Двери «Супердоума» распахивались сами собой — а прикрыть их не было никакой возможности. Пришлось вызвать на работу дополнительных охранников и поставить их на входе, чтобы люди, заходящие купить билеты, не просачивались в зал. Лиз сознавала: половина группы считает, что репетицию сглазили она с Бобо.
— Чертово правительство, — не раз бурчали техники и музыканты, проходя мимо. На круглой сцене спрятаться было сложно, но Лиз постаралась. Они с Бобо встали за одной из огромных колонок, окруженные со всех сторон сплетениями кабелей. Здесь они никому не мешали и отлично видели все вокруг — но волны досады так и наплывали на них со всех сторон.
Дело обстояло хуже некуда. За час работы «Изумруд в огне» так и не домучил до конца первую песню программы — все время происходила какая-нибудь катастрофа. Лиз считала, что это отчасти объясняется самым обыкновенным переутомлением — она сама-то еле держалась на ногах.
Вчерашняя вечерняя — или даже ночная — репетиция прошла без сучка без задоринки. Спасибо старой шаманке. Фионна, порхая на крыльях вдохновения, подняла на седьмое небо всех прочих. Она была в голосе и отлично сознавала, как замечательно поет и как эффектно выглядит. Все спецэффекты включались точно по графику, прожектора светили куда надо, музыканты ни разу не сбились. Даже придирчивый Гитархангел не нашел, к чему прицепиться. Улыбаясь своей загадочной улыбкой персонажа с картин прерафаэлитов, он брал божественные аккорды своими длиннющими пальцами. Лиз с Бобо обошли весь «Супердоум» внутри и снаружи — но так и не нашли ни единого следа злой магии. Репетицию закончили в отличном настроении. Если бы ее засняли на видео и теперь показали на одном из гигантских экранов, нависающих над сценой, точно тучи Судного дня, дела теперь шли бы не так кисло.
Вернемся к вчерашнему вечеру. На радостях Фионна вызвалась всем поставить выпивку — и вся группа гуртом отправилась бродить по Французскому Кварталу, шумно обсуждая удачную репетицию. Окрыленная успехом Фионна тащила коллег из бара в бар, пока не оказалось, что все заведения они уже обошли. Музыканты просияли — на гастролях им редко удавалось осмотреть какой-нибудь город по-настоящему.
— С тем же успехом можно было бы играть в оазисе посреди пустыни — все равно, сколько ни ездим, одни гостиницы видим, — горько заметил Эдди Винсент. Остальные согласились.
— А я бы все отдала, чтобы хоть один денек походить по здешним магазинам, — вздохнула Фионна, глядя на темные витрины. — Ну ладно, хоть одним глазком поглядеть…
Лиз не очень-то нравилась эта незапланированная прогулка, но она понимала Фионну: иногда так хочется все бросить и сорваться куда глаза глядят. Кроме того, как правильно рассудил Бобо, Фионну теперь в отель и на аркане не затащишь.
— Ничего, пойдем с ними и постараемся не нервничать, — заявил он. — Кто рискнет на нее напасть в такой толпе?
— У семи нянек дитя без глазу, — проворчала Лиз. Но тут Бобо был прав: в этот момент не стоит призывать к бдительности — настроение у людей не то. Пусть идут куда хотят. Против неведомой силы Лиз все равно бессильна. Пока таинственный недруг не нанесет новый удар, делать нечего. И потому Лиз шла, все время крутя головой, заглядывая во все проулки, осматривая бесчисленные балконы. Неужели в Новом Орлеане все развлекаются — и только она одна на работе?
Куда бы они ни заходили, Найджел Питерс заказывал выпивку всем. Во Локни увлекся «сейзераками». Музыканты и техники уничтожили чуть ли не все запасы хорошего виски в Квартале. Они подпевали всем песням, которые знали, с пьяным энтузиазмом аплодировали исполнителям. Робби Ундербургер не сводила влюбленного взгляда с Ллойда, который не обращал на нее никакого внимания. Патрик Джонс уморительно передразнивал всех встречных. В какой-то момент они забрели в «Кафе-дю-Монд» — кофейню под открытым небом — и угостились квадратными пончиками, состоящими в основном из сахарной пудры. Лиз держалась на ногах и в боевой готовности только благодаря адреналину, сахару и особому сорту кофе (Бобо сказал, что странный привкус этого напитка объясняется примесью цикория).
Когда все наконец-то улеглись спать, заря уже занималась. Соответственно с проверкой аппаратуры техники закончили далеко за полдень.
Беспрерывно куря одну за другой сигареты без фильтра, Найджел Питерс признался агентам, что группе очень крупно повезет, если перед концертом удастся выкроить время для обеда и отдыха. Извелись все, а Фионна так и вообще разбушевалась. Причем ее дурное настроение было заразительно.
— Ну ладно, — процедил Майкл, стоя посередине сцены, морщась, точно от мигрени. Вероятно, голова у него действительно гудела. — Пройдемся еще разок с самого начала. И будем повторять, пока не получится как надо. Если сдвинемся с этой мертвой точки, остальное само пойдет. Ясно?
Это заявление было встречено недовольным гвалтом и душераздирающими стонами. Лиз заподозрила, что Майкл когда-то преподавал в школе. Фионна, двигаясь как робот, побрела назад к невысокой лестнице, по которой она спускалась на сцену в начале концерта. Во время выступления закулисная деятельность будет скрыта от глаз зрителей тьмой, но сейчас свет горел, и Лиз все отлично видела. Лора Мэннинг подправляла безумный макияж Фи, делая его еще безумнее. Фитц, ползая на коленях, возился с подолом нового платья из зеленого шелка — обновка была подколота к черной футболке Фионны. Это облегающее платье в нужный момент будет надето на Фионну и буквально дошито на ней — застежек не предполагалось. Судя по сложному покрою и красивым бисерным узорам вокруг светодиодов, Томас Фитцгиббон трудился над своим шедевром весь остаток ночи. Казалось, он боится выпускать платье из рук — а вдруг загорится, как предыдущее? Хлопоты Фитца, который буквально не давал ей ни рукой, ни ногой двинуть, раздражали Фионну.
В надлежащий момент Фионна направилась к сцене. Фитц пополз за ней на коленях, придерживая подол платья, чтобы оно не зацепилось за половицы. Махнув рукой, Фионна случайно шлепнула его по макушке. Оба от неожиданности подскочили на месте. Фионна обернулась и смерила Фитца ледяным взглядом, способным заморозить даже ртуть.
— Да хватит в самом деле! — вскричала она. — Кыш! Прочь отсюда!
Замявшись, Фитц отошел на край сцены. Его пальцы беспокойно теребили концы клеенчатого портновского метра, который висел у него на шее. Лора Мэннинг глянула на него с укором, призывая коллегу к профессионализму.
— И внимание! — возгласил режиссер Хью Бэнкс, обходя вокруг сцены. — Первые фонтаны света включаются на рампе на счет шесть. Точно шесть, милочка? — уточнил он, поправив наушники. Прислушался. Кивнул.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75