– В этом нет необходимости, – сказал Кирк. – Независимо от того, что это было, это очевидно не в вашей каюте. Вы можете идти.
Тем не менее, когда Сендет ушел он посмотрел на Спока.
– Я очень устал, – сказал он. – У меня такое чувство, что я не смог задать правильный вопрос. Что-то случилось в зале транспортатора ; Скотти не делает таких ошибок, когда оставляет управление, и Сарек не ошибся обнаружив прячущегося в коридоре Сендета после того, как группа спустилась вниз. Проклятье! Если я теперь запру его в изоляторе, я должен доставить туда и себя, и вас, и ваших родителей, любого, кто был около Сендета начиная с таинственного луча. Спок медленно покачал головой.
– Это не выполнимо, капитан, и наверняка уже слишком поздно, даже если и так. Мы не должны изолировать столько людей и мы не можем отфильтровать и дезактивировать воздух во всем корабле, как мы делаем это в изоляторе. Если Сендет принес вирус на борт, и он нашел хозяина, к настоящему времени болезнь уже находится в системе вентилляции. У нас, кажется, нет никакого выбора, разве что ждать еще сорок восемь часов.

Глава двадцать

Первый случай чумы Найсуса появился на «Энтерпрайзе» спустя двадцать часов. Спок в это время был на вахте, поддерживая синхронную орбиту над научной колонией Найсуса, когда двери турболифта открылись, и пропустили Аманду.
– Мама? Что я могу сделать для тебя? – спросил он скрывая удивление.
Пассажирам разрешалось быть на мостике только по особому приглашению. Она посмотрела, и как будто смутилась, увидев его там.
– Спок? Что ты делаешь в этой униформе? О, Спок, что ты сделал? Твой отец…
Спок закусил губу, стараясь не выдать своих чувств. Глаза Аманды остекленели, а ее слова были эхом того далекого дня, когда он сказал своим родителям о решении сделать карьеру в Звездном Флоте… после чего Сарек отказывался разговаривать с ним в течение восемнадцати лет.
– Все в порядке, мама, – сказал он спокойно. – Все прошло.
Он должен был отвести ее в изолятор. Или это был первым признак чумы, или его мать перенесла шок. В любом случае, он должен был поддерживать ее спокойствие.
– Что ты имеешь в виду, говоря что все в порядке? – потребовала она. – Сарек хочет, чтобы ты следовал по его стопам и поступил в Академию Вулкана!
Все на мостике теперь развернулись, чтобы посмотреть на мать и сына, и Спок почувствовал ощутимую волну их симпатии, затрагивающую его. Они не знали, что болтовня Аманды могла быть симптомом чумы, не понимали опасности для себя.
– Пожалуйста, мама, – сказал Спок, – давай пойдем в другое место и обсудим это. Мистер Сулу, примите мостик.
Спок поднялся, мягко направив Аманду к турболифту когда двери открылись и вошел Сарек.
– Аманда! – воскликнул он. – Почему ты здесь?
Внезапно обычно нежная, мягкая мать Спока с яростью набросилась на мужа и с воплем вцепилась ему в лицо ногтями. От неожиданности Сарек выдохнул:
– Аманда! – и на его лице отразился каждый нюанс его испуга.
Но Аманда продолжала кричать:
– Как ты можешь так поступать с ним? Он твой сын! Ты не можешь отрицать свою собственную плоть и кровь!
На сей раз Сарек перехватил замахнувшиеся кулаки, которыми его пыталась ударить жена. Спок вышел из мгновенного ступора и схватив плечо Аманды зажал нерв. Сарек подхватил на руки обмякшее тело и шагнул в турболифт. За ним последовал Спок.
– Изолятор, – приказал Спок, и затем ударил ладонью по пластине коммуникатора. – Доктор Гарденс, чума на борту. Выселяйте всех из изолятора. Мы войдем через вход C прямо в зону изоляции.
Когда двери открылись, Сарек внес Аманду. Спок задержался в турболифте только для того, чтобы проинструктировать систему убрать эту платформу, пока ее не простерилизуют. Бесполезное усилие, думал он, видя людей в залах: предупреждение очистить помещение пришло теперь слишком поздно. Все кто были на мостике оказались под угрозой. Он должен был вызвать капитана, изолировать команду мостика, и выслать команду дезактивации прежде, чем вирус пожнет новый урожай.
Но все это было бесполезно; если вирус не попал в систему вентиляции раньше, если Аманда подхватила его при контакте с Сендетом, то теперь вирус точно был в системе вентиляции. Одев защитный костюм, доктор Гарденс встретила их, помогла Сареку устроить Аманду на одной из кроватей, и подключила индикаторы признаков жизни. Из-за того что ее температура была на опасном уровне, а ее сердце билось часто и нерегулярно, сработала сирена. Доктор включила охлаждение кровати и быстро сделала Аманде несколько инъекций.
– Пожалуйста помогите мне раздеть ее, – сказала она Сареку. – Никто из тех, кто был в изоляторе, пока не заболел. Я не хочу подвергать своих медсестер дополнительному риску. Боюсь, что наш персонал станет отчаянно необходим, прежде чем дела придут в норму.
Пока Аманду укладывали, Спок вызвал Кирка. После того, как Спок сообщил свои новости, на несколько мгновений восцарила тишина. А потом:
– Боже, Спок, мне так жаль. Не волнуйся, я позабочусь обо всем отсюда.
Не волноваться. Как типично для человек. Спок не стал на этот раз утверждать, что вулканцы не волнуются – он признался сам себе, что действительно волнуется, и знал, что Сарек тоже. Он отвернулся от коммуникатора, и вернулся туда, где лежала его мать, бледная и без сознания, теперь одетая в зеленый больничный комбинезон.
– Она пока стабильна, – сказала доктор Гарденс. – Больше мы ничего не можем сделать, только ждать, и отслеживать симптомы. Побудьте с нею, если вы ее любите. Теперь уже вы не можете подвергнуться еще большему риску, чем прежде.
Сарек пододвинул к кровати стул. Спок начал делать то же самое, потом внезапно опомнился…
– Доктор, меня тоже надо изолировать. Вы читали сообщения с Найсуса. Во мне течет кровь вулканца и человека: теперь мое тело может породить еще более смертельную форму болезни, чем та что может убить моих отца и мать.

Глава двадцать один

Доктор Леонард Маккой был утомлен уже тогда, когда транспортировался на Найсус. В течение дня он устал еще больше. Каждый здоровый врач был на расхват, потому что больница заполнялась жертвами чумы. Если он не наблюдал пациентов, то был в компьютерной лаборатории Найсуса вместе с медицинскими экспертами, помогая им в свободные часы.
Он понял, из-за чего здесь умерло больше половины докторов и медсестр; от полного истощения, вызванного заботой о большом числе пациентов, у них просто не осталось сил сопротивляться болезни.
Заражение было неизбежно; никто не мог провести всю жизнь в маске, перчатках, и защитной одежде. Даже в инфекционных камерах стресс приводил к ошибкам. Например многие вытирали собственный неприкрытый лоб той же самой рукой в перчатке, которая только что касалась руки пациента при обследовании.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60