Именно это уважение окружающих, и в том числе Саймона Фентона, и раздражает отца. Он все время стремится доказать ничтожность Мэтью, а это почти так же немыслимо, как доказать, что весны еще нет, хотя солнце становится с каждым днем жарче, а деревья – все зеленее.
Услышав вдруг звуки губной гармошки, она оглянулась. Он сидел шагах в двадцати от нее на изогнутой нижней ветке старой сучковатой яблони. Подбежав к дереву, она подняла голову и крикнула:
– Если ты уедешь, я уеду вместе с тобой. Пойду с тобой куда хочешь!
Впервые она не ставила никаких условий. Она просто забыла о них. Музыка прекратилась.
– Он не сумеет выкурить меня отсюда! – выдохнул Мэтью, и, хоть она понимала, что он рассержен, клокотание ярости изумило ее. Что бы ни делал отец, она не могла так на него разъяриться, она знала: он ее любит.
– Мне вовсе не кажется, что он пытается выкурить тебя, – возразила она.
– Еще как! Им всем только этого и нужно. Фентону, например.
– Ну что ты! Ты ошибаешься. Саймон вел себя так благородно…
Но он не слушал. Он был во власти собственных мыслей и, сидя на ветке яблони, глядя в пространство, сказал:
– Точь-в-точь мой старик. Я сразу же это понял. Чего стоит один разговор! Будто бы он все знает, а другие – так, ничего.
– Мэтью! Спустись, пожалуйста.
Но он на это никак не откликнулся, а начал рассказывать о поездке, в которой был вместе с отцом. Говорил, обращаясь не к ней, а словно бы к лесу, и голос дрожал от негодования.
Случилось так, что на рынке ему довелось услышать о группе оголодавших старателей. Спустившись с гор, они устраивали засады на одиноких путников, с выручкой возвращавшихся с базара. Узнав об этом, Мэтью предложил отцу вернуться другой дорогой. Но тот рассмеялся, сказав, что опасности нет, поскольку, кроме мальчишек, никто обо всем этом и не слыхал. На полпути их ограбили дочиста, да еще и избили, когда они попытались отстоять свое имущество. Отец был в ярости – орал, проклинал все на свете, вызвал даже «комитет бдительности», но промолчал о том, что был предупрежден, и никогда потом не говорил об этом ни с Мэтью, ни с другими. Даже сейчас, вспоминая эту историю, он чувствует бешенство, охватившее его тогда.
– Влезай сюда, – сказал он после паузы.
– У меня не получится.
– Очень даже получится. Начни карабкаться, а дальше я тебя втяну.
– Нет, страшно.
Он что-то пробормотал про себя, но спустился и, взяв ее за руку, повел к дороге. Куда же они идут? К дому? Но нет, дом остался уже позади, а они оказались возле подножия Лосиной горки и стали взбираться на нее, причем Мэтью шагал так быстро, что она просто запыхалась, стараясь не отставать. Но вот наконец и полянка на самой вершине.
Она не поднималась сюда с детства, забыла, какая здесь высота, какой открывается перед глазами захватывающий дух вид. Любуясь им, они насчитали целую дюжину прудов и почти столько же деревень. Сбоку, на середине склона, паслась отара джерсийских овец. В бинокль можно было бы разглядеть гавань Портленда.
– Нет, посмотри только, что за горы! – восторженно воскликнула она.
– Это не горы, – пренебрежительно возразил Мэтью. – Просто высокие холмы.
Вот именно такие замечания и выводили из себя отца, но ей нравилась эта его манера. Одно лишь огорчало: когда он начинал рассказывать о Западе, ей сразу чудилось, что он не сможет долго быть счастлив здесь, в восточных штатах.
– Чья это ферма? – спросил Мэтью, глядя на ближайший холм.
– Чейзов, – ответила она. – Говорят, это самая дорогая земля во всем графстве Кеннебек. И, уж конечно, красивейшее в округе место.
– Я куплю тебе эту землю.
Она рассмеялась:
– Я не уверена, что они продадут ее.
– Этот участок не продадут – куплю поблизости другой. И выстрою тебе на нем дом.
– У тебя так много денег?
– Особо я их не копил, но кое-что набралось. Если бы раньше задумывался о деньгах, было бы гораздо больше. – Он пристально посмотрел на нее, освещенную солнцем. – Ты веришь?
– Конечно, я всегда тебе верю.
Он опустился на колени и увлек ее за собой; глядя глаза в глаза, пытался измерить серьезность того, что она сказала, пытался определить, не глупа ли она, если так его любит, может ли эта любовь измениться.
– Ты думаешь, я никогда не лгу?
– Мне?
– Пожалуй, ты и права, – ответил он, повернув голову и глядя вдаль. – Похоже, я в самом деле на удивление часто говорю тебе правду, всю правду. – Он снова заглянул ей в глаза.
– Почему ты так смотришь на меня?
– Потому, что я не могу на тебя не смотреть. По-прежнему не вставая с колен, он потянулся поцеловать ее.
Глаза в глаза. У нее перехватило дыхание, она почувствовала, что слабеет, нет, тонет; веки сомкнулись, и она упала на траву, увлекая за собою и Мэтью.
Его охватило желание, но, несмотря на свою необузданность, действовать силой он не хотел. И когда на вопрос «о'кей» она, сильно помедлив, все же ответила «нет», он тотчас отпустил ее, сел, отвернулся.
– Я думаю, нам пора вернуться, – сказала она.
– Иди. Я еще не могу.
Но уйти от него было ей не под силу.
– Эндрю сказал, ты мог бы поменяться с кем-нибудь из его постояльцев, тогда и отец не остался бы без жильца…
– Вот как: Эндрю сказал!
– Конечно, вы же с ним ладите, – попыталась она объяснить.
– Ну и что? У нас будет собственный дом.
– Да, но пока…
Он не ответил. Переехать в дом Эндрю было бы в общем неплохо, но мысль о чужом мужчине, ночующем под одним кровом с Эммелиной, – пугала.
Подойдя к дому, она увидела, что Саймон ждет ее во дворе.
– Хочу спросить тебя, Эммелина, ты все еще не собираешься выходить замуж?
Она беспомощно помолчала, потом ответила:
– Саймон, ты такой замечательный человек.
– Какое это имеет значение! – сказал он рассерженно. – Я задал вопрос – и мне нужен прямой ответ.
– Собираюсь, – выговорила она. – Когда ты спросил меня в прошлый раз, не собиралась. А теперь собираюсь.
Мэтью принялся наводить справки о купле-продаже земли и выяснил, что она стоит дороже, чем ему думалось. А он-то хотел сначала стать собственником, а уж потом прийти к отцу Эммелины с разговором о свадьбе (она считала, что и прийти к нему, и сговориться – необходимо). Но резко подскочившие несколько лет назад цены на землю хоть и упали, но все-таки недостаточно, чтобы он мог заплатить за хороший участок, да еще купить материалы, необходимые для постройки. Ему приглянулся кусок земли на холме (примерно в миле от файеттской Развилки), однако, купив его, нужно было бы проработать еще много месяцев, чтобы выручить деньги, необходимые для покупки строительных материалов. К этому времени и зима придет, и значит, еще целый год у них не будет своего дома. А жить с кем-то из Мошеров, даже и с симпатичными ему Эндрю и Джейн, он и помыслить не мог.
Выход из этого положения был лишь один.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89
Услышав вдруг звуки губной гармошки, она оглянулась. Он сидел шагах в двадцати от нее на изогнутой нижней ветке старой сучковатой яблони. Подбежав к дереву, она подняла голову и крикнула:
– Если ты уедешь, я уеду вместе с тобой. Пойду с тобой куда хочешь!
Впервые она не ставила никаких условий. Она просто забыла о них. Музыка прекратилась.
– Он не сумеет выкурить меня отсюда! – выдохнул Мэтью, и, хоть она понимала, что он рассержен, клокотание ярости изумило ее. Что бы ни делал отец, она не могла так на него разъяриться, она знала: он ее любит.
– Мне вовсе не кажется, что он пытается выкурить тебя, – возразила она.
– Еще как! Им всем только этого и нужно. Фентону, например.
– Ну что ты! Ты ошибаешься. Саймон вел себя так благородно…
Но он не слушал. Он был во власти собственных мыслей и, сидя на ветке яблони, глядя в пространство, сказал:
– Точь-в-точь мой старик. Я сразу же это понял. Чего стоит один разговор! Будто бы он все знает, а другие – так, ничего.
– Мэтью! Спустись, пожалуйста.
Но он на это никак не откликнулся, а начал рассказывать о поездке, в которой был вместе с отцом. Говорил, обращаясь не к ней, а словно бы к лесу, и голос дрожал от негодования.
Случилось так, что на рынке ему довелось услышать о группе оголодавших старателей. Спустившись с гор, они устраивали засады на одиноких путников, с выручкой возвращавшихся с базара. Узнав об этом, Мэтью предложил отцу вернуться другой дорогой. Но тот рассмеялся, сказав, что опасности нет, поскольку, кроме мальчишек, никто обо всем этом и не слыхал. На полпути их ограбили дочиста, да еще и избили, когда они попытались отстоять свое имущество. Отец был в ярости – орал, проклинал все на свете, вызвал даже «комитет бдительности», но промолчал о том, что был предупрежден, и никогда потом не говорил об этом ни с Мэтью, ни с другими. Даже сейчас, вспоминая эту историю, он чувствует бешенство, охватившее его тогда.
– Влезай сюда, – сказал он после паузы.
– У меня не получится.
– Очень даже получится. Начни карабкаться, а дальше я тебя втяну.
– Нет, страшно.
Он что-то пробормотал про себя, но спустился и, взяв ее за руку, повел к дороге. Куда же они идут? К дому? Но нет, дом остался уже позади, а они оказались возле подножия Лосиной горки и стали взбираться на нее, причем Мэтью шагал так быстро, что она просто запыхалась, стараясь не отставать. Но вот наконец и полянка на самой вершине.
Она не поднималась сюда с детства, забыла, какая здесь высота, какой открывается перед глазами захватывающий дух вид. Любуясь им, они насчитали целую дюжину прудов и почти столько же деревень. Сбоку, на середине склона, паслась отара джерсийских овец. В бинокль можно было бы разглядеть гавань Портленда.
– Нет, посмотри только, что за горы! – восторженно воскликнула она.
– Это не горы, – пренебрежительно возразил Мэтью. – Просто высокие холмы.
Вот именно такие замечания и выводили из себя отца, но ей нравилась эта его манера. Одно лишь огорчало: когда он начинал рассказывать о Западе, ей сразу чудилось, что он не сможет долго быть счастлив здесь, в восточных штатах.
– Чья это ферма? – спросил Мэтью, глядя на ближайший холм.
– Чейзов, – ответила она. – Говорят, это самая дорогая земля во всем графстве Кеннебек. И, уж конечно, красивейшее в округе место.
– Я куплю тебе эту землю.
Она рассмеялась:
– Я не уверена, что они продадут ее.
– Этот участок не продадут – куплю поблизости другой. И выстрою тебе на нем дом.
– У тебя так много денег?
– Особо я их не копил, но кое-что набралось. Если бы раньше задумывался о деньгах, было бы гораздо больше. – Он пристально посмотрел на нее, освещенную солнцем. – Ты веришь?
– Конечно, я всегда тебе верю.
Он опустился на колени и увлек ее за собой; глядя глаза в глаза, пытался измерить серьезность того, что она сказала, пытался определить, не глупа ли она, если так его любит, может ли эта любовь измениться.
– Ты думаешь, я никогда не лгу?
– Мне?
– Пожалуй, ты и права, – ответил он, повернув голову и глядя вдаль. – Похоже, я в самом деле на удивление часто говорю тебе правду, всю правду. – Он снова заглянул ей в глаза.
– Почему ты так смотришь на меня?
– Потому, что я не могу на тебя не смотреть. По-прежнему не вставая с колен, он потянулся поцеловать ее.
Глаза в глаза. У нее перехватило дыхание, она почувствовала, что слабеет, нет, тонет; веки сомкнулись, и она упала на траву, увлекая за собою и Мэтью.
Его охватило желание, но, несмотря на свою необузданность, действовать силой он не хотел. И когда на вопрос «о'кей» она, сильно помедлив, все же ответила «нет», он тотчас отпустил ее, сел, отвернулся.
– Я думаю, нам пора вернуться, – сказала она.
– Иди. Я еще не могу.
Но уйти от него было ей не под силу.
– Эндрю сказал, ты мог бы поменяться с кем-нибудь из его постояльцев, тогда и отец не остался бы без жильца…
– Вот как: Эндрю сказал!
– Конечно, вы же с ним ладите, – попыталась она объяснить.
– Ну и что? У нас будет собственный дом.
– Да, но пока…
Он не ответил. Переехать в дом Эндрю было бы в общем неплохо, но мысль о чужом мужчине, ночующем под одним кровом с Эммелиной, – пугала.
Подойдя к дому, она увидела, что Саймон ждет ее во дворе.
– Хочу спросить тебя, Эммелина, ты все еще не собираешься выходить замуж?
Она беспомощно помолчала, потом ответила:
– Саймон, ты такой замечательный человек.
– Какое это имеет значение! – сказал он рассерженно. – Я задал вопрос – и мне нужен прямой ответ.
– Собираюсь, – выговорила она. – Когда ты спросил меня в прошлый раз, не собиралась. А теперь собираюсь.
Мэтью принялся наводить справки о купле-продаже земли и выяснил, что она стоит дороже, чем ему думалось. А он-то хотел сначала стать собственником, а уж потом прийти к отцу Эммелины с разговором о свадьбе (она считала, что и прийти к нему, и сговориться – необходимо). Но резко подскочившие несколько лет назад цены на землю хоть и упали, но все-таки недостаточно, чтобы он мог заплатить за хороший участок, да еще купить материалы, необходимые для постройки. Ему приглянулся кусок земли на холме (примерно в миле от файеттской Развилки), однако, купив его, нужно было бы проработать еще много месяцев, чтобы выручить деньги, необходимые для покупки строительных материалов. К этому времени и зима придет, и значит, еще целый год у них не будет своего дома. А жить с кем-то из Мошеров, даже и с симпатичными ему Эндрю и Джейн, он и помыслить не мог.
Выход из этого положения был лишь один.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89