Пять других тоже поднялись и продолжали полет по прежнему направлению.
– Кажется, все благополучно, – облегченно сказал Неверов. – Один из них остался с Широковым. Наверное, сломалось что-нибудь.
Направившийся к кораблю звездоплаватель быстро подлетел к ним и опустился на землю. Он кивал головой и улыбался, словно хотел сказать: «Все в порядке!»
– Они поняли, что мы будем волноваться, и послали его успокоить нас,
– сказал Козловский. – Это не только люди, – это очень хорошие люди! – прибавил он.
Приблизительно минут через десять пятеро звездоплавателей вернулись, закончив облет толпы. Они сняли свои аппараты и тоже старались успокоить людей. Они указывали на руки, выше локтя, и трясли ими. Что это должно было означать, никто догадаться не мог, но все совсем успокоились. Очевидно, с Широковым ничего плохого не случилось.
Еще через несколько минут они увидели, как поднялись в воздух две отставшие фигуры.
Широков и командир звездолета, целые и невредимые, опустились у корабля.
– Что случилось, Петр Аркадьевич? – спросил Куприянов.
– Устал, – ответил молодой человек. – Почувствовал такую боль в руках, что был вынужден опуститься на землю. К этому аппарату нужно привыкнуть.
– Напугали вы нас, – сказал президент.
– Ну, как впечатление? – спросил Козловский.
– Замечательно! – ответил Широков. – Если удастся изготовить такой аппарат, он произведет целую революцию в спорте и военном деле.
Козловский стремительно обернулся и в упор посмотрел на Дюпона. Застигнутый врасплох журналист не успел принять равнодушный вид.
– Вас интересует такое использование крыльев, мистер Дюпон? – по-русски спросил секретарь обкома.
– Интересует! – вызывающий тоном ответил корреспондент. (Он понял, что разоблачен и нет смысла упорствовать.) – Не меньше, чем вас.
– Вы хорошо говорите по-русски, – с усмешкой похвалил Козловский. – Сегодня побеседуем с вами.
– С большим удовольствием! – Дюпон поклонился и отошел в сторону.
Куприянов, Штерн и Широков не слышали этого короткого разговора, а те, кто слышали, не придали ему никакого значения.
«Один обезврежен, – подумал Козловский. – Но он что-то подозрительно легко попался».
Между тем командир звездолета настойчиво приглашал посетить корабль. Он указывал на крылья, потом на Широкова, улыбался, жестами приглашая надеть аппарат и подняться наверх. Его мимика была так выразительна, что иногда казалось, что он просит словами.
«Ваш товарищ летал, – будто говорил он, – и с ним ничего не случилось. Наденьте крылья, и я покажу вам наш корабль».
Куприянов всеми силами старался объяснить ему, что завтра прилетит вертолет и тогда они примут приглашение, но из его объяснений ничего не выходило. Звездоплаватель не понимал.
Широков взял карандаш и нарисовал на листке из блокнота шар, затем поставил девятнадцать черточек и опять нарисовал шар и на нем – крылатую фигуру. Указывая на последнюю, девятнадцатую, черточку, он затем указал на солнце.
Звездоплаватель внимательно рассмотрел рисунок и вернул его, кивнув головой. Казалось, что он понял.
Тогда Широков поставил еще одну черточку и снова нарисовал шар, старательно изобразив над ним вертолет с опущенной лестницей и фигурками людей. Командир корабля закивал головой. Он хорошо все понял.
– Кьатьрьи! – сказал он.
– Кятьри! – ответил Широков, решив, что это слово означает «завтра».
После этого графического объяснения командир оставил в покое Куприянова и все свое внимание перенес на Широкова, приглашая его одного посетить корабль сегодня.
Предложение было очень заманчиво, и Широков спросил профессора, не будет ли тот возражать против этого.
– Нисколько! – ответил Куприянов. – Могу только позавидовать вам.
– Скажите ему, что я тоже хочу с вами, – сказал Синяев, обращаясь к Широкову, как к испытанному уже переводчику.
– Если можно, то и меня возьмите, – сказал Ляо Сен.
– И меня! И меня! – послышались со всех сторон просьбы корреспондентов.
Широков обратился к командиру звездолета. Тот, очевидно, догадался, о чем идет речь, и показал два пальца. Это означало, что посетить корабль могут одновременно два человека.
– Пусть на корабль отправятся товарищи Ляо Сен и Широков, – сказал Куприянов. – Остальные подождут до завтра. А двух человек, которые отдадут вам свои аппараты, мы отведем в лагерь и покажем им нашу жизнь. Скажите им, Петр Аркадьевич!
Такому понятливому человеку, как командир звездолета, было нетрудно передать жестами слова Куприянова. Два звездоплавателя отдали свои аппараты двум людям и помогли надеть их.
Подъем на корабль не доставил никаких затруднений.
Когда восемь человек скрылись внутри шара, Куприянов пригласил оставшихся пройти в лагерь. Они, видимо, охотно приняли это приглашение. Группа ученых, их гости и корреспонденты ушли. За ними ушел и полк.
Толпа, видя, что все кончилось, стала постепенно расходиться.
ЗВЕЗДОЛЕТ
Очутившись на вершине шара, Ляо Сен и его спутник увидели, что находятся на небольшой плоской площадке. На ее середине было круглое отверстие диаметром около полутора метров. Оно напоминало колодец или шахту с металлическими стенками.
Широков заглянул туда. Труба уходила глубоко вниз. Ее дно скрывалось во мраке.
Командир корабля снял с себя крылья. Все сделали то же. Он наклонился и нажал маленькую кнопку у края трубы.
Прошло несколько секунд, и снизу беззвучно поднялась круглая плоская крышка. Она остановилась как раз у края колодца и так плотно закрыла отверстие, что неразличимо слилась с поверхностью шара. Если бы не узкая синяя полоса, идущая по краю крышки, было бы невозможно найти ее.
Трое звездоплавателей стали на эту крышку и жестами пригласили Широкова присоединиться к ним. Очевидно, подъемная машина могла поднять только четырех человек сразу. Три их товарища и Ляо Сен остались наверху.
Крышка дрогнула и быстро, плавно опустилась вниз.
Кругом было совершенно темно. Высоко над головой виднелся светлый круг выхода. По его видимой величине Широков определил, что они опустились не меньше как на десять метров. Это было уже близко к центру шара.
Машина остановилась без малейшего толчка. Раздался слабый свист, потом металлический звук – и темная заслонка, как показалось Широкову, над самой их головой закрыла колодец. Кусочек неба, видимый наверху, исчез.
Мрак еще больше сгустился. До сих пор Широков слабо, но все же различал черные тени своих спутников. Теперь и эти тени исчезли. Их окружала полная темнота.
Внезапно он почувствовал резкий и неприятный запах. Замкнутая со всех сторон кабина наполнялась каким-то газом. Стало трудно дышать.
Был ли это воздух Каллисто?..
Он не знал, что подумать. Мелькнула тревожная мысль:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67
– Кажется, все благополучно, – облегченно сказал Неверов. – Один из них остался с Широковым. Наверное, сломалось что-нибудь.
Направившийся к кораблю звездоплаватель быстро подлетел к ним и опустился на землю. Он кивал головой и улыбался, словно хотел сказать: «Все в порядке!»
– Они поняли, что мы будем волноваться, и послали его успокоить нас,
– сказал Козловский. – Это не только люди, – это очень хорошие люди! – прибавил он.
Приблизительно минут через десять пятеро звездоплавателей вернулись, закончив облет толпы. Они сняли свои аппараты и тоже старались успокоить людей. Они указывали на руки, выше локтя, и трясли ими. Что это должно было означать, никто догадаться не мог, но все совсем успокоились. Очевидно, с Широковым ничего плохого не случилось.
Еще через несколько минут они увидели, как поднялись в воздух две отставшие фигуры.
Широков и командир звездолета, целые и невредимые, опустились у корабля.
– Что случилось, Петр Аркадьевич? – спросил Куприянов.
– Устал, – ответил молодой человек. – Почувствовал такую боль в руках, что был вынужден опуститься на землю. К этому аппарату нужно привыкнуть.
– Напугали вы нас, – сказал президент.
– Ну, как впечатление? – спросил Козловский.
– Замечательно! – ответил Широков. – Если удастся изготовить такой аппарат, он произведет целую революцию в спорте и военном деле.
Козловский стремительно обернулся и в упор посмотрел на Дюпона. Застигнутый врасплох журналист не успел принять равнодушный вид.
– Вас интересует такое использование крыльев, мистер Дюпон? – по-русски спросил секретарь обкома.
– Интересует! – вызывающий тоном ответил корреспондент. (Он понял, что разоблачен и нет смысла упорствовать.) – Не меньше, чем вас.
– Вы хорошо говорите по-русски, – с усмешкой похвалил Козловский. – Сегодня побеседуем с вами.
– С большим удовольствием! – Дюпон поклонился и отошел в сторону.
Куприянов, Штерн и Широков не слышали этого короткого разговора, а те, кто слышали, не придали ему никакого значения.
«Один обезврежен, – подумал Козловский. – Но он что-то подозрительно легко попался».
Между тем командир звездолета настойчиво приглашал посетить корабль. Он указывал на крылья, потом на Широкова, улыбался, жестами приглашая надеть аппарат и подняться наверх. Его мимика была так выразительна, что иногда казалось, что он просит словами.
«Ваш товарищ летал, – будто говорил он, – и с ним ничего не случилось. Наденьте крылья, и я покажу вам наш корабль».
Куприянов всеми силами старался объяснить ему, что завтра прилетит вертолет и тогда они примут приглашение, но из его объяснений ничего не выходило. Звездоплаватель не понимал.
Широков взял карандаш и нарисовал на листке из блокнота шар, затем поставил девятнадцать черточек и опять нарисовал шар и на нем – крылатую фигуру. Указывая на последнюю, девятнадцатую, черточку, он затем указал на солнце.
Звездоплаватель внимательно рассмотрел рисунок и вернул его, кивнув головой. Казалось, что он понял.
Тогда Широков поставил еще одну черточку и снова нарисовал шар, старательно изобразив над ним вертолет с опущенной лестницей и фигурками людей. Командир корабля закивал головой. Он хорошо все понял.
– Кьатьрьи! – сказал он.
– Кятьри! – ответил Широков, решив, что это слово означает «завтра».
После этого графического объяснения командир оставил в покое Куприянова и все свое внимание перенес на Широкова, приглашая его одного посетить корабль сегодня.
Предложение было очень заманчиво, и Широков спросил профессора, не будет ли тот возражать против этого.
– Нисколько! – ответил Куприянов. – Могу только позавидовать вам.
– Скажите ему, что я тоже хочу с вами, – сказал Синяев, обращаясь к Широкову, как к испытанному уже переводчику.
– Если можно, то и меня возьмите, – сказал Ляо Сен.
– И меня! И меня! – послышались со всех сторон просьбы корреспондентов.
Широков обратился к командиру звездолета. Тот, очевидно, догадался, о чем идет речь, и показал два пальца. Это означало, что посетить корабль могут одновременно два человека.
– Пусть на корабль отправятся товарищи Ляо Сен и Широков, – сказал Куприянов. – Остальные подождут до завтра. А двух человек, которые отдадут вам свои аппараты, мы отведем в лагерь и покажем им нашу жизнь. Скажите им, Петр Аркадьевич!
Такому понятливому человеку, как командир звездолета, было нетрудно передать жестами слова Куприянова. Два звездоплавателя отдали свои аппараты двум людям и помогли надеть их.
Подъем на корабль не доставил никаких затруднений.
Когда восемь человек скрылись внутри шара, Куприянов пригласил оставшихся пройти в лагерь. Они, видимо, охотно приняли это приглашение. Группа ученых, их гости и корреспонденты ушли. За ними ушел и полк.
Толпа, видя, что все кончилось, стала постепенно расходиться.
ЗВЕЗДОЛЕТ
Очутившись на вершине шара, Ляо Сен и его спутник увидели, что находятся на небольшой плоской площадке. На ее середине было круглое отверстие диаметром около полутора метров. Оно напоминало колодец или шахту с металлическими стенками.
Широков заглянул туда. Труба уходила глубоко вниз. Ее дно скрывалось во мраке.
Командир корабля снял с себя крылья. Все сделали то же. Он наклонился и нажал маленькую кнопку у края трубы.
Прошло несколько секунд, и снизу беззвучно поднялась круглая плоская крышка. Она остановилась как раз у края колодца и так плотно закрыла отверстие, что неразличимо слилась с поверхностью шара. Если бы не узкая синяя полоса, идущая по краю крышки, было бы невозможно найти ее.
Трое звездоплавателей стали на эту крышку и жестами пригласили Широкова присоединиться к ним. Очевидно, подъемная машина могла поднять только четырех человек сразу. Три их товарища и Ляо Сен остались наверху.
Крышка дрогнула и быстро, плавно опустилась вниз.
Кругом было совершенно темно. Высоко над головой виднелся светлый круг выхода. По его видимой величине Широков определил, что они опустились не меньше как на десять метров. Это было уже близко к центру шара.
Машина остановилась без малейшего толчка. Раздался слабый свист, потом металлический звук – и темная заслонка, как показалось Широкову, над самой их головой закрыла колодец. Кусочек неба, видимый наверху, исчез.
Мрак еще больше сгустился. До сих пор Широков слабо, но все же различал черные тени своих спутников. Теперь и эти тени исчезли. Их окружала полная темнота.
Внезапно он почувствовал резкий и неприятный запах. Замкнутая со всех сторон кабина наполнялась каким-то газом. Стало трудно дышать.
Был ли это воздух Каллисто?..
Он не знал, что подумать. Мелькнула тревожная мысль:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67