Я присел на топчан.
В комнате бесшумно возник хмурый мужчина с подносом. Он был такой же уродливый, как и остальные, встреченные здесь. Мужчина налил нам в чашки какого-то напитка и столь же бесшумно скрылся.
– Кто тебе так нос уделал? Да, я смотрю, и полофина зубоф фыбита, – протянул Душный.
– Долгая история, – уклонился я от пространного ответа. – Соседние кланы, знаешь ли, не очень добродушны…
– Попей чаю, расскажи, как попал сюда, – предложил Душный и сам отхлебнул из чашки.
Я посмотрел на кружку – старая и побитая, с трещиной, из которой сочился только что налитый чай. Видимо, посуда осталась после того, как начальство тюрьмы отозвало охрану с периметра…
– Да чего тут рассказывать, – снова замялся я. Не хотелось делиться с Душным подробностями. Не настолько сильно я ему доверял. – Пару раз подставили, потом я решил с помощью связей сделать фальшивые документы и улететь на Край. Меня поймали, отдали под суд, а потом привезли сюда. Вот и вся история…
– Понятно, – кивнул Священник. – А что с тфоими друзьями? Пашей и Натой? Так их фроде зфали, да?
– Пашка улетел на Фронтир. Наташа где-то на Земле…
– Ясно, – скривил губы Душный. – А мой брат с наркотиками балофался, и попали мы из-за нехо сюда…
– Ничего я не баловался наркотой! – Душный говорил теперь за мертвого брата, хорошо хоть череп больше не доставал. – Это ты увлекался! Ты меня на смерть обрек из-за дозы!
– Не-ет, – протянул псих своим нормальным голосом. – Ты же жифой! Я не мох тебя на смерть отпрафить!
– Нет! Это ты во всем виноват, уродец! – снова промычал Душный.
Меня даже озноб прошиб от этого диалога в исполнении чокнутого знакомого. Впрочем, мне с моим даром тоже недолго до психиатрической лечебницы, что-нибудь в голове замкнет – и пиши пропало.
– Изфини моехо братца, – заискивающе проговорил Душный. – Он немнохо не ф себе. Псих. Если б не он – меня бы тут не было…
Я приготовился к новой перепалке личностей Душного, но второй голос промолчал.
– Ты пей-пей! Фот еще рыбы вяленой можешь пожефать.
– Спасибо, не голоден, – сказал я, но чая все же отпил.
Чувствовал я себя жутко уставшим – сказалась травма, нервное напряжение и нагрузки последних часов. Руки, сжимавшие чашку, подрагивали, по спине то и дело пробегали мурашки. Хорошо хоть боль от падения со стены поутихла. Я размышлял, что делать дальше. Придется жить среди умалишенных? Или все-таки Душный отпустит меня на свободу?
Свобода! Смешно. Просто клетка станет чуть больше…
– Я все еще ничего не понимаю, – сказал я, вытирая лоб, – от горячего чая вдруг стало жарко. – Расскажи, что здесь происходит и как ты стал главным.
– Я Сфященник, а значит, хлафный, – хмыкнул Душный.
– Это я уже слышал, – поморщился я. – Ты расскажи, почему меня поймали, зачем хотели убить…
Душный поерзал на топчане.
– Нельзя уходить с Территории! Это обычай, прафило, табу!
– И только из-за этого? Что я сделал плохого-то? – уточнил я, благоразумно решив промолчать об убитой девочке. Под сердцем кольнуло – говорить неправду все еще тяжело для меня.
– Я мнохо чехо фижу и слышу здесь, – улыбнулся собеседник. – Научился подмечать ф людях разное…
Говорит, словно мудрец.
Я вспомнил, как он не мог двух слов связать в детстве, только постоянно дрался со своим братом и пускал слюни, когда Ирка целовалась со Стасом. Но те времена прошли. И раньше я ни за что бы не подумал, что буду жалеть о них…
– Ты сеходня убил дефочку, – тем временем продолжал Душный, – мне доложили…
Я поперхнулся чаем.
– Да, фсе ф порядке. Мы не в обиде, – поспешил успокоить меня псих. – Эта мелкая дрянь успела фсех достать.
– А что она натворила? – кашляя, выдавил я.
– У нее фрожденная болезнь. Не помню, как назыфается. Психическое расстройстфо – жрет, потом фыблефыфает съеденное и снофа жрет…
– Не вижу ничего страшного. Надо не давать ей еды больше, чем требуется. На диету посадить!
– Аха, ничехо страшнохо! Она федь ест только челофеческое мясо.
– Да уж, – я наконец прокашлялся. – Странная болезнь. Вроде булимии и людоедства вместе. Ее как-то пытались лечить?
– Нет, – покачал головой Душный. – Бесполезно – ее мать болела так же, а потом сама фспорола сфой жифот, кохда сильно захотелось есть…
В голове уже начинало гудеть от обилия тошнотворных деталей жизни девочки и ее матери.
– Ужас. Кто же ей ребенка-то сделал?
– Был один дебил. Сфязыфал ее и это…
Я представил себе настолько больного человека, которого бы возбуждала обезумевшая женщина, норовящая отхватить от тебя кусок плоти. Образ получался еще более жутким, чем образ матери девочки.
– Девочка напала на нас с игрушечным ножом, – сказал я. – Я не хотел убивать ее – просто испугался…
– Фам пофезло, – шмыгнул носом Душный. – Инохда к этой дряни попадало и настоящее оружие.
Я не стал спрашивать, что бывало с теми, кто встречал вооруженного ребенка. Совесть уже отпустила меня. Сумасшедший день в сумасшедшей стране.
– А чего вы ее сами не убили? – подумав, спросил я. – Разом бы избавились от стольких проблем.
– А ты злой! – протянул Душный. – Нельзя лишать жизни ни одно бохоуходное сущестфо, особенно Рожденное здесь – на Территории!
Я хлебнул чая, а затем сказал, желая подвести итог и перейти к другой теме:
– Не представляю, как девочка дожила со своими странностями до такого возраста…
– Мы скармлифали ей трупы, – объяснил Душный. – А инохда отпрафляли на охоту ф храничащие с Территорией деревни.
Сменить тему не получилось.
– Ты же говорил, что с Территории выходить нельзя, – напомнил я. – Это ведь табу!
– Духи разхнефались, – уныло проговорил Душный. – Они не любят, кохда станофится мало еды.
– Что за духи? Расскажи мне все, в конце концов! С начала и до конца! – не выдержал я.
– Хорошо, – усмехнулся Священник. – Только тохда больше не перебифай меня!
– Не буду, – заверил его я.
– Фот опять перебифаешь! – покачал головой Душный, затем глотнул чая и начал рассказывать.
Понимать спятившего знакомого не всегда было легко, но все-таки я в общих чертах составил представление о том, что здесь произошло.
Раньше вокруг Территории было оцепление из солдат и спецтехники. А на особо опасных заключенных ставили опыты – выводили сверхлюдей. Или что-то еще – неизвестно. Люди здесь такие страшные как раз из-за побочных эффектов обретенных ими способностей. Помимо огромной выносливости и силы, подопытные приобрели и целый букет болезней. Мать девочки сделалась людоедкой, а у большинства людей стали жуткими черты лица.
Забвение, генетические эксперименты…
Вспомнился Лысый, который обладал недюжинной силой и навыками. Он, наверное, переселился к станции как раз из Территории.
Может, и я результат каких-нибудь экспериментов?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115
В комнате бесшумно возник хмурый мужчина с подносом. Он был такой же уродливый, как и остальные, встреченные здесь. Мужчина налил нам в чашки какого-то напитка и столь же бесшумно скрылся.
– Кто тебе так нос уделал? Да, я смотрю, и полофина зубоф фыбита, – протянул Душный.
– Долгая история, – уклонился я от пространного ответа. – Соседние кланы, знаешь ли, не очень добродушны…
– Попей чаю, расскажи, как попал сюда, – предложил Душный и сам отхлебнул из чашки.
Я посмотрел на кружку – старая и побитая, с трещиной, из которой сочился только что налитый чай. Видимо, посуда осталась после того, как начальство тюрьмы отозвало охрану с периметра…
– Да чего тут рассказывать, – снова замялся я. Не хотелось делиться с Душным подробностями. Не настолько сильно я ему доверял. – Пару раз подставили, потом я решил с помощью связей сделать фальшивые документы и улететь на Край. Меня поймали, отдали под суд, а потом привезли сюда. Вот и вся история…
– Понятно, – кивнул Священник. – А что с тфоими друзьями? Пашей и Натой? Так их фроде зфали, да?
– Пашка улетел на Фронтир. Наташа где-то на Земле…
– Ясно, – скривил губы Душный. – А мой брат с наркотиками балофался, и попали мы из-за нехо сюда…
– Ничего я не баловался наркотой! – Душный говорил теперь за мертвого брата, хорошо хоть череп больше не доставал. – Это ты увлекался! Ты меня на смерть обрек из-за дозы!
– Не-ет, – протянул псих своим нормальным голосом. – Ты же жифой! Я не мох тебя на смерть отпрафить!
– Нет! Это ты во всем виноват, уродец! – снова промычал Душный.
Меня даже озноб прошиб от этого диалога в исполнении чокнутого знакомого. Впрочем, мне с моим даром тоже недолго до психиатрической лечебницы, что-нибудь в голове замкнет – и пиши пропало.
– Изфини моехо братца, – заискивающе проговорил Душный. – Он немнохо не ф себе. Псих. Если б не он – меня бы тут не было…
Я приготовился к новой перепалке личностей Душного, но второй голос промолчал.
– Ты пей-пей! Фот еще рыбы вяленой можешь пожефать.
– Спасибо, не голоден, – сказал я, но чая все же отпил.
Чувствовал я себя жутко уставшим – сказалась травма, нервное напряжение и нагрузки последних часов. Руки, сжимавшие чашку, подрагивали, по спине то и дело пробегали мурашки. Хорошо хоть боль от падения со стены поутихла. Я размышлял, что делать дальше. Придется жить среди умалишенных? Или все-таки Душный отпустит меня на свободу?
Свобода! Смешно. Просто клетка станет чуть больше…
– Я все еще ничего не понимаю, – сказал я, вытирая лоб, – от горячего чая вдруг стало жарко. – Расскажи, что здесь происходит и как ты стал главным.
– Я Сфященник, а значит, хлафный, – хмыкнул Душный.
– Это я уже слышал, – поморщился я. – Ты расскажи, почему меня поймали, зачем хотели убить…
Душный поерзал на топчане.
– Нельзя уходить с Территории! Это обычай, прафило, табу!
– И только из-за этого? Что я сделал плохого-то? – уточнил я, благоразумно решив промолчать об убитой девочке. Под сердцем кольнуло – говорить неправду все еще тяжело для меня.
– Я мнохо чехо фижу и слышу здесь, – улыбнулся собеседник. – Научился подмечать ф людях разное…
Говорит, словно мудрец.
Я вспомнил, как он не мог двух слов связать в детстве, только постоянно дрался со своим братом и пускал слюни, когда Ирка целовалась со Стасом. Но те времена прошли. И раньше я ни за что бы не подумал, что буду жалеть о них…
– Ты сеходня убил дефочку, – тем временем продолжал Душный, – мне доложили…
Я поперхнулся чаем.
– Да, фсе ф порядке. Мы не в обиде, – поспешил успокоить меня псих. – Эта мелкая дрянь успела фсех достать.
– А что она натворила? – кашляя, выдавил я.
– У нее фрожденная болезнь. Не помню, как назыфается. Психическое расстройстфо – жрет, потом фыблефыфает съеденное и снофа жрет…
– Не вижу ничего страшного. Надо не давать ей еды больше, чем требуется. На диету посадить!
– Аха, ничехо страшнохо! Она федь ест только челофеческое мясо.
– Да уж, – я наконец прокашлялся. – Странная болезнь. Вроде булимии и людоедства вместе. Ее как-то пытались лечить?
– Нет, – покачал головой Душный. – Бесполезно – ее мать болела так же, а потом сама фспорола сфой жифот, кохда сильно захотелось есть…
В голове уже начинало гудеть от обилия тошнотворных деталей жизни девочки и ее матери.
– Ужас. Кто же ей ребенка-то сделал?
– Был один дебил. Сфязыфал ее и это…
Я представил себе настолько больного человека, которого бы возбуждала обезумевшая женщина, норовящая отхватить от тебя кусок плоти. Образ получался еще более жутким, чем образ матери девочки.
– Девочка напала на нас с игрушечным ножом, – сказал я. – Я не хотел убивать ее – просто испугался…
– Фам пофезло, – шмыгнул носом Душный. – Инохда к этой дряни попадало и настоящее оружие.
Я не стал спрашивать, что бывало с теми, кто встречал вооруженного ребенка. Совесть уже отпустила меня. Сумасшедший день в сумасшедшей стране.
– А чего вы ее сами не убили? – подумав, спросил я. – Разом бы избавились от стольких проблем.
– А ты злой! – протянул Душный. – Нельзя лишать жизни ни одно бохоуходное сущестфо, особенно Рожденное здесь – на Территории!
Я хлебнул чая, а затем сказал, желая подвести итог и перейти к другой теме:
– Не представляю, как девочка дожила со своими странностями до такого возраста…
– Мы скармлифали ей трупы, – объяснил Душный. – А инохда отпрафляли на охоту ф храничащие с Территорией деревни.
Сменить тему не получилось.
– Ты же говорил, что с Территории выходить нельзя, – напомнил я. – Это ведь табу!
– Духи разхнефались, – уныло проговорил Душный. – Они не любят, кохда станофится мало еды.
– Что за духи? Расскажи мне все, в конце концов! С начала и до конца! – не выдержал я.
– Хорошо, – усмехнулся Священник. – Только тохда больше не перебифай меня!
– Не буду, – заверил его я.
– Фот опять перебифаешь! – покачал головой Душный, затем глотнул чая и начал рассказывать.
Понимать спятившего знакомого не всегда было легко, но все-таки я в общих чертах составил представление о том, что здесь произошло.
Раньше вокруг Территории было оцепление из солдат и спецтехники. А на особо опасных заключенных ставили опыты – выводили сверхлюдей. Или что-то еще – неизвестно. Люди здесь такие страшные как раз из-за побочных эффектов обретенных ими способностей. Помимо огромной выносливости и силы, подопытные приобрели и целый букет болезней. Мать девочки сделалась людоедкой, а у большинства людей стали жуткими черты лица.
Забвение, генетические эксперименты…
Вспомнился Лысый, который обладал недюжинной силой и навыками. Он, наверное, переселился к станции как раз из Территории.
Может, и я результат каких-нибудь экспериментов?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115