подарил мне Рик, когда двенадцать лет назад прощался со мной; второе, с драгоценным камнем, очень дорогое. Я подозвала к себе Катерину.
– Пожалуйста, принесите мой кошелек, – сказала я. – Такой необычный дар нельзя оставить без награды.
Когда она ушла, я, отвернувшись, тихо, едва шевеля губами, заговорила с Джорджио:
– Вместе с деньгами даю вам два кольца. То, что попроще, нужно передать моему брату, а кольцо с драгоценным камнем пойдет в уплату капитану корабля, который переправит мое послание и кольцо королю Ричарду. Пусть передаст, что Танкред держит меня в Ла-Зиза пленницей уже почти год и я прошу о помощи. Вот и все. – Повысив голос, я добавила, беря с блюда ветвь со спелыми апельсинами: – Джорджио, подайте мне эту рыбу к обеду с любым соусом, какой сочтете нужным приготовить.
Я не позволяла себе надеяться на успех до тех пор, пока не узнала от самого Джорджио о том, что капитан торгового судна получил кольца и возвращается в Марсель с моим посланием. И тогда я снова начала считать дни и ночи. Столько времени пройдет, пока судно благополучно доберется до порта своего назначения! И еще больше времени понадобится Рику, чтобы доплыть до Сицилии. В пути возможны всякие задержки, ведь армия и флот передвигаются медленно.
На время жизнь вернулась в прежнее, монотонное русло. Ни одна свежая новость не достигала меня за стенами Ла-Зиза, но я все же заставила себя не поддаваться искушению еще раз призвать к себе Джорджио. Меньше всего мне хотелось лишиться последней ниточки, связывавшей меня с внешним миром.
Прошло две недели, и мне показалось, что стража удвоила бдительность. Я задавалась вопросом: есть ли у Танкреда повод усилить мою охрану?
Он сам ответил на мой вопрос, явившись однажды в Ла-Зиза без предупреждения. Я лежала в большой гостиной, одетая в самое тонкое платье, на груде шелковых подушек. Две рабыни усердно трудились, махая над моей головой веерами из павлиньих перьев, но от этого почти не становилось прохладнее. Когда же передо мной появился злобный карлик, я поднялась и приказала им остановиться.
Я почти не видела Танкреда со дня моего изгнания из королевского дворца в Палермо. Его визиты были редкими и, по счастью, краткими. Поскольку целью визитов было убедиться в том, что окружающие меня люди исполняют его приказы, мы никогда не обменивались более чем несколькими сухими фразами.
Однако в тот день его поведение волшебным образом изменилось, и, хотя по-прежнему в этих маленьких черных глазках читалась ненависть, вел он себя совершенно иначе:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59
Как и во многих сицилийских дворцах, в Ла-Зиза не было окон, выходящих на улицу; один или два раза в день я поднималась по лестнице на плоскую крышу и смотрела в сторону гавани и дороги, ведущей в город. Всякий раз надеялась я увидеть паруса кораблей Ричарда или большой отряд его рыцарей, но время шло, а никто не появлялся…
В марте, когда на Сицилии начинается самое прекрасное время года, когда ярко светит солнце и цветы превращают остров в земной рай, я оставила мрачные мысли и позволила себе надеяться, что Ричард скоро прибудет. Он собирался отправиться в Святую землю летом.
Чтобы чем-то занять себя и придворных, я решила подготовить Ла-Зиза к приезду Рика. Весь дворец по моему приказанию был вымыт и вычищен, полы натерты. Особое внимание было уделено палатам, в которых должен был разместиться брат, и моей главной гостиной.
В апреле, мае и июне солнце так пекло, что я могла подниматься на свою смотровую площадку на крыше только рано утром и после вечерни. Но даже в эти часы дорога была пыльной и пустынной, а в синих водах залива почти не было кораблей.
В июле и августе подул сирокко; ночи стали такими же душными, как и дни, и мной овладело отчаяние.
Лежа без сна, я думала о побеге. Может, мне удастся переодеться мужчиной, проскользнуть мимо стражников, украсть лошадь и ускакать в Мессину? Моя мать и ее фрейлины переоделись амазонками и верхом принимали участие во Втором крестовом походе. Неужели я, дочь своей матери, позволю Танкреду вечно держать меня в заточении?
С другой стороны, фрейлины матери были отважные молодые француженки; мои же придворные дамы не так молоды и совсем не так отважны. За двенадцать лет нашей жизни с Уильямом все английские фрейлины покинули меня – кто уехал домой, в Англию, кто отбыл в мир иной. Привязавшись к нашим добросердечным сицилийцам, я заполняла освободившиеся вакансии дамами из местных знатных семейств. Но они привыкли вести жизнь спокойную, размеренную, безопасную, зачастую вдали от мира и угождать своим мужчинам. Разумеется, они вовсе не жаждали приключений. Они легко пугались и во многих случаях не умели принимать решение. Кроме того, ни одной моей фрейлине я не могла довериться до конца. Меня смешила сама мысль о том, что я попрошу кого-то из них помочь мне бежать. Нет, если я и обращусь с такой просьбой к кому-нибудь, то только к мужчине. Пересчитав своих людей по пальцам, я вскоре убедилась, что и этот план едва ли осуществим, ибо Танкред позволил мне взять с собой лишь моего духовника (который был старейшим секретарем Уильяма) да двух поваров из Палермо.
Кроме того, эта невыносимая жара! В конце августа, убеждала я себя, ночи станут прохладными, и тогда я что-нибудь придумаю.
Случай вскоре представился. Однажды леди Катерина удивила меня, приведя в сад одного из поваров, его звали Джорджио. За ним шел поваренок с большим серебряным подносом, на котором лежала огромная рыба, окруженная апельсинами и лимонами. Заметив, что охранник Танкреда идет следом и подозрительно присматривается, я довольно сердито отослала его прочь. Уж со своим поваром я имею право говорить без посторонних, заявила я! Когда охранник, пожав плечами, удалился, Джорджио облегченно вздохнул и показал на тарелку в руках юноши.
– Примите в дар, ваша светлость, – объявил он так громко, чтобы его мог слышать охранник. – От Джузеппе, рыбака, который с юности поставляет рыбу во дворец. Он хотел принести ее вам лично, надеясь получить пару монет, но люди лорда Танкреда его не пустили. – Тут он понизил голос: – Ваше величество, Джузеппе – ваш преданный друг, один из немногих, кого еще беспрепятственно пропускают сюда, и я попросил его собирать для нас все новости, какие он может узнать. Он знает, что вы пленница. – И тут же заговорил громче: – Я пришел спросить, какой соус мне приготовить для этой особенной рыбы. – Дальше снова шепотом: – Капитан одного торгового судна из Марселя сообщает, что туда прибыл король Ричард с флотом и армией!
Сердце едва не выскочило у меня из груди. Ричард! Наконец-то! Но Марсель все же очень далеко.
– Что это за рыба, Джорджио? – спросила я, не слушая, однако, ответа.
Пряча руку за складками платья, я сняла с пальцев два кольца. Одно подарил мне Рик, когда двенадцать лет назад прощался со мной; второе, с драгоценным камнем, очень дорогое. Я подозвала к себе Катерину.
– Пожалуйста, принесите мой кошелек, – сказала я. – Такой необычный дар нельзя оставить без награды.
Когда она ушла, я, отвернувшись, тихо, едва шевеля губами, заговорила с Джорджио:
– Вместе с деньгами даю вам два кольца. То, что попроще, нужно передать моему брату, а кольцо с драгоценным камнем пойдет в уплату капитану корабля, который переправит мое послание и кольцо королю Ричарду. Пусть передаст, что Танкред держит меня в Ла-Зиза пленницей уже почти год и я прошу о помощи. Вот и все. – Повысив голос, я добавила, беря с блюда ветвь со спелыми апельсинами: – Джорджио, подайте мне эту рыбу к обеду с любым соусом, какой сочтете нужным приготовить.
Я не позволяла себе надеяться на успех до тех пор, пока не узнала от самого Джорджио о том, что капитан торгового судна получил кольца и возвращается в Марсель с моим посланием. И тогда я снова начала считать дни и ночи. Столько времени пройдет, пока судно благополучно доберется до порта своего назначения! И еще больше времени понадобится Рику, чтобы доплыть до Сицилии. В пути возможны всякие задержки, ведь армия и флот передвигаются медленно.
На время жизнь вернулась в прежнее, монотонное русло. Ни одна свежая новость не достигала меня за стенами Ла-Зиза, но я все же заставила себя не поддаваться искушению еще раз призвать к себе Джорджио. Меньше всего мне хотелось лишиться последней ниточки, связывавшей меня с внешним миром.
Прошло две недели, и мне показалось, что стража удвоила бдительность. Я задавалась вопросом: есть ли у Танкреда повод усилить мою охрану?
Он сам ответил на мой вопрос, явившись однажды в Ла-Зиза без предупреждения. Я лежала в большой гостиной, одетая в самое тонкое платье, на груде шелковых подушек. Две рабыни усердно трудились, махая над моей головой веерами из павлиньих перьев, но от этого почти не становилось прохладнее. Когда же передо мной появился злобный карлик, я поднялась и приказала им остановиться.
Я почти не видела Танкреда со дня моего изгнания из королевского дворца в Палермо. Его визиты были редкими и, по счастью, краткими. Поскольку целью визитов было убедиться в том, что окружающие меня люди исполняют его приказы, мы никогда не обменивались более чем несколькими сухими фразами.
Однако в тот день его поведение волшебным образом изменилось, и, хотя по-прежнему в этих маленьких черных глазках читалась ненависть, вел он себя совершенно иначе:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59