Мужик совсем разошелся.
Как вдруг, в промежутке между пинком и ударом о стену, насильник услышал чьи-то легкие шаги. Кто-то тихо, осторожно подкрадывался к нему сзади по пыльной каменистой дорожке.
Камешки шуршали под ногами.
Насильник бросил свою жертву на землю, повернулся и увидел - то, что он увидел, показалось совершенно невероятным - изысканно одетую даму в плаще... Здесь, на этой грязной улочке, и в такой час!
Он слышал, как его прежняя жертва тихо скулила в сторонке, стараясь отползти куда-нибудь, спрятаться, но эта невероятно изящная потаскуха в дорогом плаще с капюшоном.., она поразила его воображение...
Поразила его воображение настолько, что он даже не заметил, как кто-то двинул его кирпичом по затылку...
***
Ишад окинула взглядом избитую, окровавленную служанку из таверны, очень надеясь, что темнота и растерянность девчонки сделают свое дело.
- Ну, спасибо, - с усмешкой сказала Ишад и поплотнее завернулась в плащ. Тяжелая и мягкая ткань приятно облегла тело, так что Ишад даже вздрогнула от возбуждения. - Ты что же, живешь в этом закоулке? Я бы на твоем месте подыскала комнатку поближе к "Единорогу". Сюда идти слишком далеко, особенно в такое время.
- Кто вы такая?! - спросила служанка. Ее не удивило, что столь представительная дама в шелках и бархате знает дорогу к ее дому. Скорее уж напугало. Девушке на мгновение показалось, что она ускользнула от крысы только для того, чтобы попасть прямиком в холодные скользкие кольца змеи...
Но Ишад сказала:
- Давай, иди домой! Нечего тут топтаться. Ну, мало ли - еще один мертвяк, для Санктуария это обычное дело.
Девушка-служанка перевела дыхание и долго, слишком долго смотрела в глаза Ишад - как будто заклятие коснулось и ее...
Что ж, вполне возможно. Такого рода проклятия не очень прицельны. В мире, где никому ни до чего нет дела, где люди так редко помогают друг другу, имело значение только желание самой Ишад. А Ишад сейчас чувствовала только раздражение и нарастающую злость, от того только, что так не вовремя подвернулась эта девчонка, и оттого, что маленькая мерзавка оказалась такой храброй... А может, она сумела увидеть, что такое Ишад?
Вряд ли. Такое под силу очень немногим. Мало кто понимает, что она такое - и то только те, кто о ней наслышан. Людей пугает непонятное.
- Иди! - прошептала Ишад. Служанка повернулась и побежала, прихрамывая, по улочке.
Ишад проводила ее, перепрыгивая с камня на камень - на случай, если девчонка вляпается еще в какую-нибудь неприятность. Неприятности обычно приходят не по одной, они наваливаются скопом, как акулы на раненую рыбу. Ишад видела, как служанка, стуча башмаками, взлетела вверх по лестнице дома в конце улочки, слышала, как захлопнулась дверь, и вскоре увидела неяркий свет, пробивающийся сквозь неплотно прикрытые ставни. Ишад подумала, что девчонке удалось все же, хоть и с трудом, зажечь свет. Ей нужен был свет.
Ишад помнила, каково это - нуждаться в свете. Смутно помнила. Это было так давно...
У самой Ишад были другие желания, она нуждалась совсем в ином - и нуждалась остро. С тех пор как ушел Страт - с тех пор как Ишад разорвала узы, которые приковывали его к ней, Ишад жила охотой для поддержания своего естества. И могла выбирать жертвы по собственному усмотрению.
Она пошла дальше - в самые трущобы Санктуария, в сторону гавани, к югу от "Единорога". Наконец Ишад повезло - какой-то грабитель обратил внимание на роскошное платье.
- Мне нечего тебе дать, - сказала она, чувствуя себя немного виноватой или, по крайней мере, делая вид, что испытывает угрызения совести. Грабитель был совсем молоденький и не казался злобным или жестоким. И, наверное, что-то в том, как держалась Ишад, насторожило его и встревожило. Парень несколько раз оглянулся по сторонам, как будто ожидал какой-нибудь засады, в которой эта женщина могла играть роль приманки - уж слишком не на месте она казалась здесь, на этой грязной темной улочке.
Однако он все же решил настоять на своем. Он выхватил нож и отступил на пару шагов - на случай, если женщина решит на него наброситься или кто-нибудь еще вдруг явится из ночного мрака ей на помощь. Парень потребовал денег.
Этот нож и решил его судьбу. Ишад распахнула плащ, поймала взгляд парня и сказала низким, глубоким голосом:
- Ты вправду хочешь получить то, что я могу тебе дать?
Грабитель нерешительно замялся... Лезвие ножа тускло поблескивало в темноте.
- Шлюха! Чертова шлюха!
- Я знаю одно местечко... - сказала Ишад, потому как, присмотревшись, разглядела, что парень был бы очень даже ничего, если его как следует отмыть. И достаточно умен - а значит, сможет остаться в живых, по крайней мере, на несколько дней.
И даже дольше - если будет послушным.
Он пошел с нею в дом на речной набережной - в тот дом, на который прохожие старались не смотреть, а если и смотрели, то старались не замечать. В дом, спрятанный за густой живой изгородью и низенькими коваными воротами, затерянный среди буйно разросшихся кустов и полузасохших деревьев...
Ей захотелось света - и пламя вспыхнуло на фитилях свечей и в светильниках - яркое, такое яркое, что юный грабитель выругался и прикрыл глаза, вскинув к лицу руку, в которой сжимал нож - он никогда не выпускал оружия из рук.
Тасс выругался еще раз, когда глаза привыкли к свету и он смог как следует осмотреться. В доме, который изнутри оказался гораздо просторнее, чем казалось снаружи, в жутком беспорядке были навалены шелка и бархат, сверкающая парча, дорогая мебель и всякие драгоценные безделушки.
Прежде всего в глаза бросалась роскошная кровать под балдахином, с шелковым бельем. Ишад никогда не застилала кровать, только поправляла время от времени. Она сбросила плащ на пол - темно-синий бархат разлился посреди ярко расцвеченного ковра, как чернильная клякса. Ишад была вся в черном, только ожерелье на шее сверкало, как капли крови. Смуглая кожа, черные, как ночь, прямые волосы, глаза...
Он забыл обо всем на свете. Забыл о грабеже. Забыл обо всем, кроме этой женщины. Он не обратил внимания даже на то, что она заставила его пройти в заднюю комнату и помыться. Он не помнил, как она дала ему богатую одежду и дорогое душистое мыло, каким пользуются вельможи... Ее пальчик скользнул вдоль его шеи... Она сказала - нежно, мягко, окутав его ароматами нездешних благовоний и мускуса:
- Делай все, что я тебе скажу, и останешься здесь не на одну только ночь. Ты сможешь пробыть здесь много, много дней и ночей - ну, как, ты не против? Тебе не придется больше воровать. У тебя будет все, что только ты пожелаешь. Понимаешь?
Ему не верилось, что это происходит с ним на самом деле. Он мог только смотреть на нее, зажав в руке кусок мыла... Потом спросил:
- Ты - ведьма?
- А ты как думаешь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76
Как вдруг, в промежутке между пинком и ударом о стену, насильник услышал чьи-то легкие шаги. Кто-то тихо, осторожно подкрадывался к нему сзади по пыльной каменистой дорожке.
Камешки шуршали под ногами.
Насильник бросил свою жертву на землю, повернулся и увидел - то, что он увидел, показалось совершенно невероятным - изысканно одетую даму в плаще... Здесь, на этой грязной улочке, и в такой час!
Он слышал, как его прежняя жертва тихо скулила в сторонке, стараясь отползти куда-нибудь, спрятаться, но эта невероятно изящная потаскуха в дорогом плаще с капюшоном.., она поразила его воображение...
Поразила его воображение настолько, что он даже не заметил, как кто-то двинул его кирпичом по затылку...
***
Ишад окинула взглядом избитую, окровавленную служанку из таверны, очень надеясь, что темнота и растерянность девчонки сделают свое дело.
- Ну, спасибо, - с усмешкой сказала Ишад и поплотнее завернулась в плащ. Тяжелая и мягкая ткань приятно облегла тело, так что Ишад даже вздрогнула от возбуждения. - Ты что же, живешь в этом закоулке? Я бы на твоем месте подыскала комнатку поближе к "Единорогу". Сюда идти слишком далеко, особенно в такое время.
- Кто вы такая?! - спросила служанка. Ее не удивило, что столь представительная дама в шелках и бархате знает дорогу к ее дому. Скорее уж напугало. Девушке на мгновение показалось, что она ускользнула от крысы только для того, чтобы попасть прямиком в холодные скользкие кольца змеи...
Но Ишад сказала:
- Давай, иди домой! Нечего тут топтаться. Ну, мало ли - еще один мертвяк, для Санктуария это обычное дело.
Девушка-служанка перевела дыхание и долго, слишком долго смотрела в глаза Ишад - как будто заклятие коснулось и ее...
Что ж, вполне возможно. Такого рода проклятия не очень прицельны. В мире, где никому ни до чего нет дела, где люди так редко помогают друг другу, имело значение только желание самой Ишад. А Ишад сейчас чувствовала только раздражение и нарастающую злость, от того только, что так не вовремя подвернулась эта девчонка, и оттого, что маленькая мерзавка оказалась такой храброй... А может, она сумела увидеть, что такое Ишад?
Вряд ли. Такое под силу очень немногим. Мало кто понимает, что она такое - и то только те, кто о ней наслышан. Людей пугает непонятное.
- Иди! - прошептала Ишад. Служанка повернулась и побежала, прихрамывая, по улочке.
Ишад проводила ее, перепрыгивая с камня на камень - на случай, если девчонка вляпается еще в какую-нибудь неприятность. Неприятности обычно приходят не по одной, они наваливаются скопом, как акулы на раненую рыбу. Ишад видела, как служанка, стуча башмаками, взлетела вверх по лестнице дома в конце улочки, слышала, как захлопнулась дверь, и вскоре увидела неяркий свет, пробивающийся сквозь неплотно прикрытые ставни. Ишад подумала, что девчонке удалось все же, хоть и с трудом, зажечь свет. Ей нужен был свет.
Ишад помнила, каково это - нуждаться в свете. Смутно помнила. Это было так давно...
У самой Ишад были другие желания, она нуждалась совсем в ином - и нуждалась остро. С тех пор как ушел Страт - с тех пор как Ишад разорвала узы, которые приковывали его к ней, Ишад жила охотой для поддержания своего естества. И могла выбирать жертвы по собственному усмотрению.
Она пошла дальше - в самые трущобы Санктуария, в сторону гавани, к югу от "Единорога". Наконец Ишад повезло - какой-то грабитель обратил внимание на роскошное платье.
- Мне нечего тебе дать, - сказала она, чувствуя себя немного виноватой или, по крайней мере, делая вид, что испытывает угрызения совести. Грабитель был совсем молоденький и не казался злобным или жестоким. И, наверное, что-то в том, как держалась Ишад, насторожило его и встревожило. Парень несколько раз оглянулся по сторонам, как будто ожидал какой-нибудь засады, в которой эта женщина могла играть роль приманки - уж слишком не на месте она казалась здесь, на этой грязной темной улочке.
Однако он все же решил настоять на своем. Он выхватил нож и отступил на пару шагов - на случай, если женщина решит на него наброситься или кто-нибудь еще вдруг явится из ночного мрака ей на помощь. Парень потребовал денег.
Этот нож и решил его судьбу. Ишад распахнула плащ, поймала взгляд парня и сказала низким, глубоким голосом:
- Ты вправду хочешь получить то, что я могу тебе дать?
Грабитель нерешительно замялся... Лезвие ножа тускло поблескивало в темноте.
- Шлюха! Чертова шлюха!
- Я знаю одно местечко... - сказала Ишад, потому как, присмотревшись, разглядела, что парень был бы очень даже ничего, если его как следует отмыть. И достаточно умен - а значит, сможет остаться в живых, по крайней мере, на несколько дней.
И даже дольше - если будет послушным.
Он пошел с нею в дом на речной набережной - в тот дом, на который прохожие старались не смотреть, а если и смотрели, то старались не замечать. В дом, спрятанный за густой живой изгородью и низенькими коваными воротами, затерянный среди буйно разросшихся кустов и полузасохших деревьев...
Ей захотелось света - и пламя вспыхнуло на фитилях свечей и в светильниках - яркое, такое яркое, что юный грабитель выругался и прикрыл глаза, вскинув к лицу руку, в которой сжимал нож - он никогда не выпускал оружия из рук.
Тасс выругался еще раз, когда глаза привыкли к свету и он смог как следует осмотреться. В доме, который изнутри оказался гораздо просторнее, чем казалось снаружи, в жутком беспорядке были навалены шелка и бархат, сверкающая парча, дорогая мебель и всякие драгоценные безделушки.
Прежде всего в глаза бросалась роскошная кровать под балдахином, с шелковым бельем. Ишад никогда не застилала кровать, только поправляла время от времени. Она сбросила плащ на пол - темно-синий бархат разлился посреди ярко расцвеченного ковра, как чернильная клякса. Ишад была вся в черном, только ожерелье на шее сверкало, как капли крови. Смуглая кожа, черные, как ночь, прямые волосы, глаза...
Он забыл обо всем на свете. Забыл о грабеже. Забыл обо всем, кроме этой женщины. Он не обратил внимания даже на то, что она заставила его пройти в заднюю комнату и помыться. Он не помнил, как она дала ему богатую одежду и дорогое душистое мыло, каким пользуются вельможи... Ее пальчик скользнул вдоль его шеи... Она сказала - нежно, мягко, окутав его ароматами нездешних благовоний и мускуса:
- Делай все, что я тебе скажу, и останешься здесь не на одну только ночь. Ты сможешь пробыть здесь много, много дней и ночей - ну, как, ты не против? Тебе не придется больше воровать. У тебя будет все, что только ты пожелаешь. Понимаешь?
Ему не верилось, что это происходит с ним на самом деле. Он мог только смотреть на нее, зажав в руке кусок мыла... Потом спросил:
- Ты - ведьма?
- А ты как думаешь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76