– Я вам с самого начала говорил об этом.
С полдюжины охранников столпились за спиной сержанта, и тот показал коллегам один или два пункта информации, выданной на экран.
– Служба безопасности Звездного Флота, – прошептал один из них с таким видом, словно ему только что открыли способность их пленника взорваться и разнести в щепки все вокруг. – Тот еще фрукт...
Вслед за этим они сняли куртку с Чехова, отобрали у него пояс и все предметы, удостоверявшие его личность. Наверное, они бы сняли с него и ботинки, однако явно не сошлись во мнениях относительно того, насколько безопасно подходить к нему на расстояние удара ногой. В итоге у Чехова забрали все, что можно было снять с него через прилавок служебного помещения. После отвели его в камеру, где он уже не мог представлять какую-нибудь опасность ни для кого, кроме, разве что, самого себя.
Чехов подумал, что, наверное, Звездный Флот должен принять какие-то меры по улучшению репутации своих сил безопасности в глазах гражданского персонала.
Громкий грохот за дверью камеры отвлек внимание Чехова от надоевшей стены, и он поднял глаза как раз в тот момент, когда дверь отодвинулась в сторону, пробуждая надежды о близкой свободе. Стоявший в коридоре стражник почтительно посторонился, и вместо него вперед выступила более тяжеловесная фигура в хорошо знакомой и радующей глаз форме Звездного Флота – темно-красной с золотистой отделкой.
– Лейтенант Чехов?
Чехов вскочил на ноги, обрадованный уже тем, что видит перед собой не надоевшую черную форму людей Сигмы-1.
– Лейтенант... – заговорил он, распознав звание пришедшего человека и подходя поближе, чтобы пожать тому руку.
– Лейтенант Линдсей Пэрвианс из службы командира Петерсена.
Рукопожатие Пэрвианса оказалось нервным и потным, как, впрочем, и каким-то необычайно вялым и робким, что никак не вязалось с его высоченной, сантиметров на двадцать возвышавшейся над Чеховым, фигурой, которая и по ширине плеч полностью заполняла собой дверной проем.
– Я переговорил о случившемся с людьми из службы безопасности станции, – произнес он голосом, столь же нерешительным, как и его манера держаться. – Они поняли, что ваш капитан ждет вашего возвращения на борт корабля, чтобы отбыть из порта, поэтому вас освобождают под мою ответственность. Если вы пообещаете, что вернетесь, чтобы предстать перед местным судом, когда ваш предстоящий полет будет завершен, они мне позволят препроводить вас на "Энтерпрайз".
Чехов отклонился немного в сторону от импозантного и огромного Пэрвианса и кивнул головой молодому охраннику, стоящему позади.
– Обещаю.
– Тогда все в порядке. – Пэрвианс передал Чехову его куртку, в карманы которой уже вернулось их содержимое. – Мой челночный катер ждет вас, а ваши друзья уже находятся в холле. Вы готовы?
Чехов кивнул и последовал за лейтенантом, на ходу быстро обшаривая свои карманы, чтобы убедиться в наличии всех вещей. Проходя через внешний зал, он машинально бросил взгляд на стенные часы, и сердце его мгновенно сжалось от нахлынувшей тревоги.
– О Боже мой! Неужели сейчас уже столько времени?
Пэрвианс сморщился и стал смотреть по сторонам, пока не нашел, куда направлен взгляд Чехова.
– Ну да. Какие-то проблемы?
– "Энтерпрайз" по графику должен был покинуть порт двадцать восемь минут назад. – Чехов простонал и спрятал лицо в ладони. – Из-за меня весь корабль опоздал с отправлением.
* * *
– Капитан нас точно убьет, – произнес Зулу, как показалось Чехову, уже в сотый раз с тех пор, как их челнок отошел от шлюза Сигмы-1.
– Мы опаздываем всего на сорок минут, – промолвил Чехов, расхаживая по узкому проходу в то время, как их катер опускался на ангарную палубу "Энтерпрайза". – Вас никто не заставлял меня дожидаться. Вы ведь не были задержаны.
Зулу вздохнул и кивнул головой:
– Я знаю. – Обмен такими словами тоже повторялся между ними уже в сотый раз. – И к тому же, если бы не эти орионцы, мы бы вернулись на борт вовремя. Тогда корабль смог бы отправиться по расписанию.
Чехов и рад был бы сейчас посидеть на месте, однако после двух часов, проведенных в крошечной полицейской камере Сигмы, даже небольшой пассажирский челнок невольно казался достаточно большим для того, чтобы по нему расхаживать.
– Несомненно, капитан знает, что мы не виноваты.
Ухура недоверчиво хмыкнула и обернулась назад, услышав звук открываемой двери, что означало для них конец перелета.
– Нет, Чехов, это все-таки наша вина. – Она стояла, обхватив двумя руками горшок с поникшей водяной лилией. – Если бы ты не выхватил оружие у того полицейского...
– По-твоему я должен был позволить ему добить того старика?
– Я же не сказала, что ты сделал не правильно.
– Ну, ладно, ладно... – Зулу, державший в обеих руках по пластиковому пакету с водой, жестом поторопил друзей выйти через открывшийся люк. – Я не сомневаюсь, что тут есть хороший повод нам поспорить друг с другом, но не лучше ли отложить это на потом? Я очень, просто ужасно, спешу переселить моих ящериц в более подходящее место, чем эти пакеты, чтобы бедные зверушки получили наконец хоть какой-то шанс пережить это приключение. Неплохо бы также доложить о нашем прибытии на службу. Так что, давайте уж, пожалуйста, пойдем, ладно?
Чехов поднял пруд для цветов с сиденья, радуясь, что можно не продолжать начавшийся спор. Сам он уже миллион раз прокрутил в голове все обстоятельства и мотивы случившегося с ними, еще когда был вынужден созерцать стены своей камеры, и теперь ему не нужны были ничьи доказательства того, что винить во всем он должен одного себя, каким бы вынужденным и спровоцированным ни было его поведение в магазине. Чехов отступил в сторону, удерживая обеими руками чашу пруда и пропуская в проход четвертого пассажира челнока.
– Нужна помощь? – поинтересовался Пэрвианс.
Чехов покачал головой. Несмотря на свои габариты, Пэрвианс производил впечатление кабинетного труженика, больше всего опасающегося физических нагрузок.
– Он не такой уж тяжелый, и я хорошо его удерживаю.
Пэрвианс быстро кивнул с застенчивой улыбкой. Затем он проворно выскользнул через дверь вслед за Зулу и Ухурой, предоставляя Чехову замкнуть процессию.
Хотя Чехов и появился в ангаре последним, это не улучшило ожидавший его там прием.
– Мистер Чехов, рад видеть, что вы смогли выбраться. – Даже весьма приветливый тон Кирка не мог смягчить сурового выражения его лица.
Чехов почувствовал, что от смущения у него запылали щеки, как если бы ему влепили оплеуху. Ужасно неприятно, когда ты заслуживаешь осуждения Кирка, а уж переносить все это, будучи в гражданской одежде, которая вдобавок все еще пахнет штатской гауптвахтой, было совершенно невыносимо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75